Надежда Волгина - Моя нечисть

— Ты тоже этого хотел, — пробормотала, отодвигаясь от него.

— Хотел, за что ненавижу себя.

— Но почему?

Я уже чуть не плакала. От страха, разочарования, чувствуя, как по моей любви сейчас топчутся его сожаление и раскаяние. Не о таком финале я мечтала. Хотя, скорее всего, я даже отчета себе не отдавала в своих действиях. Но и разочарования не ждала так быстро.

— Потому что я не человек, — прожег он меня своими горящими глазницами. Но длилось это всего секунду. Потом он снова отвернулся.

— Но ты хотел этого, — вновь пробормотала я, чувствуя, как горло сжимает спазм, — как и я…

— Но я не должен был этого допускать!

Вокруг нас поднимался ветер, и на этот раз я понимала почему. Иван злился, и во что это могло вылиться, я даже боялась думать.

— Случилось то, что должно было случиться, — торопливо заговорила я, чувствуя, как ветер все крепчает, рискуя перерасти в небольшой ураган. Меня уже немного потрясывало от его пронизывающегося натиска. — Бесполезно теперь сожалеть…

— Никогда. Слышишь? Никогда я больше не приближусь к тебе. Буду продолжать приглядывать, но на расстоянии. Почему именно тебя прислали ко мне?! — взвыл Иван, выпрямляясь во весь рост.

Меня же в этот момент чуть не опрокинул на землю резкий порыв ветра. — И ты не подходи ко мне!

Будем надеяться, что пребывание твое тут не затянется.

Не помню, как добралась до шалаша. Стоило уйти Ивану, как ветер подул с такой силой, что передвигаться я могла только на карачках. Слезы злости и разочарования застилали мне глаза. И на этот раз был не прав он, это я знала точно. Свои же страдания я не считала заслуженными, как и подобное обращение.

Оказавшись внутри шалаша, я без сил повалилась на ложе и, казалось, проплакала до утра. От боли, что поселилась внутри, я перестала видеть то, чему могла бы радоваться.

И вновь потекли мои «дни после Ивана» в волшебном лесу. То, что случилось между нами в ту ночь, я не могла не вспоминать. Только радости эти воспоминания мне не доставляли. Несмотря на удовольствие, которое, я точно знаю, и он получил тоже, уверенность, что он не нарушит данного слова, во мне только крепла. И это сводило с ума. Сама я тоже боялась приблизиться к его жилищу даже на пушечный выстрел. Какая-то сила удерживала меня. Росло подозрение, что слову или мыслям моим не делать этого, Иван не поверил и принял соответствующие меры. Заклинание он что ли какое наложил? От этого настроение мое держалось между отметками «плохое» и «отвратительное».

В этот период я особенно остро чувствовала собственное одиночество. Даже болтовня Леры не могла скрасить его. Каждый день я задерживалась по пути с озера на поляне, и всегда ко мне присоединялась Лера, в то время как другие дриады продолжали от меня прятаться.

— И я не должна мелькать перед людьми, — рассмеялась Лера, когда я ей пожаловалась. — Но ты всегда такая грустная. Так мне жалко тебя, что не могу удержаться — являюсь. Кстати, а почему Иван не составит тебе компанию? Все ж веселее…

Вопрос застал меня врасплох. Пока сидела и думала, что же можно ответить, Лера, оказывается, внимательно наблюдала за сменой эмоций на моем лице.

— Э-э-э!.. Да я, кажется, знаю, в чем причина. Кажется, братец влюбился, и работа перестала для него быть только работой, — хихикнула она.

Мне же по-прежнему, было не до смеха. Да и вообще, говорить на эту щекотливую тему желания не было.

— Что, все так плохо? — вновь посерьезнела она. — Не люб он тебе?

Я бросила на нее быстрый взгляд, уж не издевается ли. Но лицо Леры оставалось внимательно-простодушным.

