Елена Кароль - Принцев не предлагать!

Неладное я заподозрила еще на подходе. Сначала мне послышались истошные выкрики, словно кого-то резали живьем, затем меня едва не сбил с ног вылетевший из-за угла бледный до черноты орк, на котором попросту не было лица от волнения. А когда я зашла в дом и одна из откровенно нервничающих женщин провела меня в спальню, то все встало на свои места.

Шаман принимал очень тяжелые роды.

На постели в полубреду металась худенькая орчанка, ее глаза запали, на лбу выступила испарина, рот был перекошен от боли, а огромный живот был так напряжен, что походил на камень.

Фырах крепко держал ее за руку и что-то бормотал себе под нос, умудряясь одновременно не выпускать трубку изо рта, но стоило мне с опаской приблизиться, как начал отдавать распоряжения:

— Руки вымой и помогай.

Понимала, что лучше не спорить, орку наверняка виднее, раз он позвал именно меня, а не одну из местных женщин, но сочла разумным предупредить:

— Я никогда не принимала роды.

— Справишься, — категорично отрезал шаман, и я поняла, что вариантов нет.

Справлюсь.

— Бери за руку. Слушай дыхание. Смотри сердцем. Верь душой.

Приказы, а это были именно приказы, сыпались один за другим, и у меня не было ни секунды на колебание. Приказал? Сделала.

— Лови дыхание. Лови, я сказал! А теперь с нею вместе, одновременно. Замедляйся. Замедляй!

Шаман прикрикивал через слово, но не зло, а скорее сурово, как мой любимый тренер Петрович, и спустя некоторое время я уже отчетливо понимала, что мне нужно делать. Я действительно дышала синхронно с роженицей, смотрела не глазами и не на нее, а каким-то совершенно иным органом и сквозь. Дым от курительной смеси шамана неплохо помогал сконцентрироваться на нужных ощущениях и, наверное, был слегка галлюциногенным, потому что я начала видеть странные потоки то ли воздуха, то ли света, которые кружили как около нас, так и внутри. В воздухе молочно-белые и золотистые, во мне перламутрово-черные, в шамане коричневые и немного зеленые, а в роженице тревожно-красные, пепельно-серые и совсем немного оливковые.

— Лови жизнь и отгоняй смерть, — последовал новый абсолютно непонятный приказ, но я уже и так знала, что мне необходимо сделать.

Левой рукой крепко удерживая запястье женщины, правой я выловила из воздуха золотистую нить жизни, сплела ее с молочно-белой нитью силы, скрепила их собственной перламутровой волей, накинула получившееся полотно на живот орчанки, сквозь довольно крупные ячейки выловила пепельно-серые нити подступающей смерти, потратив на это куда больше времени, чем на все предыдущее, а под конец уже с трудом пригасила нервно пульсирующие красные.

Новый истошный выкрик роженицы, неосознанный болезненный захват уже моего запястья, после которого наверняка останутся синяки, но это уже не важно. Мы справились. Мы родили.

— Ну вот, а ты не верила, что справишься, — добродушно улыбаясь и закутывая в чистую пеленку болезненно синеватого, но все же родившегося малыша, огласившего комнату своим первым возмущенным криком, шаман обращался совсем не ко мне, а к орчанке. — Смотри, Орша, какой богатырь.

— В отца, — шепнула счастливая мамочка и только после этого разжала захват, так и не заметив, что едва не сломала мне руку. — Спасибо вам. — Она перевела на меня сияющие глаза, полные подступивших слез облегчения, и одними губами прошептала: — Спасибо.

Я устало улыбнулась и кивнула. Отвечать не было никаких сил, я едва стояла на ногах, готовая рухнуть рядом в любой момент. Но Фырах так не считал.

— Держи, умой мальца, а я пока тут закончу.

Силой вручив мне новорожденного кроху и не обращая ни малейшего внимания на мои круглые глаза, шаман сосредоточил все внимание на Орше. Секунд пять простояла в ступоре, страшась даже пошевелиться, но затем во мне проснулось нечто более древнее, чем здравый смысл, и я сначала инстинктивно прижала малыша к груди, а затем немного заторможенно, но в целом уверенно взялась за дело. Все необходимое было приготовлено заранее на столе в углу: и чистая вода, и пеленки, так что всего минут через десять я уже держала в руках умытого новорожденного орчонка. Мне совсем не нравилась его болезненная синева, так что я вновь силой лишь одного желания нырнула в магический спектр зрения и одну за другой вытянула из крохи все лишние серые нити.

— Ну вот, так будет лучше.

Глупо улыбаясь и крайне деликатно проводя подушечкой указательного пальца по нежной коже ребенка, я по микрону вливала в него живительные капли чистой силы жизни, возвращая ему все, что отняли тяжелые роды.

— А вот это уже лишнее.

Фырах забрал у меня ребенка и отдал матери, помогая приложить к груди, после чего снова вернулся ко мне. Постоял, поглядел… В полной мере оценил мой откровенно потерянный вид и добродушно усмехнулся.

— Ну что, госпожа повитуха? Как тебе настоящая магия? По вкусу?

Сначала кивнула, чувствуя, как меня снова охватывает дикая усталость, а только потом подумала: он о какой именно магии спрашивал? О той, которая охотно подчинялась мне, представ в виде нитей и капель, или куда более древней магии рождения нового существа на свет?

— Идем, высочество, отдохнешь.

Не помню, как дошла до своей комнаты, а может, меня до нее донесли, но спала так крепко, словно лично вспахала целое поле. А проснувшись в предрассветных сумерках, долго лежала и бездумно смотрела в потолок. Так вот ты какая, магия… И правда очень простая, но в то же время невероятно сложная. Тот, кому дано видеть магические потоки, силен настолько, что может одним лишь движением руки сворачивать горы, стоит только правильно ухватить нужный поток и подчинить своей воле. Но это все ерунда. Куда сильнее тот, кто может, не пошевелив и пальцем, внушить нужные мысли и задать верное направление.

А это уже уровень мастера. Наставника.

— Не спишь? — Рядом заворочалась и шумно зевнула Полинка.

За эти неполные три недели подруга загорела, волосы стали еще светлее, превратив ее в предмет всеобщего восхищения, ведь все без исключения орки были черноволосыми, но в глазах Полины то и дело мелькала грусть-тоска. Я догадывалась, что она была бы не прочь вернуться к демонам и своему принцу-владыке, но я сама была пока не готова. Думаю, Полина это понимала и именно поэтому еще ни разу не заводила разговора о возвращении. Но всему рано или поздно приходит конец.

— Нет, уже проснулась. — Я повернула к ней голову. — Что-то случилось?

— Фырах сказал, ты вчера роды принимала…

— Да.

— Страшно было?

— Страшно? Нет. — Воспоминания успели потускнеть, но я могла абсолютно честно сказать, что откровенного страха вчера не испытывала. — Знаешь, на страх у меня совершенно не было времени. Поначалу растерялась, а потом было совершенно не до того. А когда малыш наконец родился…