Лия Арден - Достойный высший суд

– О, Небеса, прости меня… прости меня, Ойро. Я…

Трясу головой, пытаясь сглотнуть, чтобы ответить, но горло слишком сухое.

– Я не должен был… вот так… – продолжает оправдываться он.

– Рушан, нет…

По его осознанному взгляду я уже догадываюсь, что он собирается сделать, но успеваю лишь схватить воздух, когда кахари применяет Дар и исчезает, оставляя меня одну.

Рушан неожиданно вваливается в мой кабинет. Точнее, он просто появляется из ниоткуда прямо в центре комнаты, и его перенос настолько неуклюж, что Назари с жутким звоном напрочь сносит металлический столик с запасными свечами.

Я моментально подскакиваю с места, отрываясь от бумаг. И не я один. В двери сразу врывается охрана, обнажая лезвия мечей. Они, как и я, замирают, с недоумением наблюдая, как наш генерал неуверенно восстанавливает равновесие, а потом рявкает на солдат, приказывая покинуть помещение и отойти от дверей на несколько метров. Назари захлопывает дверь за их спинами.

Я молча слежу за другом, отмечая его растрёпанный вид, сбитое дыхание и даже несвойственный ему румянец, словно он едва оторвался от целой вражеской армии. Для подчинения солдатам достаточно его хмурого взгляда, но сейчас Рушан обеими руками упирается в дверь, будто боится, что кто-то вновь попытается сюда ворваться.

– У меня проблемы, – тяжело выдавливает он, побеждённо свешивая голову между вытянутых рук. Ногти Назари скребут по дереву двери, когда он напряжённо сжимает кулаки.

– Если ты убил каиданца – это не проблема, мы спрячем труп, – складываю я руки на груди. – Даже если это принц.

Этой шуткой я надеюсь прощупать почву. Вряд ли он настолько безрассуден, чтобы отправиться за Эолом и всё-таки набить ему лицо за недавнюю выходку с Ойро, но кто знает. Рушан отмахивается, всё ещё не восстановив дыхание.

– Я поцеловал твою сестру.

Какое-то время я хмуро молчу, ожидая, что во мне проснётся злость, вспоминаю, как я переживал о такой вероятности. Назари молчит, дожидаясь моего вердикта, а я усиленно копаюсь в своих чувствах в поисках раздражения, но, к своему удивлению, не нахожу ничего подобного. Подхожу к столику и наливаю для собеседника в кубок прохладной воды. Протягивая ладонь, Рушан подходит ко мне, но, чтобы остудить друга, первую порцию я спокойно плещу Назари в лицо. Сразу же вновь наполняю кубок и вкладываю в его всё ещё протянутую руку.

– Полегчало?

Стряхивая воду с лица, Рушан удивлённо кивает, а после делает несколько глотков. Я улыбаюсь, присаживаясь на край стола.

– Которую из сестёр?

– Ойро.

Прикрываю рот рукой, не зная, кому сочувствовать больше: себе, потому что не представляю, как буду говорить об этом с сестрой, или же Рушану, которого Ойро может и демонам скормить, если он что-то натворил.

– Рассказывай, что ты сделал.

– Тебе детально? – хмуро бросает кахари, падая на мягкий диван у стены.

– Короче. И, молю тебя, без подробностей.

– Я поцеловал её… наверное, больше, чем один раз. И я не спросил ни разрешения, ни хочет ли она…

– То есть ты просто напал на мою сестру?

– Из твоих уст это звучит слишком грязно, – жалобно морщится он.

– А так и было?

– Нет!

Одно это слово звучит настолько эмоционально для Рушана, что мои брови взлетают вверх.

– Нет, – уже спокойнее повторяет он. – За кого ты меня принимаешь?! – Назари растерянно поднимается на ноги. – Наверное, лучше посоветоваться с Анисом.

– С Анисом, чьи романы сменяются чаще, чем сезоны? – напоминаю я.