— Наоборот, — скорее буркнула, чем ответила нормально я.

— В смысле? — не унималась она. — Значит, люб?

Смогла заставить себя только кивнуть, чувствуя, как щеки заливает румянец. Оказывается, я еще не разучилась краснеть.

— А ты ему?

Что же она за приставала. Во мне уже вовсю крепла досада. Не видит, что ли, как мне не по себе? Ну, не могу я говорить на эту тему ни с кем, а уж тем более с ней.

— Даш, у вас что-то было? — окончательно добила она меня вопросом.

И опять я смогла только кивнуть.

— Ну и дела… — протянула она. — Чтобы Иван сблизился настолько с человеческой девушкой…

Она замолчала на какое-то время, а я задумалась на тему, на самом ли деле такое случилось с ним впервые, и как я к этому отношусь. Однозначно, это мне льстило, но легче не становилось.

Было такое ощущение, словно я выиграла миллион там, где все бесплатно.

— Но это значит, что он к тебе испытывает очень сильные чувства, — продолжила Лера. — Никогда раньше он себе такого не позволял.

— Может потому, что и человеческих девушек тут до меня не было? — ухватилась я за мысль.

Сама не понимала, почему хочу непременно разубедить ее. Наверное, потому что и сама не верила в такую вероятность. — Сами же говорили, что все больше ворчливые тетеньки…

— Ага, конечно! — прищурила она на меня глаза. — Были, и не одна. Помню, Амалию, кажется, в вашем мире она работает моделью. Я хоть и не знаю, как ими работают, но поняла сразу, что туда берут самых красивых. От нее взгляда невозможно было отвести. Даже мои сестрицы ей уступали.

И Иван ей сразу приглянулся. Но на этом и все. С его стороны не последовало ровным счетом ничего. Мы с девчонками даже поспорили, устоит или нет, когда заметили, как она его обхаживает.

Я выиграла, потому что лучше знаю своего братца. Амалия пробыла тут три месяца и благополучно гораздо поумневшая отправилась восвояси. А тут… Слушай! — схватила она меня за руку. — Так вы поэтому не видитесь?

— Наверное, — вяло пожала я плечами.

Ее откровения не улучшали моего настроения. Какая разница, почему я не могу его видеть?

Посмотреть бы на него хоть одним глазком, чтобы стереть из головы тот идеальный образ, что нарисовала за эти дни моя фантазия, подпитываемая любовью.

— Ты поэтому такая грустная? — участливо спросила Лера.

— Я хочу домой, — устало ответила я. — Не знаешь, сколько мне еще тут быть?

— Это ведомо только духам, — посмотрела она на небо. — Думаю, они скоро тебя отпустят. Я вообще не понимаю, что ты тут делаешь. Ты добрая. Любишь природу и животных… Немного обидчивая, но разве это грех?

Знала бы ты, что я совершила. Рассказывать о том, как выкинула икону, простодушной нимфе было стыдно. Уж лучше пусть заблуждается и думает обо мне хорошо. Хотя, это тоже малодушие, что, наверное, считается тут у них грехом. Но я такая, как есть. Другим человеком им меня все равно не сделать. Да и я лучше остальных понимала, насколько изменилась за эти два месяца, что провела в лесу. Чтобы думать и анализировать свои поступки времени тут было предостаточно.

Особенно по вечерам, когда заканчивались дневные дела, я сидела возле костра на своей кухне и прислушивалась к готовящемуся ко сну лесу. Тогда я отчетливо понимала, насколько тут все естественно, а в настоящей жизни все усложняется нами же. Я вспоминала бабушку и осознавала, что не ее всепоглощающая любовь избаловала меня, а я сама ни к чему не стремилась в жизни. И за работу, которая даже не нравилась мне, держалась только потому, что лень было искать что-то еще, совершать лишние телодвижения. Только вот вряд ли я вернусь отсюда счастливее и гораздо умнее.