Ольга Валентеева - Ромашка для ведьмы

— А Альберт? Куда заговорщики дели Альберта?

— Пока заперли. Если у них все получится, убьют. А если нет — Альберт станет еще одной фигурой на шахматной доске.

— Марьяна! — послышался голос Ромашки и оглушительный грохот. Мой любимый ввалился в комнату, размахивая неведомо откуда взявшейся доской. Вот тебе и спит…

— Ты! — Ромаш замахнулся доской на моего папу. — Немедленно прочь от Марьяны!

И почему не использовать магию? Прислушалась к своей силе: она была, но какая-то слабая. Наверное, последствия зелья, вот и Ромашка припас куда более весомый аргумент.

— Ромаш, опусти доску, — вздохнула я. — Это всего лишь мой отец.

— Всего лишь? — Ромашка замер и осоловело моргнул, а папа довольно улыбнулся.

Видимо, радовался произведенному эффекту. Доску Ромаш, к счастью, опустил. Интересно, откуда он вообще ее взял? Какой предмет мебели пострадал?

— Рад знакомству, княжич Ветерей, — кивнул папа. — Лоренс Эрдерин — старый друг вашего отца и, как вы уже поняли, родитель Марьяны.

— Это что, шутка такая?

— Боюсь, нет, — ответила я, сжимая Ромашкину руку. — Это и правда мой папа, и у него есть что тебе рассказать. Идем.

Мы прошли в комнату, где я проснулась. Самочувствие все еще оставляло желать лучшего, поэтому я присела на краешек кровати, борясь с желанием лечь, а Ромашка робко остановился рядом со мной.

— Присаживайтесь, княжич. — Отец махнул рукой. — Не скажу, что сейчас сложились лучшие обстоятельства для нашего знакомства, но все же не нам их выбирать.

— Что здесь происходит? — Ромашка все-таки сел рядом со мной на кровать.

Папа снова принялся рассказывать о том, как они с Теодором пытались сохранить единую власть в Альбертине, и о своем участии в заговоре. Поведал и о том, что для общества Альбертины мы теперь мертвы.

— С ума сойти, — пробормотал Ромашка. — Где мой отец? Как заговорщикам удалось заставить его выпустить из рук нить жизни Альберта?

— Они напали ночью, — ответил папа. — Ворвались в ваш дом. Князь Теодор был там с немногочисленной охраной. Он всегда предпочитал справляться сам.

— А мама? Сестра?

— Ваша сестра сейчас в доме мужа, а матушку Теодор заставил уехать в родное княжество. Так что он был почти один, а нападавших — много. Они задержали его по обвинению в заговоре против князя, отвели в камеру с заблокированной магией, и ниточка жизни Альберта Двенадцатого прервалась.

— И что нам теперь делать?

Отец молчал. Мы с Ромашкой уставились друг на друга. Вариант был всего один: спасать друзей, пока не стало слишком поздно. Но как? С чего начать?

— Думаю, стоит выяснить, где держат Альберта, — глухо сказал Ромашка. — Если найдется наследник престола, князьям придется отступить или же устраивать открытый мятеж.

— А если за это время ребят убьют? — тревожно спросила я.

— Не думаю, — вмешался отец. — Заговорщики хотят устроить показательную казнь, обвинить ваших спутников в убийстве Альберта Двенадцатого и попытке переворота. Думаю, скажут, что и младшего Альберта они убили. Тем более вас непременно видели вместе с ним.

— Данелий, — вспомнила о сказочнике. — Князь Данелий из Фергарда. Он один из заговорщиков и пытался напасть на нас по пути, так что да, видел нас вместе.

— Данелий — тот еще угорь, — поморщился отец. — Его род обеднел, и титул — все, что осталось. В Фергарде правят другие люди, но Данелий решил, что лучше возглавит Альбертину в составе совета князей, чем будет бороться за Фергард.

— И он — некромант, — добавила я.

Папа удивленно моргнул.

— Правда? — Он уставился на меня. — Я никогда об этом не слышал. О Данелии ходит странная слава, будто он объездил всю Альбертину, собирая сказания.

— Думаю-таки, объездил, — поморщился Ромаш. — Болтать он горазд. А еще — скрывать свою силу, потому что я ни на миг не заподозрил в нем некроманта.

— Тип силы не написан на лбу, — вздохнул отец. — Это ваша магия является наследственной, княжич Ромаш, поэтому легко угадываемой. А в случае Данелия — как тут узнаешь, если его род давно канул в небытие?

Ромашка согласно кивнул. Да, я тоже никак не могла заподозрить в Данелии некроманта. А еще он ловко обошел мое зелье. Теперь мне казалось, что оно и вовсе на него не подействовало. Или же Данелий как-то защитился? Вряд ли он расскажет.

— В одном вы правы, — подытожил отец. — Я постараюсь узнать, где держат Альберта Тринадцатого, и тогда можно будет попытаться предъявить его народу. А пока отдыхайте, дети, и, прошу, не делайте глупостей. Мы с вами на одной стороне. Я, как и вы, хочу прекратить этот произвол. Пойду распоряжусь, чтобы накрывали на стол. Вы, наверное, голодны.

И отец удалился. Я даже злиться на него перестала. Никогда не подозревала, что мой благовоспитанный и правильный папа может вести двойную жизнь. С ума сойти! А Ромашка угрюмо молчал.

— Ромаш, все будет хорошо, мы справимся, — пожала его прохладные пальцы.

— Да, справимся, — отстраненно ответил он. — Вот когда пожалеешь, что мы выпустили Али из кувшина.

— Зато вы оба живы. Бедный Али, снова он под замком. А где может быть Бон? Как думаешь, он с ребятами?

— Надеюсь на это. Магию пикси нельзя ограничить. Хотя малыша могли засунуть в какую-нибудь банку или кадушку.

Представила Бона в банке, и стало дурно. Ничего, мы обязательно его найдем. И все еще была надежда, что Бон отыщет нас раньше. Он ведь чувствует мою магию, а пикси маленький и верткий, его не так просто поймать.

— Кстати, вы с папой похожи, — вдруг улыбнулся Ромаш.

— Неправда, я похожа на маму, — ответила ему, но слышать, что и с отцом есть сходство, было приятно.

— Уверен, он такая же заноза, как и ты, — усмехнулся мой любимый. — Поэтому неудивительно, что вы разругались в пух и прах.

— Ромашка!

А Ромаш рассмеялся и крепко меня обнял. Сразу стало легче и спокойнее. Заговор? Я бы на месте заговорщиков не стала со мной связываться. Пара экспериментальных зелий — и их родные матери не узнают, это я могу гарантировать. Так что справимся. Главное — узнать, где Альберт. А дальше поглядим.

Нет на свете ничего утомительнее, чем ждать. Я сходила с ума от неизвестности. Что с моими друзьями? Как их вызволить? Отец говорил, что пока их просто держат взаперти и они здоровы. Сам отец выглядел угрюмым и осунувшимся. Каждый раз, когда смотрела на него, сердце терзала совесть. Мало ему политических проблем, еще и пришлось беспокоиться обо мне. Да, он сам виноват, надо было прислушаться, когда я говорила, что не хочу замуж за Альберта. Но и мне стоило хотя бы написать домой, что жива и здорова. Жаль, из-за своей обиды слишком поздно поняла, как сильно волновались мои родители. Если я так беспокоюсь за Итена, Тихвину, Слава, Любиму, Али и Бона, то каково было им? Вряд ли лучше.