Оливия Штерн - Избранная и беглец

К ним подплыла Лилиан. «Она даже платье надела змеиное, — пронеслось в мозгу Оллина. — Как есть прекрасная змея».

— Привет, — раздался рядом голос с обворожительной хрипотцой.

Он промолчал, думая о том, как бы поскорее отделаться и от дядюшки, и от кузины.

Лилиан растянула губы в совершенно неискренней, пластмассовой улыбке.

— Мне следует тебя поздравить, Артемис. Трон Рамелии — хорошая штука, тебе понравится.

Лайон быстро огляделся по сторонам.

— Прошу прощения, мне нужно отойти. А вы воркуйте, воркуйте…

Лилиан проводила его долгим и по-змеиному немигающим взглядом, затем пожала плечами.

— Извини. Не знаю, зачем отец так говорит.

— Вероятно, он мечтает видеть тебя женой правителя.

— Не уверена, что хочу именно этого, — хмыкнула Лилиан, — слишком много ограничений. То не делай, это не делай. Я от этого и так устала. Хорошо хоть могу теперь спокойно посетить доктора и не врать про анализы.

Оллин пожал плечами. Хорошо — и хорошо.

— Я рад, — коротко обронил он. — Пойду, пожалуй.

— Планшет верни. — В голосе Лилиан появилась капелька яда. — А то сперва отдашь, потом обратно не выпросишь.

— Хорошо. — Оллин подумал, что и впрямь надо бы вернуть вещь.

Планшет лежал на столе в его кабинете и, верно, ничего страшного не случится, если они с Лилиан сейчас поднимутся туда… Ничего страшного не случится с Айрис.

Проходя через холл, он заметил, как Лилиан цапнула с подноса очередной бокал, наполненный светлым игристым. Самому Оллину эти напитки категорически не нравились. Или, быть может, он еще просто не привык жить чужой жизнью. За спиной трепетали обрывки разговоров. Оллин слышал, как многие обсуждают его первый закон. Кто-то говорил, что такая мера была неизбежна, кто-то выражал недовольство. Откровенно против не высказывался никто, да и было бы это глупо — поносить Делайна в его же дворце.

Он поднялся по лестнице на второй этаж, Лилиан спокойно шла следом, цокая каблуками по мрамору. От нее волнами расходился тяжелый искусственный аромат, отчего хотелось распахнуть окна и проветрить помещение. Вот зачем обливать себя таким количеством духов, когда у каждого человека свой уникальный запах. Вот Айрис, например…

И тут же осадил себя. Айрис так пахнет только для него, потому что это предназначенная ему пара. Женщина, которую не просто хотел аватар. Гораздо больше — женщина, без которой он сам не мыслит своего существования. Единственная во вселенной, как бы пафосно это ни звучало.

— Проходи, — обронил он Лилиан, открывая дверь.

Он и сам зашел. Кабинет встретил торжественной тишиной. Здесь, как понял Оллин, все обставлял его отец, которого и отцом-то назвать язык не поворачивается. Тяжелая деревянная мебель стоимостью в целое состояние, темные обои, темный ковер под ногами. Здесь буквально пахло властью… И табаком. Оллину это не нравилось, и кабинет проветривали неоднократно, но от въевшегося за годы запаха так легко не избавишься.

Планшет лежал на столе. Оллин взял его, обернулся к Лилиан.

— Вот. Спасибо.

Девушка подплыла ближе, поставила бокал на стол.

— И тебе спасибо. — Окинула взглядом кабинет и поежилась: — Неуютно тут как-то. Отец твой был весьма тяжелым человеком, мягко говоря. Такое чувство, что он до сих пор здесь.

— Надеюсь, что нет. — Оллин позволил себе улыбнуться. — Надеюсь, что его смерть не была постановочной.

Лилиан провела ладонью по планшету, стряхивая те немногие пылинки, что успели на него осесть. Улыбнулась каким-то своим мыслям.

— Знаешь, а ты хороший. Гораздо лучше Артемиса, причем во всех отношениях.

Оллин даже отшатнуться не успел, когда она совершенно немыслимым, по-змеиному стремительным движением перетекла вплотную к нему и, обвив руками шею, поцеловала.

Надо было ее отшвырнуть, эту змею. Так, чтобы летела через весь кабинет и больше никогда, никогда… не смела к нему не то что прикасаться, даже подходить. От поцелуя этого все внутри скрутилось в тугой, болезненный ком. А еще через секунду на Оллина ледяным водопадом обрушилось отвращение такой силы, что к горлу мгновенно подкатила тошнота. Задыхаясь, он отодвинул от себя Лилиан, заглянул ей в глаза.

— Никогда… Слышишь, никогда так больше не делай.

— Почему? — На ее губах мелькнула горькая усмешка. — Не хочешь за братом объедки подбирать?

У Оллина появилось стойкое ощущение, что его окружают сумасшедшие. При чем здесь Артемис? При чем здесь объедки? У него есть пара, есть женщина, которую он полюбил. Но Лилиан, похоже, этого попросту не понимает. Или не верит, что у них с Айрис все всерьез.

— Нет, не потому, — зло сказал он. — Потому что ты для меня — никто. И вряд ли кем-то станешь.

Он первым вышел из кабинета. Почему-то после поцелуя Лилиан хотелось пойти и хотя бы прополоскать рог. Как будто яда наглотался, в самом деле. И он действительно зашел в туалетную комнату, умылся, почистил зубы. Теперь он чувствовал себя вправе прикасаться к своей лунной бабочке, которую, кстати, уже пора бы найти. Хватит ей развлекать Дармаля, пусть сам думает, чем себя занять…

Он невольно вспомнил о том, что было ночью. Иначе как безумием это сложно было назвать, но… безумием сладким и прекрасным. Ему все время не хватало Айрис, все время было мало. Как странно и страшно — наконец он сделал ее своей, и как будто мир перевернулся. Краски, запахи, ощущения прикосновений — все усилилось в тысячи раз. До Айрис он смотрел на мир сквозь пыльное стекло. Их ночь расколотила это стекло в крошево. А сам он, покрывая тело Айрис поцелуями, тоже почти плакал от невыносимого, острого ощущения счастья, и казалось, что сердце сейчас разорвется от сладкой боли.

Оллин обошел зал и нигде не обнаружил Айрис. Потом вышел на веранду — там ее тоже не оказалось. Куда она пропала? Во рту внезапно сделалось сухо как в пустыне. С трудом скрывая волнение, Оллин подошел к охраннику. Кажется, он был с ним, когда спасали Айрис.

— Я ищу свою невесту, госпожу Ленне.

— Госпожа Ленне просила кое-что вам передать, если спросите о ней.

Мужчина откашлялся, прочищая горло, а у Оллина все внутри опустилось от необъяснимого ужаса. Предчувствие чего-то очень плохого стеснило грудь, мешая дышать. И он автоматически принял в руки коммуникатор, который до этого был у Айрис на запястье.

Поблагодарил кивком и отошел в сторону. Словно в кошмарном сне вдавил кнопку автосообщения. И увидел себя самого, в тот самый момент, когда его поцеловала Лилиан. Всего лишь две секунды ушло у него на то, чтобы ее оттолкнуть, и этого хватило, чтобы гадюка отправила Айрис запись, сделанную на планшет же.

Забыв, как дышать, Оллин смотрел, и смотрел, и смотрел…

А потом, опомнившись, перелистнул сообщения.