Алёна Волгина - Коза дракону не подруга

Я замерла, ахнув от неожиданности. Полутемная комната была освещена лишь одним канделябром, поэтому я сначала никого не заметила. Оказалось, что я была не первой, облюбовавшей это укромное место.

Подойдя ближе, мужчина застенчиво улыбнулся. Это был коренастый молодой человек, облаченный в опрятный сюртук сдержанных темных тонов, с приятным, располагающим лицом. Его русые волосы, не испорченные помадой, трогательно взъерошились на макушке.

– Боюсь, я немного задремал, – сказал он с обезоруживающей улыбкой. – А тут вы.

– Простите меня! Я так устала от этого вечера!

– О, понимаю! Сам к такому не привык. Я приехал в столицу ненадолго, скоро мне придется вернуться в полк. Извините, я должен представиться: Оливер Уайтвуд, лейтенант Десятого пехотного полка.

Я протянула ему руку:

– Меня зовут Энни Фишер, я здесь со своим опекуном.

– А меня пригласил лорд Пенвик. Сказал, что мне будет полезно развеяться после госпиталя. Я был ранен в сражении при Вимейре, знаете ли. Ну и натерпелись мы тогда!

Мне следовало сразу догадаться, что он из военных. Вид у него был такой, словно он боролся с сюртуком, прежде чем надеть его, а его рука то и дело тянулась к бедру, чтобы придержать несуществующую саблю. Очевидно, штатское платье было ему непривычно. Значит, мистер Уайтвуд сражался в Цинтрии и был одним из тех героев, которым удалось вытеснить оттуда сацилийцев – правда, ненадолго. Даже я что-то слышала об этой истории, хотя у меня не было братьев и кузенов, участвовавших в войне на Полуострове. Да, было бы обидно уцелеть там лишь для того, чтобы по возвращении домой тебя прибили дамской туфлей! Я улыбнулась:

– Вы обязательно должны рассказать мне о Цинтрии!

– Не хотелось бы уподобляться завзятым путешественникам, которые в разговоре только и делают, что болтают о своих подвигах, пока не доведут всех присутствующих до мигрени. Но, сказать по правде, это чудесная страна, если на минутку забыть о сацилийцах. Вы не хотите присесть? Может быть, вам что-нибудь принести?

Мистер Уайтвуд с каждой минутой нравился мне все больше. Будь что будет, а шампанское я сегодня все-таки попробую! Однако сначала следовало обуться.

– Принесите мне, пожалуйста, вон ту туфлю.

– Разумеется. Как удачно, что она не попала в камин! Готов поспорить, что вы меткий стрелок, – сказал он, возвращаясь с туфлей.

– Да, я мастерски умею швыряться камнями. Но, кажется, я что-то разбила?

– Всего лишь одну статуэтку. Вы тоже можете попасть в глаз со ста шагов, как ваш опекун?

Я пожала плечами. На мой взгляд, совершенно бессмысленное умение. Как говорил Дэннис, зачем целиться в глаз, когда можно попасть по затылку – и глаза выскочат сами?

– Мне очень жаль, что я нанесла ущерб господину послу! Я не хотела! Эта статуэтка…

– Забудьте о ней. Это подарок лорда Пенвика, так что де Шарбон терпеть ее не может. Всегда ставит на самый краешек, надеясь, что кто-нибудь из слуг рано или поздно ее разобьет.

– Вот черт! – расстроилась я. – Так и знала, что обязательно что-нибудь натворю! Знаете что, давайте поскорее смоемся отсюда. Я вовсе не хочу, чтобы моя туфля спровоцировала международный скандал!

Мистер Уайтвуд от души рассмеялся:

– С вами не соскучишься! Позвольте, я помогу.

Он с почтением опустился передо мной на колено, хотя его глаза все еще смеялись. Я оперлась на его плечо, и в этот момент за спиной прозвучал медовый голос:

– Следует ли понимать, мисс Фишер, что вам сделали предложение?

Я в панике оглянулась. В дверях стояли двое: мой так называемый опекун и леди Эмберли. Лорд Фонтерой молча смотрел на меня с непередаваемым выражением иронии, веселья и грусти. Леди Кларисса сладко улыбалась, но в ее глазах сверкало злорадное торжество.

– Он вовсе не собирался делать мне предложение! Просто помог надеть туфли!

Агата смеялась, отмахиваясь от меня. Я обиженно надулась. Мы вдвоем сидели в спальне, где подруга-горничная помогала мне освободиться из блестящей светской сбруи. В одиночку я бы с этим точно не справилась! На столике по-уютному теплилась свеча, розовые юбки пышным облаком оседали на стуле. Я была очень благодарна Агате за то, что она меня дождалась.

С приема мы вернулись далеко за полночь. Всю обратную дорогу я пыталась объяснить Фонтерою, как получилось, что он застал нас с мистером Уайтвудом в таком неловком положении, но его светлость весь путь до дома молчал как убитый, только поздравил меня с «ошеломительным успехом», а затем, проводив в особняк на Гросвен-сквер, немедленно удалился. Нед этой ночью тоже отсутствовал. Зато Агата засыпала меня вопросами:

– Ну что? Как все прошло?

– Ужасно! То есть прекрасно, – поправилась я, вспомнив волшебную музыку вальса и теплые золотые глаза Кеннета. Все-таки были на этом проклятом рауте и приятные моменты!

– В общем, было хорошо, пока я опять все не испортила! Кажется, это уже становится традицией.

Агата с горящими от любопытства глазами присела напротив:

– Расскажи-расскажи-расскажи! А как тебе леди Эмберли? Ты ее видела? Правда же, она хорошенькая, но немного похожа на рыбу?

Судя по последнему замечанию, Агата не принадлежала к числу поклонниц Клариссы. Какое счастье! Мы обе с удовольствием предались уютному злословию.

– Она, наверное, всю жизнь сидит на диете из картофеля, вымоченного в уксусе! Тощая, как сельдь, и такая же унылая!

– Миссис Бонс ее тоже недолюбливает. Говорит, что с такой хозяйкой каши не сваришь. Когда она приезжает с визитами, то распоряжается здесь как у себя дома!

Я вздохнула. Да, похоже, леди Эмберли твердо намеревалась в ближайшем будущем обосноваться на Гросвен-стрит. От одной мысли об этом у меня начинало саднить под сердцем и появлялась горечь во рту. Как мог Кеннет, с его прямотой и горячим нравом, выбрать Клариссу? Ведь она ему совершенно не подходит! Вероятно, граф решил жениться на ней в момент помрачения рассудка, вообразив себя покорителем полярных льдов.

– Но подать себя она умеет, этого не отнимешь, – болтала Агата. – У нее самые элегантные туалеты и самые изящные манеры из всех леди, что мне доводилось видеть!

Не прекращая разговаривать, она ловко избавила меня от платья, ужасного корсета и нижних юбок. Наконец-то можно было вздохнуть полной грудью! Набросив на рубашку мягкий пеньюар, я упала в кресло перед зеркалом и почувствовала себя почти в раю. Агата принялась разбирать и расчесывать мои сбившиеся локоны, вытаскивая из них шпильки, как косточки из рыбы, и складывая их на столик. Рядом лежали веер и перчатки.

– Это правда, по сравнению с ней я все равно что сальная свечка рядом с луной, – признала я, горько вздохнув. – Ты не представляешь, что я отчудила сегодня!