Филиппа Грегори - Вайдекр

— Это право жнецов, — раздался голос из толпы.

— Я узнала тебя, Гарри Сьюджет, — сказала я, не поднимая глаз, и по толпе пробежал ропот страха.

— Это воровство, — повторила я спокойно. — Вы знаете, что говорит доктор Пирс о воровстве: вы немедленно попадете в ад. Вы знаете, что говорят о воровстве законы: вы попадете в тюрьму. А теперь послушайте, что скажу я: каждый, кого я поймаю хоть с одним зерном, будет отведен к мировому судье, а вся его семья, вся, в ту же ночь останется на улице.

По толпе пронесся вздох, почти что стон, и тут же стих.

— После вас по этому полю пройдет бригада из работного дома, они будут собирать колоски, но для меня. И только после них, слышите, я разрешу вам посмотреть, нет ли тут чего-нибудь для вас.

Опять послышался стон ужаса. Но никто ничего не сказал. В задних рядах одна молоденькая женщина, живущая с ребенком без мужа, накрыла голову передником и тихо заплакала.

— А сейчас ступайте работать, — мягко закончила я. — И если не будет ни воровства, ни обмана, то вам не придется на меня жаловаться.

При этом мягком звуке моего голоса некоторые недоверчиво подняли на меня глаза, но расходились все угрюмо и по-прежнему скрестив в заклятии пальцы против черной магии.

Я оставалась в поле весь день, но мы так и не добрались до конца. Урожай был поистине небывалый, чудо, а не урожай. Казалось, что эта нетронутая вересковая пустошь много лет дожидалась, чтобы дать жизнь такому изобилию золотой пшеницы. Когда солнце стало клониться к западу и небо приобрело перламутровый оттенок, я отпустила всех по домам.

Не двигаясь с места, я следила за тем, как крестьяне, очистив и сложив серпы, стали неторопливо одеваться, а затем побрели домой, слишком усталые и грустные, чтобы беседовать. После этого я хлестнула Тобермори, и мы тоже отправились домой. Освещенные окна Вайдекра приветствовали нас между деревьями.

— Боже, как ты поздно, — сказала Селия, едва увидев меня. — Ты не забыла, что мы приглашены к маме на ужин?

— Извини, пожалуйста, Селия, — сказала я, соскальзывая с седла. — У меня совершенно вылетело из головы.

— Я могу передать ей твои извинения. Тебе не будет страшно одной дома? — поинтересовалась она. Экипаж уже ждал их: изысканную Селию в вечернем платье и элегантных мужчин, сопровождающих ее.

— Не очень, — я улыбнулась им троим без всякого тепла. — Мне бы понадобились часы, чтобы достичь такого же совершенства. Оставьте меня, замухрышку, дома, а завтра расскажете, как было в гостях.

— Мы могли бы прислать за тобой экипаж, — предложила Селия, усаживаясь и расправляя вокруг себя юбки.

— Нет, нет, — отказалась я. — Я хочу только спать. Завтра мне опять рано утром в поле.

Селия кивнула, а Гарри наклонился и поцеловал меня в щеку.

— Спасибо, дорогая, — сказал он, — сквайр из Вайдекра.

Я улыбнулась его шутке, но глаза мои стали тревожными, когда Джон подошел и взял меня за руку.

— Я желаю тебе спокойной ночи и завтра доброго дня, — он пристально изучал меня взглядом. — Ты выглядишь усталой, Беатрис.

— Я устала до полусмерти, — рассмеялась я. — Но горячая ванна быстро приведет меня в норму. И огромный ужин.

Улыбка не коснулась глаз Джона. Он выпустил мою руку, сел в коляску, и странное трио укатило. Больше я их не видела тем вечером. После обжигающей ванны я съела ужин, которого хватило бы на двоих, и нырнула в постель. Но перед тем как заснуть меня пронзила мысль о тайных слезах молодого Роджера, и у меня заболело глубоко под ребрами. Но потом это прошло. Ничто больше не трогало меня в те горячие, грустные Дни.

Вскоре начались августовские увеселения, что означало череду пикников и вечеринок с фейерверками в Чичестере. В это время я почти не встречалась с Гарри, Селией и Джоном. Все дни я проводила в поле одна.

Но я не чувствовала никаких сожалений, моя работа означала, что на следующее лето, быть может, мне удастся освободиться от этой жизни презренного бейлифа и вновь стать такой же веселой и беззаботной, как Селия. На следующее лето я буду любоваться тем, как коричневеют коленки Ричарда, как появляется на его носу россыпь веснушек, и я научу его танцевать со мной. Я вновь стану живой.

Раздался скрип открываемой двери, и вошел Гарри, одетый для работы в поле. Мой брат превратился в жестокую пародию на того короля урожая, каким он был всего три года назад. Его круглое и золотистое от загара лицо сильно обрюзгло, мясистые щеки переходили в двойной подбородок. А его стройное юношеское тело постепенно приобретало расплывчатые формы любителя поесть и поспать.

— Мне пришло в голову отправиться на телеге в поле и немного пожать, — мальчишеским тоном заявил он. — Жнецы ведь сейчас на лугу у Большого Дуба?

— Нет, — ответила я. — Там они были три дня назад. Сейчас они на лугу у Трех Ворот. Поезжай, я приеду туда позже. Присмотри за сбором колосков. Я говорила тебе, что я их припугнула.

— Отлично, — ответил Гарри. — Я, наверное, останусь там до обеда. Если я не вернусь до трех, пришли мне с кем-нибудь еду в поле.

Он вернулся назад меньше, чем через час.

— Они оскорбили меня, — Гарри вошел без стука и его нижняя губа подергивалась от гнева и обиды. — Они не хотели со мной разговаривать. Не стали петь и не дали мне места в их линии. Они поставили меня у самого забора. А когда я сказал: «Ну, ребята, давайте споем», — один из них ответил: «Того, что нам платят, едва хватает, чтобы дышать. Так что пойте, сквайр, сами».

— Кто это сказал? — резко спросила я. — Я завтра же прогоню его.

— Понятия не имею, — раздраженно ответил Гарри — Я не знаю их имен так, как ты, Беатрис. Для меня они все на одно лицо. Но жнецы его наверняка запомнили.

— Так они мне и скажут, — скривилась я. — Ну и что ты сделал?

— Я поехал домой, — негодующе сказал Гарри. — Что еще я мог сделать? Если я не могу убирать урожай на моих собственных полях, то хотя бы пообедать дома я имею право. Почему они так разговаривали со мной? Мы для них столько делаем! Мы дали им работу. Селия каждую неделю отсылает им продуктов на несколько фунтов. И этот праздничный обед! Он обойдется нам недешево. Никакой благодарности, подумай только, Беатрис!

— Праздничный обед! — воскликнула я. — Его не будет в этом году!

— Но Селия уже все организовала. — Гарри непонимающе уставился на меня. — Ты поручила ей это, и она устраивает обед на мельнице, как только будет убрано последнее поле. И я тоже сегодня сказал об этом жнецам. Так что уж лучше не отменяй его.

Я в растерянности помолчала, грызя кончик ручки.

— Ладно, — согласилась я. — Раз это запланировано и мельник Грин не возражает, пусть повеселятся. В конце концов, если возникнут какие-нибудь неприятности, мы сможем уйти пораньше.