Друг устало стонет и падает обратно на диван. Я знаю, что у Рушана был опыт отношений, немало девушек стремились завладеть его вниманием и по сей день не сдаются, но его отношения были самыми редкими среди нас троих и настолько короткими, что их едва ли можно считать удачным опытом.

– Почему у меня нет нормальных друзей? Хуже того, чтобы спрашивать совета у старшего брата девушки, которая нравится, может быть только если… её старший брат – король твоей страны, – он побеждённо роняет голову, влажная чёлка падает ему на глаза.

Я хмыкаю, соглашаясь с его мыслью.

– Как сильно она тебе нравится? – перехожу я к делу.

– Очень нравится, – нехотя признаётся он.

Я озадачен, но стараюсь не показывать этого.

– Я… кажется, я люблю её, Даян. – Рушан вскидывает на меня шокированный взгляд, словно он сам боится своего откровения, впервые осознал свои чувства и теперь не знает, что с ними делать.

– Как давно? Извини, но ваши отношения никогда не были похожи даже на дружеские. В детстве так вы вообще ссорились так же часто, как виделись, – напоминаю я.

Теперь друг молчит дольше, крутит в руках кубок с водой.

– Это произошло не сразу. Если честно, почти всё детство я был убеждён, что Ойро меня ненавидит.

Я открываю рот, чтобы сразу возразить, прекрасно зная, что моя сестра любит всех Назари одинаково, но Рушан поднимает руку, прося не перебивать, и я подчиняюсь.

– Мы действительно ссорились каждый раз, стоило нам только начать разговаривать, – продолжает собеседник. – Поэтому мы и говорили мало, хотя я прекрасно знаю, что она следила за нашими тренировками, потому что сам наблюдал за каждым из вас. Вначале наши ссоры казались мне шуточными, но вместо того, чтобы угаснуть с возрастом, они становились всё хуже, и я сам не понимаю, почему был настолько упёрт. Поэтому к десятилетию близнецов я думал, что мы действительно подошли к неприязни и наши отношения всегда будут такими сложными. Первое изменение произошло внезапно. Это была весна, и мне едва исполнилось пятнадцать. Ты же знаешь, что я со многими не ладил из-за того, кто я есть.

Знаю, что Рушана никогда не волновало, что о нём думают остальные, поэтому спокойно киваю. Хотя меня начинают тревожить мысли, что он может сомневаться в отношении Калануа к нему.

– Тогда я подрался с двумя сыновьями прошлых советников.

– С кем? – моментально спрашиваю я.

– С Омидом и Дэром, – нехотя отвечает он.

– Но ведь они состоят у тебя в подчинении и вполне неплохие капитаны. Насколько я видел, они, наоборот, одни из самых преданных тебе людей.

Рушан растягивается в мрачной улыбке, наклоняя голову.

– И в этом немалая заслуга Ойро.

Я смотрю на Назари, глупо моргая, абсолютно не понимая, при чём здесь сестра. Рушан кивает моему недоумению и продолжает:

– В тот день у меня была с ними тренировка, и закончилась она скверно. Они вели себя подло. В итоге я ушёл со спарринга с глубоким порезом на левом предплечье.

– Не помню, чтобы ты мне об этом рассказывал. – Я сжимаю челюсти, злясь, что кто-то ранил нашего близкого друга, а я об этом даже не знал.

– Потому что я никому не хотел говорить. Даян, мне нравится, что вы защищаете меня, Аниса и Самию так, будто это вы наша свита, а не наоборот. Но в действительности ты – король. Защищать тебя – наша главная задача. А ты ещё спрашиваешь, почему в детстве я не хотел тебе говорить? – насмешливо интересуется друг. – Да ты и так из-за меня не в одну драку влез. Я не желал доставлять Калануа ещё больше проблем, чем создавал уже одним своим существованием. И сейчас не желаю.