Алёна Волгина - Коза дракону не подруга

– Не нужно держать веер так, словно это топор палача, – шепнул он. – Осторожнее! Разве вы не знали, что с его помощью можно подавать сигналы кавалерам? Вы только что намекнули мистеру Лайбстеру, что не прочь потанцевать с ним.

– Вот черт! – Я резко захлопнула веер, вспыхнув от досады.

– Успокойтесь, он не осмелится пригласить вас в моем присутствии. Слышите? Начали играть вальс.

– И что?

Фонтерой тут же напустил на себя преувеличенную суровость:

– Как опекун я обязан строжайшим образом надзирать за вашим поведением. Разве можно дебютантке вальсировать с посторонним мужчиной? Поразительно, как вы можете не знать таких вещей! Дорогая кузина, своими манерами вы просто позорите пансион госпожи Кобот, который, – тут Кеннет наклонился ближе к моему уху, – вы, между прочим, закончили с отличием, не перепутайте.

– Знать не знаю никакой госпожи Хобот, – сердито пробормотала я, расстроенная оплошностью с веером. Интересно, кому еще сегодня я надавала авансов?

Без лишних церемоний граф отобрал злосчастный аксессуар, положил на окно за спиной и подал мне руку.

– Чтобы Лайбстер не вздумал вам докучать, я сам вас приглашу. Мисс Фишер, не окажете честь потанцевать со мной?

– Что?! Но я… я почти не умею, я…

Возражать было поздно. Фонтерой уверенно вел меня в круг. Что он творит?! Мне вдруг страстно захотелось вернуться к стенке, к многообещающей кучке чопорных матрон, которые как раз начали обмениваться весьма интересными сплетнями, когда графу вздумалось утянуть меня оттуда. Особенно усердствовала тучная леди Виверна… пардон, Виверхэм – та самая дама в павлиньем тюрбане, с которой раскланивался Лайбстер. В ней легко можно было угадать завзятую сплетницу, и, пробудь я рядом еще немного, мне наверняка удалось бы узнать что-нибудь интересное! А вместо этого…

– Я не умею танцевать! – отчаянно прошептала я Кеннету.

Сияющие золотые глаза вдруг оказались совсем близко. От его лукавой улыбки у меня перехватило дыхание.

– И не надо. Положись на меня.

Он обнял меня за талию – и музыка увлекла нас за собой, просторная зала закружилась перед глазами. Лица гостей смешивались в пеструю неразличимую массу, чужие голоса растворялись в потоке волшебной мелодии, от которой в груди что-то дрожало и раскрывалось, словно цветок. Впечатление от музыки было так сильно, что к глазам невольно подступили слезы. Сморгнув, я ахнула – стены вдруг оплели сверкающие лианы, наполнившие комнату золотистым блеском. Люстра над головами выпустила серебряные лучи и заискрилась гроздьями звезд. Мы танцевали как будто посреди неба.

– Тебе нравится? – спросил Фонтерой.

Я посмотрела на него – в первый раз посмотрела на него по-настоящему, то есть увидела что-то еще, кроме холодной маски, вечно нахмуренных бровей и постоянного брюзжания на мой счет. Я впервые попыталась проникнуть взглядом сквозь его защитную броню, и тогда… Не знаю, как это объяснить: я просто смотрела на него, и почему-то это сделало меня невероятно счастливой.

Мы замерли в объятьях друг друга, а звезды хороводом кружились вокруг. Казалось, что время остановилось. Увы, к сожалению, время нам не подвластно.

Когда музыка медленно стихла, волшебная сеть, затянувшая комнату, осыпалась с тихим шелестом. Мне стоило немалых усилий выпустить руку Кеннета. Прошедший танец казался сказочным сном. Однако нам следовало вернуться к гостям, так что я мысленно приказала себе сосредоточиться и спуститься с небес на землю. Нас встретили десятки взглядов: любопытствующих, восхищенных, шокированных. Кажется, опекунам все-таки не полагалось приглашать своих подопечных на вальс, но, странное дело, мнение блестящего общества совсем перестало меня волновать. Кто-то аплодировал, другие наперебой просили графа "представить его очаровательной воспитаннице". Не прошло и пяти минут, как мне пришлось раздать следующие три танца настырным молодым джентльменам. Возникла отчетливая мысль, что отсидеться у стеночки уже не удастся. Фонтерой одним экстравагантным жестом разрушил наш план ко всем чертям.

Но надо отдать должное, он сделал это красиво. Как я ни старалась, у меня не получалось на него рассердиться.

Заметив неподалеку нашу леди-в-голубом, то бишь Клариссу, чья мрачная физиономия не предвещала ничего хорошего, я покинула Кеннета, шепнув ему пару слов. Мне нужно было найти Фокса и предупредить, что теперь вся надежда только на его чуткие уши. Кроме того, я пока так и не попробовала шампанское!

Фокс, как челнок, сновал среди воздушных платьев и модных сюртуков. Заметив меня неподалеку, он сделал ловкий пируэт и поднялся на галерею к музыкантам, которые встретили его появление с горячим одобрением. Вскоре он уже спускался обратно, чуть ли не насвистывая и помахивая опустевшим подносом. Я демонстративно отвернулась, пылая от гнева. Ничего, я отомщу!

– Не печальтесь, моя леди, – прогнусавил над ухом мерзкий Фоксов голос, и рука в фиолетовой униформе протянула мне фужер с лимонадом. – Вас ожидает незабываемое впечатление! Кажется, дамы уговорили лорда Мериваля сыграть им на фортепиано. Говорят, он виртуоз, каких мало, но нечасто соглашается демонстрировать свое умение.

– Подожди! – встрепенулась я. – Мне нужно тебе сказать…

– Потом, все потом, – и мой вероломный напарник растворился в толпе.

Я проводила взглядом длинную фиолетовую спину, выплеснула содержимое фужера в кадку с фикусом, который казался достаточно крепким, чтобы выдержать этот сладкий душ, и последовала за остальными гостями. Вокруг фортепиано уже расселась стайка дам, напоминавшая душистую разноцветную клумбу. Среди изящных причесок, локонов, капоров и прочих уборов взгляд выхватил задорно торчащее павлинье перо. Я постаралась сесть поближе к леди Виверхэм.

– Он обещал сыграть "Полет нетопыря", – говорила Виверна, наклонившись к соседке. Стул под ней жалобно покряхтывал. – Это, можно сказать, его фамильное произведение, ведь нетопырь изображен на родовом гербе Меривалей! И я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь еще исполнял эту вещь так виртуозно!

Под шелест аплодисментов Ингрэм Мериваль уселся за инструмент. Бережно открыв крышку, взмахнул руками, отбросив назад копну серебряных волос. Мериваль был настолько хорош, что одно его присутствие придавало блеск этому вечеру, а уж когда он заиграл… Его пальцы бегали по клавиатуре так быстро, что и взглядом не уследить. Музыка ворвалась в комнату, словно горный ручей. Мы все затаили дыхание.

Когда умолк последний аккорд, мне показалось, что я оглохла – такая тишина стояла вокруг. Первые неуверенные хлопки вскоре превратились в ливень аплодисментов. Я аплодировала вместе со всеми, пока не заболели ладони. Мериваль, даже не раскрасневшийся от бешеной игры, непринужденно раскланивался, и на какой-то миг почудилось, что он смотрит мне прямо в лицо.