Анна Шнайдер - Тьма императора [litres]

Рядом стояла молодая девушка одного с Софией возраста, она была практически полной копией матери.

– Прости. – Адриан поднял руки, и улыбка с его лица исчезла. – Не подумал.

– Ты крайне редко думаешь, по крайней мере, головой, – резко произнесла женщина, подходя ближе, но тут же, потеряв интерес к сыну, обратилась к Софии: – Добрый день. К сожалению, не имею чести знать вашего имени. Меня зовут Ванесса, я мать Адриана и… – Она коснулась руки своей дочери. – Анастасии.

Теперь все встало на свои места. И почему нельзя шутить на тему «испепеления», и многое другое.

Ванесса Альго

Ванесса – жена принца Аарона, предателя, которого император сжег заживо на Дворцовой площади в День Альганны.

– Меня зовут София Тали. Приятно познакомиться, – поклонилась София, невольно сочувствуя этой женщине. Как же ей, наверное, нелегко. Муж – предатель, а его брат, с которым она сейчас будет сидеть за одним столом, убийца мужа.

– И нам, – сказала Анастасия голосом, похожим на звон колокольчика. – Мы любим обедать вместе, но редко получается.

– Особенно у дяди Арена, – съязвил Адриан, и София слегка удивилась, услышав из его уст «дядя» – все же император был старше своего племянника не более чем на десять лет.

– Папа вообще особенный, – громко сказала Агата, но ответить ей никто не успел: огонь в камине ярко вспыхнул.

София от неожиданности села и нервно сглотнула – внутри разом похолодело, словно она ледяной воды напилась. А из камина уже выходил император… и не один. На руках он, как Софию несколькими часами ранее, нес женщину в темно-зеленом брючном костюме, похожем на обычный рабочий костюм садовника. Ее светлые волосы были заплетены в толстую косу, и София неожиданно вспомнила, что говорила Агата про работу императрицы в оранжерее. Видимо, оттуда его величество и выдернул жену. И то ли у нее не было времени переодеться, то ли она сама не захотела. Впрочем, несмотря на простоту, костюм оказался вполне приличным и ни капельки не грязным.

Император, перешагнув заграждение камина, осторожно опустил супругу на пол, и Агата с Александром тут же загремели стульями, вскакивая из-за стола. Они метнулись к матери молча, без восторженных криков – просто подбежали и обняли.

А София смотрела на лицо императрицы. Холодное и надменное поначалу, оно смягчилось, как только та коснулась ладонями макушек детей, погладила их по волосам и прижала на секунду покрепче. Удивительно, но в этой короткой ласке, почти незаметной постороннему взгляду, было столько заботы и нежности, что София сразу перестала бояться.

Возможно, эта женщина никогда не полюбит ее, да она и не обязана. Главное, что сразу почувствовала София и что для нее всегда было самым важным, – это любовь к детям. А с остальным она справится.

А еще императрица показалась ей очень красивой – прекрасные светлые волосы, заплетенные в косу, на висках и у лба чуть кудрявились, придавая строгому и холодному лицу чуть детскости и трогательности. Само лицо было настолько правильным и точеным, словно это картина или кукла, а не живой человек. И фигура, и нежная светлая кожа, и прекрасный цвет голубых глаз – все было совершенно.

«Неудивительно, что его величество полюбил такую женщину», – подумала София, вновь поднимаясь с места и чуть приседая.

– Добрый день, ваши величества.

– Садитесь, София, – сказал император, кивнув. В отличие от жены, которая показалась Софии немного напряженной, особенно когда заметила ее, его величество был абсолютно спокоен. – В следующий раз можете не вставать, это ведь не официальный прием. – Он обвел глазами столовую. – Добрый день всем.

София опустилась на стул, краем уха уловив, как остальные здороваются, а сама пыталась не отводить взгляда и не отворачиваться – императрица смотрела на нее, и это было бы невежливо.

– Можно начинать, – произнес император, усадив жену и Агату с Александром. Сел сам и продолжил: – Виктория, познакомься с Софией Тали, она – с сегодняшнего дня аньян наших детей.

– Рада, – проговорила императрица холодно. – Надеюсь, вы продержитесь дольше, чем предыдущие кандидатки.

– Я постараюсь, ваше величество, – ответила София так почтительно, как только могла.

– Не сомневаюсь, ведь вы… – начала Виктория, чуть повысив голос, но император перебил ее, обратившись к Агате и Александру:

– Вы дорисовали свою картину, дети? Я могу потом посмотреть на результат?

– Да, пап, – улыбнулась Агата, поглядев на Софию, а Александр энергично закивал. – Дорисовали. Так здорово получилось! А после обеда Софи обещала, что поучит нас рисовать собственные портреты.

– Замечательно. – Император довольно улыбнулся, а Виктория уже спрашивала:

– Картину? Портрет?..

– Мы сейчас расскажем! – хором воскликнули наследники и стали рассказывать.

Ее величество и остальные присутствующие внимательно слушали, и к концу этого эмоционального рассказа даже императрица немного оттаяла и чуть улыбнулась. Не Софии, конечно, – детям.

Слуги расставили перед присутствующими тарелки с закусками, и обед начался.

Рассказ Агаты и Александра чуть разрядил обстановку, ставшую напряженной после появления правящей четы, – и София не была уверена, что дело здесь только в ней. Да, она не была эмпатом, но предполагала, что Ванессе, жене убитого императором Аарона, и ее детям вряд ли тут комфортно. Даже если они не имели отношения к заговору – а они наверняка не имели, раз его величество оставил их при дворе, – это все равно непросто.

Самой непринужденной выглядела принцесса Анна, и по взглядам, которыми иногда обменивались она и император, София поняла, что эти двое не только брат и сестра, но и друзья. Они словно вели друг с другом безмолвный диалог, понимая при этом все. Пару раз София замечала, как Анна подхватывала инициативу брата, уводя общий разговор в противоположную от опасных тем сторону, и он глядел на нее с благодарностью.

Виктория, несмотря на то что дети были настроены к Софии более чем доброжелательно, периодически пыталась ее уколоть. Какой-нибудь ерундой – то интересовалась с холодной улыбкой, умеет ли она пользоваться ножом для рыбы и десертной вилкой, то просила рассказать, какие наказания для детей София считает допустимыми, то спрашивала, не испытывает ли она неловкости, сидя за одним столом с таким количеством аристократов, – ведь не было же раньше у нее такого опыта, верно?

Вместо Софии на этот вопрос ответил император:

– Дорогая, думаю, что я гораздо более неловко чувствую себя на Совете архимагистров, чем София в данный момент. В окружении дураков всегда как-то теряешься.