Нина Линдт - Дитя Ноктурны

Самаэль наконец смог пробиться к Люциферу, и оба падших ангела, так долго и безуспешно пытавшихся уничтожить друг друга, сцепились в смертельной схватке. Оба потеряли человеческие и звериные формы, став гигантскими крылатыми существами, столь огромными, что вокруг них не осталось сражавшихся. Внутри центра каждого из них горел огонь. У Самаэля будто текло золото, а у Люцифера — лава. Они дрались, отсекая друг у друга материю, скручиваясь и расплетаясь, от каждого столкновения их тел раздавался оглушительный гром.

Настя понимала, что сила, которая огнем течет по ее крови, огромна, но в то же время ощущала ограниченные возможности своего тела. Это было равнозначно тому, как если бы оставаться полноценным человеком умственно и находиться в парализованном теле. Ноктурна была в этом сильнее ее: несмотря на то, что она внешне практически не менялась, оставаясь все той же белой дамой с длинными волосами и почти бесцветными глазами, она не страдала, казалось, от ранений, была неуязвима, а магические потоки черной силы куда лучше подчинялись ей, чем энергия земли Насте.

Ненависть в глазах Ноктурны, казалось, режет по ней лезвием. Настя не сдавалась. Она просто знала, что сдаваться нельзя. Невозможно. От нее зависит жизнь, теперь она видела это ясно. И стала понятной цель демона. Цель Матери. Все стало вдруг понятным. Теперь в полную мощь осознала она вопрос Самаэля: «Каково быть богом?»

Она была повсюду. Ее сознание стало огромным, схватывало волю и движения всех вокруг, она видела все, даже если не смотрела по сторонам. Мозг от огромного количества поступающей информации сначала блокировался, но потом вдруг резко перестроился, и теперь, только теперь она ясно ощущала, что ее способности практически не ограничены. Только она сама может ограничить их неверием и недоверием. И она старалась не допускать их в мысли.

Поразительно, как быстро приходили в голову нужные движения для блокировки стихийных атак Ноктурны. Сначала она только и успевала что находить способы остановить их. Но вовремя вспомнила слова демона на уроке фехтования: «Лучший способ защиты — не оборона, а одновременно защита и нападение». Она отражала теперь удары и одновременно старалась атаковать, находила прорехи в обороне Ноктурны и направляла туда всю свою ярость.

Под защитой богов она ощущала себя в безопасности, несмотря на то что круг соратников сужался время от времени, храбрые воины отбрасывали волны атак одну за другой. Многие пали, но основные силы держались.

Единственное, чего Насте было не преодолеть, — это ее физическое ограничение. Ноктурна постоянно меняла свой рост, быстро перемещалась, а Настя так не могла.

Даже со своим огромным, налившимся тьмой животом Ноктурна была быстра.

— Зеленоокая! — Окрик Одина посреди боя на секунду отвлек ее. — Ты можешь двигаться быстро. Только убери ограничение. Ты можешь даже парить.

Настя не сразу поверила ему. Но потом вспомнила момент, когда парила в воздухе вместе с демоном. Тогда это была его сила. Но сейчас она больше, чем он. Она сама Жизнь, так кому, как не ей, обладать возможностью творить чудеса!

И в очередной раз, отражая нападение Ноктурны, она с силой оттолкнулась ногами и прыгнула, желая задержаться в воздухе на достаточное время для нанесения удара горящим мечом. И когда она действительно повисла в воздухе и рубанула по щупальцам Ноктурны, которыми та пыталась достать до Насти, вопль невероятного восторга сорвался с губ. И вместе с ним вдруг засветилась золотым светом кожа.

Ноктурна с ненавистью смотрела на девочку-богиню. Мерзавка расширяла свои возможности прямо на глазах. Болезненно шелохнулось в ее животе страшное дитя. И она с яростным ревом, призвав всю Тьму, что была в ее силах, обрушила ее на светящуюся земную.

Самаэль обманом выматывал Люцифера. Грузный и неповоротливый, закостеневший за тысячелетия от проклятий, падший архангел напрасно пытался преодолеть мощь демона. От ненависти и злобы внутри него полыхала страшная лава, кроваво-красной густой жижей вытекавшая из ран. То была энергия, которую он не тратил и берег для этой встречи. Самаэль резал не только мечами, его крылья стали острее клинков дамасской стали, он весь стал гибелью и смертью. Его взгляд поражал не хуже кинжала. Золото в карих глазах светилось, грозя захлестнуть Тьму.

От ненависти Люцифер окончательно потерял контроль, бросался на него, как бык на красную тряпку. А Самаэль резал, кромсал, протыкал его, пытаясь нанести как можно больше ран, через которые падала вниз густая лава, сжигая всех воинов на земле. От этого чудовище становилось все более грузным, неповоротливым, и Самаэль смог добраться до его души, воткнул в нее свои мечи и с воплем от напряжения и усилия вырезал ее и разорвал на части. Эта тварь даже братом его не могла называться. И презрительно выгнув губы, демон смотрел, как плавится и обрушивается вниз то, что было некогда прекраснейшим из архангелов.

Ярость от того, что столько тысячелетий они не смели сойтись в этом бою, что он столько раз уклонялся от него, воздерживался идти на брата, избегая наказать того, кого обязан был покарать, от того, что сражение окончено, и от того, что Люцифер все-таки убит, вдруг овладела им, и он издал вопль, полный гнева. Отец добился-таки своего. И Люцифер пал от его руки. Как он и требовал.

Самаэль устало вернулся в свою привычную форму и огляделся. Кругом шел бой. С падением Люцифера война не окончилась. Необходимо было прикончить Ноктурну. Он видел, как ярко вспыхнула золотом Настя. И в тревоге полетел к ней. В этот момент Ноктурна взметнула огромное пространство Тьмы, и Настя исчезла в нем, сверкнув напоследок.

Боль резанула в сердце. Самаэль ускорил полет.

Наташа бежала изо всех сил, сверху падали раскаленные капли, словно жидкие камни или метеоритный дождь, девочка не понимала, что то была кровь Люцифера. Она не смотрела по сторонам, чудом избегала сражающихся и лавы. Она смотрела только на ту, что когда-то была ее мамой. Она бежала к ней, опасаясь, что не успеет, что придет слишком поздно и не сможет спасти.

Наташа не слышала воплей следовавших за ней Ролана и Габриэля, которым доставалось в погоне за ней, будто все то, что могло обрушиться на Наташу, в итоге перепадало ангелу и демону. И они отражали удары, убивали чудовищ, уклонялись от лавы, падающей с неба, прожигающей землю вокруг них.

Огненный дождь озарял поле сражения, а белое одеяние Наташи было видно издалека. Она была словно голубкой мира, выпущенной посреди страшной резни.

— Мама! Мамочка! Мама! — Она шептала тихо, пока бежала, не уверенная, что добежит.

Боги, увидев ее издалека, белоснежную и чистую, расступились, пропуская вместе с ангелом и инкубом к Насте.