Мила Ваниль - Выйду замуж по любви

Вопрос о приключении — обычное любопытство. И ведь он не стал настаивать, допытываться подробностей. Ромашка… Ромашка — чистая случайность. Откуда бы Матвею знать, какие неприятные воспоминания вызывает у нее этот цветок. Майя не помнила, кто пытался подарить ей ромашку. Она вообще ничего не помнила, кроме обжигающей боли, которую ей пришлось испытать после. Муж всегда видел, что она делает, следил за каждым шагом, за каждым жестом. Его не смогли убедить слова о том, что она не просила, не знала, сразу же выбросила… «Выбросила, значит, боялась, что я увижу, — заявил он. — Значит, есть чего бояться». Майя терялась перед его «аргументами». Она не сразу поняла, что неважно, как она себя ведет — муж всегда найдет повод ее наказать.

В зале стали аплодировать — на сцену вышел Нил. Взмах руки, оркестр заиграл вступление. Майя прикрыла глаза, как только Нил начал петь. Незнакомый язык, мягкий, певучий. Печальная мелодия, как будто влюбленный тоскует. Нет, так тоскует ее душа, запертая за семью замками. В кого она превратилась из-за несчастливого замужества? Кому она нужна, такая… Сломанная, грязная, опозоренная… Майя не заметила, как потекли слезы.

Нил закончил петь, все захлопали, но Майя словно впала в транс, ожидая следующую песню. Ее не было. Только одна, снова — только одна. Она почувствовала себя обманутой, с досадой провела ладонью по мокрой щеке.

Гостей пригласили в соседний зал, на фуршет. Зал потихоньку пустел, но Майя так и осталась стоять в уголке, не в силах двинуться с места. Матвею придется сказать правду. Если он вернется, если продолжит ухаживания, конечно. Всю правду о себе, без утайки. Она не сможет обманывать. Ее будущий муж должен знать все о ее прошлом.

«И это мой приговор, — с тоской думала она. — В итоге я пожалею, что отвергла предложение Мельницкого».

— Майя? Что с тобой?

Сквозь пелену слез она увидела Матвея. Вернулся, как и обещал. О, как глупо и нелепо она сейчас выглядит!

— Я… Где тут можно умыться? Я… сейчас…

Она бестолково заметалась по залу. Матвей поймал ее за руку.

— Погоди, возьми, — он протянул ей платок. — Что-то случилось?

— Нет. Все в порядке. Я просто глупая… Прости… — Майя промокнула глаза и сжала платок в кулаке. — Все, сейчас пройдет.

— Пойдем, я отведу тебя, куда ты хотела.

До уборной они дошли в молчании. Майя была благодарна Матвею, что он отложил расспросы. По лицу видно — отложил. Что-то такое неуловимое мелькало в его голубых глазах: то ли сочувствие, то ли любопытство. Но губы плотно сжаты, и брови слегка сведены к переносице. Сердится? Недоволен? Хочет объяснений? Майя решила, что последнее. Внутри снова все сжалось в неприятном предчувствии. Неужели все мужчины одинаковы, и Матвей думает о том, чтобы наказать ее за неподобающее поведение? Он не сможет, конечно, она ему не жена. Но думает ли о наказании?

Майя умылась ледяной водой, однако на лице все равно остались красные пятна, а глаза припухли. Придется уходить домой, нечего пугать всех таким видом.

К Матвею она вышла, расправив плечи.

— Мне пора домой, — сразу заявила она. — Прошу прощения за… эту сцену.

— Какую сцену, Майя? — мягко спросил Матвей. — Ты ничего плохого не сделала. Отчего ты расстроилась?

— Оттого, что глупа и не умею себя вести, — ответила она заученной фразой и поморщилась. Именно это вбивал ей в голову покойный муж. — Извини, мне просто нужно домой. Я пойму, если ты просто посадишь меня в экипаж. Или я найду Петра Михайловича…

— Не надо никого искать, — рассердился Матвей. — Почему ты не можешь просто сказать, кто тебя обидел?

— Никто… — она снова сжалась и даже попятилась, заметив, как потемнели от гнева его глаза.

Демоны, когда же это закончится?! Когда она перестанет шарахаться от всего, что напоминает ей о муже? Он мертв!

— Майя, прости, я не хотел тебя напугать. — Матвей легко коснулся ее руки, словно погладил пальцами. — Давай попробуем еще раз? Я отвезу тебя домой, если ты хочешь. Но мне отчего-то кажется, что не хочешь, а сбегаешь. Я могу чем-то помочь?

— Нет, — выдохнула Майя, расслабившись. — Это действительно глупость. Мне стыдно рассказывать…

Они стояли в холле совершенно одни. Видимо, все гости были на фуршете, да и слуги куда-то подевались.

— Ты голодна? — вдруг спросил Матвей.

Майя подумала и кивнула.

— Пойдем, — он протянул ей руку.

— Нет, — она снова отступила. — Только не к гостям.

— Пойдем, — настойчиво повторил он. — Ну же?

Он так и не сказал, куда ее ведет, но она отчего-то поверила, что не туда, где собралось общество, и послушно пошла следом. Так и оказалось, Матвей свернул к лестнице, поднялся на этаж выше, прошел по длинному пустому коридору и распахнул перед Майей дверь в маленькую уютную гостиную.

— Подожди здесь, — попросил он. — Только никуда не уходи, пожалуйста.

Возможно, она и хотела бы уйти, но силы ее покинули. Глупые слезы, переживания, воспоминания… Она махнула рукой на приличия. Если сейчас сюда кто-то зайдет, то она скажет, что устала и искала место, где можно присесть и отдохнуть в тишине. А уж о том, что будет, когда вернется Матвей, и они останутся тут вдвоем, и вовсе старалась не думать. Странно, но даже страх куда-то исчез, осталась лишь усталость.

Майя скинула туфли, с ногами забралась в кресло и села боком, прижавшись щекой к спинке. Зачем Матвей привел ее сюда?

Он вернулся быстро, принес две тарелки — одну с канапе, другую с пирожными. Под мышкой торчала бутылка вина, из карманов он достал два бокала.

— Надеюсь, тут есть то, что ты любишь, — он протянул Майе тарелку с канапе. — Не знаю твоих вкусов.

— Нехорошо, если нас тут застанут, — сказала Майя, принимая тарелку.

— Пустяки. Я не дам тебя в обиду, — заявил Матвей. — В крайнем случае, просто женюсь.

Он улыбнулся и подмигнул.

— Шутишь… — вздохнула Майя и выбрала бутерброд с рыбой.

— Отнюдь. Но я хотел поговорить не об этом.

— О чем же?

— Не столько поговорить, сколько успокоить тебя. — Матвей подал ей бокал с белым вином. — Надо же, угадал. Как раз к рыбе.

Майя смущенно улыбнулась. Она не стала отказываться, но только сделала вид, что отпила глоток, а когда Матвей отвернулся, вылила половину за кресло, на пушистый ковер.

— Я уже успокоилась, спасибо.

— Тогда расскажи, что тебя так расстроило.

Матвей сел напротив нее, достаточно далеко, чтобы соблюсти видимость приличий.

— Ты будешь смеяться.

— О, да ты кокетка? — улыбнулся вдруг он. — Право, сколько можно уговаривать?

Майя вспыхнула и закусила губу.

— И ужасно обидчивая… — добавил он тихо. — Хорошо, не говори, если не хочешь.

— Из-за песни, — призналась Майя, вздохнув.

Она встала, поставила на столик тарелку с канапе и бокал, взяла пирожное и села обратно в кресло.