Алёна Волгина - Коза дракону не подруга

Я бросила укоризненный взгляд на злосчастный веер, который едва не забыла на окне в посольстве. Когда мы с Фонтероем уже садились в карету, к нам подбежал один из лакеев и вложил веер мне в руку. Машинально раскрыв его сейчас, я вдруг заметила среди складок маленькую бумажку, свернутую в трубочку.

– Что это? – спросила Агата, подняв ее с пола. – Ах ты, проказница! Тебе уже пишут любовные письма?

При виде ровно написанных строчек мое сердце заколотилось. Это письмо было очень похоже на то, которое мы с Уолтером недавно получили от дворецкого мистера Мэллори.

Скандальчики и светские сплетни тут же были забыты. Смахнув со стола перчатки, перья, букетик искусственных цветов и еще какую-то мишуру, я зажгла побольше свечей и выложила на стол обе записки.

– Смотри! Тот же почерк!

В нас обоих проснулся хороший зубастенький азарт. Агата воодушевленно склонилась над письмами рядом со мной. Внезапно ее профиль показался смутно знакомым. Этот вздернутый носик, рыжеватая челка, слегка раскосый прищур… Отогнав непрошеное видение, я постаралась сосредоточиться на письме.

– И бумага похожа – обычная, кремовая.

– Ага. И написана опять какая-то чушь, – проворчала я. – Что за скотина пишет мне эти записки?

На сей раз таинственная скотина хотя бы обошлась без стихов, но смысла тексту это не добавило:

«Моя Стрекоза, моя ветреная мечта! Тот дракон опасен, не верь ему. О, певчая птица в золотой клетке! Где ты прячешь мое сердце, верни его…»

И еще несколько строк такой же чепухи. Я поразмыслила, кто из моих знакомых настолько безумен, и вдруг меня осенило:

– Ну, Фокс, паршивец! Я его убью.

– Фокс? – Карие глаза Агаты искрились от любопытства.

– Один из людей мистера Тревора. Шутник, чума его побери!

Конечно, это он, больше некому! Подбросить записку мог лишь тот, кто присутствовал на балу, а Фокс там был. И только он знал о моем старом уличном прозвище! Решил, значит, подшутить надо мной. Ну, я ему завтра устрою!

С другой стороны, Фокс никак не мог быть автором первого письма. И тот рыжий бородатый господин, который приходил в Кречи и беседовал с дворецким мистера Мэллори, действительно где-то существовал. А у виконта де Шарбона имелся крайне подозрительный секретарь, похоже, умеющий проникать сквозь стены…

«Завтра! – решила я. – Завтра я расспрошу Амброзиуса насчет магических заморочек мистера Лобстера… то есть Лайбстера, и припру к стенке Фокса. Все завтра!»

Сегодня сил у меня хватило лишь на то, чтобы доползти до кровати. Оказывается, несколько часов активной светской жизни могут довести человека до изнеможения. Неудивительно, что некоторые знатные леди выглядят так, словно постоянно находятся на грани полного упадка сил! Здоровье тут нужно железное.

Агата подоткнула мне одеяло и пожелала спокойной ночи. Кажется, я провалилась в сон еще до того, как она задернула полог.

На следующий день после завтрака мне удалось побеседовать с Амброзиусом, а затем я сразу бросилась на Клоу-стрит, чтобы сообщить новости нашим ребятам. Сведения, полученные от волшебника, стоили того, чтобы поспешить. Я надела самое скромное платье, с которым могла управиться без помощи горничной, так как у Агаты вдруг разнылись зубы, и она засобиралась к доктору.

– Зачем? – удивилась я. – Пусть мистер Амброзиус тебя посмотрит!

На лице девушки отразился сильнейший испуг:

– Нет-нет, не нужно его затруднять! Я знаю отличного доктора, который живет в Патвейле, недалеко от Ясеневого моста, и берет недорого.

