Надежда Волгина - Оборотень моей мечты [СИ]

После дебютной зарядки и тренировки в воскресенье, три дня я чувствовала себя инвалидом. Болели все мышцы, движения давались с трудом. Но в то же время постепенно становилось все лучше, и в теле появлялась до этого невиданная легкость. Даже походка начала меняться, делаться пружинистой упругой. Тело наливалось силой и выносливостью, параллельно тому, как закалялся мой дух. А он точно закалялся, потому что при виде моего убого жилища уже не возникало щемящей тоски по комфорту. Я даже попыталась придать каморке уютный вид — вычистила до блеска ванную, намыла пол и стены в комнате. Выпросила у мадам коврик и постилку на табурет. Вычислила часы нашествия насекомых, и теперь чувствовала себя спокойно, когда точно знала, что они не прилетят. А в положенное время пряталась на кровати, которую я тоже, кстати, привела в порядок — выбила матрас с подушкой и потребовала себе чистое и приглядное на вид белье, как и более теплое одеяло. Последнему способствовало опасение, что если и дальше буду мерзнуть по ночам, то хроническая простуда мне обеспечена. А болеть нельзя было никак, потому что я строила план побега.

В день уборки сада, я напросилась стаскивать листья к месту костра, который решено было устроить в аккурат возле забора. Вот тогда-то я и исследовала его по периметру, стараясь делать это ненароком. Забор, конечно, выглядел устрашающе — высоченный бетонный, обнесенный по верху колючей проволокой. Складывалось впечатление, что нахожусь в местах не столь отдаленных. Примыкал забор прямо к скале, не оставляя никакого зазора. К слову, щелей в нем вообще не было, посмотреть, что там дальше, не представлялось возможным.

Ворота выглядели более чем внушительно и закрывались на несколько замков.

В этот же день я хитростью выпытала у Стеллы, что ключи от ворот хранятся у главной по кухне. Вскоре я и с самой Брунгильдой познакомилась, как прозвала ее про себя. Всех танцовщиц загнали вечером на кухню — помогать мыть посуду после какого-то пиршества. Девчонки-поварята не справлялись. Вот там-то я и увидела эту женщину-воительницу. Ее бы заковать в доспехи, посадить на коня, да отправить воевать против вражеского войска, а не поручать командовать веселушками, какими оказались работницы кухни при ближайшем знакомстве. Таких гром баб мне еще не приходилось видеть — ростом под два метра, широкая в кости, страшная на лицо и вечно орущая. Вот такая была Брунгильда. Настоящее имя у нее какое-то мудреное, я даже запомнить его не смогла. Да мне и не нужно было. Когда я первый раз назвала главную по кухне кличкой собственного изобретения, Аня чуть не померла со смеху. Так с моей легкой руки прозвище к ней и приклеилось.

В последствии ее называли не иначе, как Брунгильда.

Так вот, ключи от ворот висели у нее на поясе. Поговаривали, что даже ночью она не снимает тяжелую связку.

Выкрасть их не представлялось возможности. Но я и не собиралась. В голове зрел другой план. Каждый день, на закате, с кухни вывозилась телега с помоями. Каждый раз Брунгильда лично сопровождала процессию, отпирала ворота, выпускала за них девушек с телегой и ждала, когда они вернутся, опорожнив ее. От той же Анны я узнала, что мусор вываливают в помойную яму, а потом легонько присыпают землей, чтоб перегнивал.

Вот в этом-то мусоре я и намеревалась спрятаться.

Конечно же, меня начинало тошнить от одной мысли о погребении себя под помоями. Но с другой стороны, вспоминался фильм «Побег из Шоушенка». Там вон герой несколько километров пробирался по канализационным трубам, по пояс в фекалиях, и выжил, ничего. Я тоже справлюсь!

Все свободное время я посвящала исследованию места, где вынуждена обитать. По вечерам я бродила по жилищу в скале и пыталась запомнить расположение коридоров и холлов. Так я выяснила, что холлов всего четыре. Первый, в который выводил мой собственный коридор, больше похожий на подземный лаз, считался общим. Из него можно было попасть на кухню, в концертный зал, холл танцовщиц и в сад. Тот холл, что был самым помпезным в моем представлении, принадлежал управляющему персоналу. В него выходили покои мадам Виолетты и Брунгильды. Эти две особы считались на очень высоком положении у хозяев, и апартаменты их, говорят, были роскошны. Брунгильда отвечала за всю хозяйственно-бытовую область, а мадам — за эстетическую и артистическую. Был еще холл прачек и поварих. Он почти ничем не отличался от деревянного терема танцовщиц, разве что выглядел попроще, без резьбы по дереву.

Постепенно расположение комнат и покоев жильцов прочно отпечаталось в моей памяти. Но я не выяснила главного — где обитали хозяева. Кто они такие, я уже поняла, мне никто не расскажет, потому что тема эта находилась под запретом, как и не разрешалось обсуждать нашу прошлую жизнь друг с другом. В то, что у стен есть уши, я не верила, но девочки придерживались другого мнения и сразу замолкали, стоило мне завести беседу на одну из этих тем. Но так легко сдаваться я не собиралась и однажды все же пристала к Ане, когда та забежала в мою каморку перед сном. Как обычно, мы забрались на кровать и плотно запахнули балдахин.

Нашествие кровососов никто не отменял. Кстати, я выяснила, что нападают они только тут — в моем легендарном жилище. Чистилище какое-то, честное слово. Осталось понять, чем я все это заслужила.

— Ань, а правда, что хозяева частенько забредают на кухню? — спросила я, словно невзначай.

— Бывает. В основном по ночам. Уж больно они прожорливые, — усмехнулась Аня, впрочем, сразу же испугалась.

— А тебе зачем? — подозрительно прищурилась она.

— Да просто так, любопытно, — деланно-равнодушно ответила я. — Тут-то их не бывает, вот я и подумала, что из их жилища можно попасть только на кухню…

— Ну мы-то их не видим. Только с утра застаем погром на кухне.

Потеряв бдительность, Аня рассказала, что для хозяев специально готовится несколько блюд на ночь, чтобы они могли прийти и полакомиться. Я уточнила, едят ли они днем. Аня призадумалась, а потом ответила, что не всегда. Бывает, они неделями не питаются днем, а по ночам разоряют съестные припасы на кухне. Так странно… Ночной образ жизни, что ли, они ведут? — Спать хочется, — широко зевнула Аня и привстала на кровати. — Пора идти…

— Побудь еще чуть-чуть, — попросила я. — Еще не так и поздно, — время я теперь угадывала интуитивно, никаких часов тут я, по-прежнему, не видела.

Я думала. Вспоминала… Как сама забрела на кухню и познакомилась там с Лукой. Кроме единственной попытки рассказать об этом Стелле, больше я ни с кем не делилась, что знакома с ним. Уверена, что Стелла тоже будет хранить молчание, потому что боится даже собственной тени. Она уверена, что так хорошо, как здесь, больше нигде ей не будет. Вздрогнула от воспоминаний о медведе. Он мне точно не привиделся, услышала я его до того, как выглянула в коридор.