Надежда Волгина - Золушка Xy [СИ]

Маленький Максим был единственным ребенком у замученной матери и отца алкоголика. Едва закончив десять классов, юноша поступил в техникум и выучился на теле- и радиомастера. Этим и зарабатывал на жизнь вплоть до тридцати лет. К тому времени он уже женился, и сыну исполнилось пять лет. Заработанные деньги старательно складывал в «кубышку», пока не накопил приличную сумму. Все отложенное потратил на покупку видеомагнитофона, который стоил в те времена, как машина «Жигули». В Советском Союзе таких магнитофонов не было, их привозили с запада те, кто имел возможность туда ездить. Магнитофон Максим купил вовсе не для того, чтобы смотреть фильмы самому в кругу семьи. У него были далеко идущие планы. Чтобы окупить затраты, открыл видеосалон прямо в одной из комнат своей двухкомнатной квартиры на первом этаже. Оборудовав ее пятьюдесятью стульями, телевизором «Березка» и драгоценным видеомагнитофоном, стал устраивать ежедневные просмотры фильмов. В те годы билет в цивильный кинотеатр стоил от десяти копеек на детский сеанс, до пятидесяти — на взрослый в вечернее время, а в его видеосалон — рубль. И ведь забит был, даже мест не хватало.

У Максима Анатольевича, как и у каждого обладателя столь ценного магнитофона, имелись и кассеты, только с иностранными фильмами. Несмотря на ужасное пиратское качество и каркающий голос Володарского, зажимающего нос прищепкой, фильмы смотрели, раскрыв от восторга рты. Молодежь любила ужасы про мертвецов или с Брюсом Ли, или эротику — «Греческая смоковница» и «Эммануэль». А комедии в стиле «Полицейской академии» или «Назад в будущее» пользовались особенной популярностью. Сейчас нам бы качество картинки показалось поганым, звук — еще более отвратительным, а тогда это было чудом техники — вместо надоевшей передачи «Сельский час» или «Прожектор перестройки» включить тот фильм, который ты хочешь посмотреть.

Максим Анатольевич не довольствовался простым зарабатыванием денег, он хотел иметь больше. Из-за несовместимости отечественных телевизоров и импортных видеомагнитофонов, восторг от просмотра иностранных фильмов был зачастую несколько омрачен отсутствием цвета. Тогда телемастер вставил самодельный декодер в телевизор, получил цветную картинку, и его видеосалон стал еще более популярен. Конечно, не все проходило гладко. Отечественная милиция часто устраивали облавы. Обычно те использовали хитрый приемчик: подходили к квартире, выключали электричество на щитке в коридоре и только потом стучали в дверь. Какой был эффект? А очень простой — хозяин физически не мог достать и запрятать кассету из видеомагнитофона, к примеру, с порнографией, просмотр которой преследовался законом. Все улики были на лицо, как говорится. Но наш Максим Анатольевич умел договариваться с законными представителями власти.

Через год он уже показывал фильмы в вагоне электропоезда пригородного следования, а через два — владел видеобаром, где в цивильных условиях с бокалом вина и в обнимку с девушкой можно было посмотреть зарубежные видеоклипы.

Сейчас ему исполнилось пятьдесят пять лет, и он с уверенностью мог сказать, что всего в жизни добился сам. Видеосалоны канули в Лету. Теперь он являлся официальным дистрибьютером в России ведущих марок женских гигиенических средств, памперсов, парфюмерии. У него имелось несколько фитнес-салонов в городе, пара оздоровительных центров специально для женщин.

Он зарабатывал на женщинах, к которым относился с неприятием, близким к отвращению, как к испортившейся, несъедобной, грязной пище, как к итальянскому сыру кассу марцу, содержащему живые личинки насекомых, или китайскому деликатесу «тысячелетнее яйцо» — вареному утиному яйцу балют, в котором уже сформировался плод с оперением, клювом и хрящами.

Его неприятие носило форму самосохранения. Он считал, что женщинам нужны только его деньги. Любовь он в принципе отвергал, называя ее преследованием похотливых целей. От представительниц прекрасного пола требовал единственное — тело, которое называл воротами, открывающимися толщиной его кошелька. Ему ничего не стоило унизить даму в глазах других людей, причем, намеренно, с целью самоутверждения. Единственная женщина, к которой он испытывал чувство, похожее на уважение, была его вторая жена. Но она умерла больше двух лет назад. После этого, неприятие женского пола только усугубилось.

Максим Анатольевич с нетерпением смотрел на секундную стрелку наручных часов. Пять минут уже практически истекли. Он готовился задать новую трепку Веронике, если та опоздает хоть на минуту. Но тут ему не повезло. Проявив истинный талант по быстроте приготовления завтрака, Вероника внесла в огромную гостиную тяжелый поднос. Она торопливо расставляла перед хозяином пышный дымящийся омлет, поджаренные тосты, масло, повидло, тонко нарезанные сыр и ветчину и чашку горячего кофе без молока. Хозяин следил за ее умелыми движениями, презрительно поджав губы.

— А теперь отрегулируй кондиционер. Здесь холодно, как в морозилке, — сказал он, когда Вероника уже собралась удалиться.

Та послушно взяла пульт, что лежал возле руки хозяина, и, направив его на систему, нажала одну единственную кнопку, пустив поток холодного воздуха на потолок. Карлов не обращал на нее внимания, читая газету и прихлебывая кофе. Выждав минуту, Вероника развернулась и направилась в кухню. Уже в дверях снова услышала звон колокольчика.

— Свою машину я оставлю дома. Распорядись, чтоб ее помыли к двенадцати часам. Мне она понадобится в это время, — равнодушно велел Карлов, когда Вероника снова появилась на пороге гостиной. — Да чтобы она блестела, поняла? Когда он, кстати, вернется?

— В городе пробки. Вот и задерживается.

— Еще! Сегодня вечером у нас гости. Накрой стол в гостиной к восьми часам на… — он подсчитал в уме, — семерых. Поняла? — Вероника кивнула. — Все, свободна, — закончил Карлов, пренебрежительно махнув рукой, — убирайся.

Вероника ушла, глотая слезы.

Карлов не спеша допил кофе, так и не притронувшись к еде, свернул газету и бросил ее прямо в тарелку с омлетом.

— Тупая дура! — в сердцах проговорил он. — Курица без мозгов. Да заменить некем. Да и другая будет такой же тупой.

Вероника служила в его доме уже четыре года. Ее рекомендовал Максиму Анатольевичу друг — заместитель мэра. Сказал, что лучше он вряд ли найдет. Карлова раздражало в ней все: огромная фигура, не сочетающаяся с мягкими чертами лица, покорный и трусливый характер, даже ее высокая трудоспособность порой выводила его из себя. Обычно он сдерживался, не позволял такого, как сегодня. Просто день не задался с самого утра. Ему приснилась покойная жена. Во сне она сказала только одну фразу, которая сильно напугала Карлова: «Если не перестанешь издеваться над моим сыном, я заберу тебя к себе». Проснулся он, объятый паническим страхом. Постепенно успокоился, потому как не отличался суеверием и не верил в загробную жизнь, но настроение было окончательно испорчено, вот и сорвался на Веронике.