Понятно. Ее страх перед колдовством был настолько силен, что Агата скорее согласилась бы вырвать себе зуб с помощью нитки, чем довериться волшебнику. Я все поняла и не стала настаивать.

– Хорошо. Только постарайся вернуться к шести. Мне понадобится твоя помощь, чтобы переодеться к обеду, – сказала я строгим тоном, изображая придирчивую хозяйку.

– Да, мадам. – Присев в шутливом реверансе, Агата показала язык и исчезла за дверью.

Сегодня мистера Тревора на месте не оказалось, что существенно сказалось на работоспособности остальной команды. Дисциплина сразу упала на несколько пунктов. В кабинете царила атмосфера запредельного благодушия: Винс что-то жевал, Фокс вдохновенно страдал от похмелья, а Хаммонд, кажется, пытался излечить его с помощью бренди. Только Нед сидел за столом, собранный и серьезный, как всегда.

– Вот она, звезда вчерашней вечеринки, – приветствовал меня Фокс. Выглядел он сегодня не блестяще. Бледный, глаза красные, воротник смялся, галстук слегка сбился в сторону, что для нашего щеголеватого друга обычно было предметом катастрофы.

– Мне жаль, что я вчера привлекла так много внимания, – развела я руками. – Это все лорд Дракон постарался. Теперь окончательно ясно, что он мне не доверяет и поэтому постарался изящно вывести меня из игры. Но кое-что нам все-таки удалось узнать.

Фокс потер ладонями лицо и нахмурился:

– Да. Очевидно, что как бы ни хотелось сацилийцам отстранить Фонтероя от переговоров, виконт де Шарбон никак не может быть тем загадочным рыжебородым господином, который приходил к Мэллори и наводил справки в Кречи. Де Шарбон невысок, и его кривую спину не спрячешь ни под каким плащом. Зато его секретарь – тот тощий тип с глазами надетого на кол филина – крайне подозрительная личность!

– Я кое-что узнала о нем сегодня от Амброзиуса, – подхватила я.

Когда я заглянула утром в аскетичную обитель нашего волшебника, он как раз помешивал какое-то зелье на спиртовке. Амброзиус был всецело поглощен этим занятием и только сделал мне знак, чтобы не мешала. Я тихонько присела к столу. Сегодняшнее зелье пахло неожиданно приятно: яблоками и медом.

– Вчера на приеме я встретила одного человека, и кое-что в нем показалось странным, – начала я рассказывать. Волшебник молча кивнул. В отличие от прошлого раза, сегодня он принял меры предосторожности, защитив глаза полупрозрачным щитком из необычного материала. Амброзиус выглядел страшно занятым, и я, как могла, в двух словах рассказала о странных привычках мистера Лайбстера время от времени пропускать сквозь себя свет и сливаться с портьерами. Тем временем волшебник закончил колдовать над зельем и, прихватив медный сосуд полотенцем, отнес его на окно – остудиться.

– Понимаю, что тебя удивило, – сказал он, вернувшись. – Довольно неожиданно встретить их здесь. Знаешь ли ты что-нибудь о сидах?

– То есть… о волшебном народце? – удивилась я.

– Да, о феях, Feadh-Ree, о созданиях, живущих на Той Стороне. Известно ли тебе о "третьей дороге"?

Разумеется, я знала кое-какие сказки. В прошлой жизни мистер Дринкли кое-что рассказывал, а миссис Бонс и вовсе упоминала о феях так часто, словно они были ее надоедливыми родственниками. Но из уст Амброзиуса это прозвучало по-другому. Здесь, в этой комнате, набитой потрепанными старинными книгами, а также таинственными предметами вроде бронзовых маятников, сложных измерительных линеек, пахучих зелий и скрюченного скелета, торчавшего в углу, волшебное имя Feadh-Ree прозвучало так естественно, что я бы не удивилась, если бы сейчас распахнулась дверь, и вошел один из них.