Элейн Барбьери - Плененные любовью

В ответ на ее молчаливый вопрос Адам промолвил:

— Камин — единственное, что уцелело после пожара. Мама всегда гордилась им и радовалась тому, какой он удобный.

— Как и я, Адам, — мягко прошептала Аманда, обернувшись к мужу. А потом вдруг горячо добавила: — Ну что ж, давай прямо сейчас и начнем! — И тут же занялась делом.

Хлопоча в своем семейном гнезде, новобрачные не замечали, как быстро проходит время, Здесь, в лесной глуши, всякую мелочь приходилось делать самим, из подручных материалов. Адам трудился не покладая рук, уже сколотил кое-какую мебель. А его неутомимая жена ничуть не уступала мужу в трудолюбии и упорстве. Хотя Адаму никогда в жизни еще ни приходилось так много работать, он также впервые в жизни чувствовал удовольствие даже от самой усталости в конце дня. Тяжелый труд приносил ему огромное удовлетворение, ведь он знал, что плодам его усилий будут радоваться и Аманда с Джонатаном.

Адам был приятно удивлен и тронут той старательностью, с которой Аманда выполняла свои женские обязанности. А еще он был счастлив без меры тем, с какой теплотой и лаской она отвечает каждую ночь на его любовь. Единственное, что грызло его изнутри и не давало покоя, — это опасение, что вся эта нежность напускная и Аманда покорно отдается ему лишь из чувства долга, нисколько не разделяя неистовую, обжигающую страсть, снедавшую его самого.

Несмотря на глухую тревогу из-за неясности их отношений, Адам не мог не нарадоваться крепнущей связи с маленьким Джонатаном. Стоило ему перешагнуть порог — и мальчишка принимался восторженно визжать и ни за что не желал расставаться с приемным отцом, всякий раз поднимая горестный рев из-за его ухода. Эти шумные проявления чувств малыша задевали Аманду, зато для Адама служили бесконечным источником радости и гордости, и он встречал их с неизменным добродушием, подбрасывая визжащего от счастья Джонатана под самый потолок. И хотя Аманда частенько выговаривала сыну за такую несдержанность, она сама не могла удержаться от счастливой улыбки при виде столь трогательной дружбы.

После нескольких коротких отлучек из дома Адам хорошо узнал еще одно новое чувство — предвкушение того, как он вернется к уютному семейному очагу, где его ждут. Правда, однажды он испытал сильный испуг, когда в середине апреля вернулся с охоты и не нашел дома ни Аманды, ни Джонатана. Обмирая от ужаса, он стал звать Аманду, но не услышал ответа. С бьющимся сердцем Адам метнулся за дом в поисках хоть каких-то следов, как вдруг услышал неясный шум. Он поспешил туда, где должен был находиться источник звука, и оказался возле небольшой прогалины неподалеку от дома, где когда-то похоронил своих родителей. Адам молча застыл, увидев, как Джонатан весело возится на земле, а Аманда укладывает последние камни в небольшую ограду, возведенную ею вокруг могильного холмика. Волосы, небрежно собранные в узел на затылке, растрепались и легкими непослушными прядями ниспадали на шею, а на милом бледном лице блестели мелкие капельки пота. Через влажную от пота щеку тянулась грязная полоса, и Аманда еще сильнее размазала грязь, машинально проведя ладонью по лицу, прежде чем подняться и критически осмотреть свою работу, упираясь руками в бока.

Голос Адама зазвучал так неожиданно, что она охнула от испуга.

— Аманда, я очень благодарен тебе за то, что ты ухаживаешь за могилой моих родителей, — с чувством промолвил Адам.

— Война отняла семьи у нас обоих, Адам, — тихо ответила она, — только я никогда не узнаю, где упокоились мои родители. Так пусть это будет памятью о нашей общей утрате.

Адам в молчаливом порыве подошел к ней и обнял, привлекая к себе. Но в эту ночь он еще долго не мог заснуть, вслушиваясь в ровное дыхание Аманды: невыполненная клятва, данная им на могиле отца и матери, снова лишила его покоя.

Искоса глянув на безоблачное синее небо, Адам устало вытер тыльной стороной ладони пот со лба. Яркое апрельское солнышко заставило его скинуть теплую рубаху и подставить ласковым лучам широкую грудь, покрытую светлыми волосами. Он все утро колол дрова, но только сейчас вдруг заметил, что на деревьях и кустах распустились почки, а лужайки покрылись зеленой травой. Даже мошки, которых ему то и дело приходилось отгонять от лица, успели проснуться и спешили напомнить о своем существовании. Адам подумал о том, что весна в этом году выдалась ранней и дружной. И тут же усмехнулся про себя, осознав, что так увлекся своей юной красавицей женой, что даже забыл о естественном ходе времени. Прожив уже целый месяц в мире и согласии, он все еще не остыл от первых восторгов и никогда не забывал ни про нее, ни про своего беззаботного, веселого сына.

«Аманда!..» С поющим от счастья сердцем Адам любовался, как она прошла по двору, чтобы развесить выстиранные пеленки на веревке под солнцем, Карстерс не уставал восхищаться ее изящным, стройным телом, и всякий раз в нем вспыхивал жар любви. Он опять довольно улыбнулся. Всего за месяц совместной жизни они успели сделать на удивление много. Прежде всего Адам поспешил законопатить стены их хижины и закрыть щели, пропускавшие внутрь сквозняки, а Аманда так старательно отмыла и выскоблила грубые бревна, что они буквально засияли, И к закопченным изразцам на камине вернулся былой блеск. Теперь в их доме стояли стол, четыре стула, колыбель для Джонатана, На полу лежала медвежья шкура. В дальнем углу красовалась большая удобная кровать, становившаяся каждую ночь ложем любви. Участок возле дома бил снова обработан, и Аманде удалось почти полностью восстановить старый огород его матери. Адам успел наколоть дров и сложить большую поленницу.

Адам без конца любовался своей женой. Пока он колол дрова, она стирала. Апрельский ветерок обдувал ее стройную фигуру, открывая восхищенному взору божественные формы, которые Адам уже успел изучить. «Аманда, моя Аманда!» — снова повторял он. Она заполнила его жизнь, она стала для него всем на свете… На миг его кольнуло жало ревности при мысли об отстраненном, тоскливом взгляде, то и дело напоминавшем о том, что сердце ее все еще занято другим. И их семейное ложе по-прежнему посещал призрак Чингу. Адам инстинктивно чувствовал его присутствие. Но с другой стороны, Карстерс мог не сомневаться в том, что, хотя Аманда и отрицает какие-либо чувства к нему, он стал для нее самым близким человеком. Он решил пока довольствоваться этим. Главное — он выжил, и Аманда принадлежит ему. По-прежнему не отводя от нее глаз, Адам отложил топор и направился к ней неслышным шагом, пока не подобрался вплотную. Медленно обнял жену за стройную талию и привлек к себе. Аманда испуганно встрепенулась от неожиданности, но тут же успокоилась и затихла в его объятиях.