Сара Шмитт - Эта прекрасная смерть (ЛП)

— Разве я не говорил, что со всем разберусь? Разве не говорил сидеть тихо и не высовываться?

— Да, и ты бросил меня, — огрызаюсь в ответ. — Что мне ещё оставалось делать?

— Не раскрывать свой рот каждому в Послежизни, кто в состоянии слушать.

Ладно, в его словах есть смысл.

— Если он настолько зол на меня, так что же тогда стал защищать?

Гидеон встречает мой вопрос со смехом.

— С тобой это никак не связано.

— Конечно, связано, — спорю я.

— Ты заблуждаешься. Он пытается спасти не тебя. Он пытается спасти меня.

С удивлением делаю шаг назад.

— Почему?

— Потому что, принцесса, в своём жалобном плаче ты называешь меня тем жнецом, который похитил твою душу.

— Большое дело, — сердито отвечаю.

Он медленно качает головой, потирая лоб ладонью.

— Большое дело для меня. В твоей истории я выгляжу некомпетентным. Азраил не любит ошибки. Он приказал бросить меня в Ад.

— Не может быть, — бормочу. Я не хотела, чтобы у кого-то из-за меня возникли проблемы. — Но как мой суд поможет тебе?

Гидеон выпускает усталый стон.

— Смерть выступил перед Азраилом, сказал, что я — один из лучших жнецов, который когда-либо у него был и что заменить меня практически невозможно. Азраил заключил с ним сделку. Я сохраню свою должность, если ты и вся твоя ситуация разрешится должным образом или…, — его голос прерывается.

— Или что? — настаиваю я.

— Или Смерть уйдёт вместе со мной, а его должность займёт другое небесное существо.

Озарение снисходит на меня.

— Азбаух?

— И никто другой.

— Вот почему он хотел закрыть меня в Зале Ожидания на следующие семь десятилетий.

Гидеон кивает.

— Азбаух знал, что ты будешь жаловаться каждому прибывающему, и слух распространится как пожар. Никто глазом не успеет моргнуть, как в департаменте смерти появится вакансия. Никто, ну практически никто, в Зале Ожидания не должен был слышать тебя. Но после того как ты разбудила байкера, кажется, что у тебя есть способность разговаривать с мёртвыми. Смерть не хотел, чтобы появился хоть малейший шанс, что ты добавишь ещё неприятностей.

— Вот почему он ненавидит меня, — произношу я, ноги слегка дрожат.

Гидеон подхватывает меня за локоть и ведёт к стулу.

— Он не ненавидит тебя. Если честно, я сомневаюсь, что он вообще хоть что-то к тебе испытывает. Но он хочет добиться лучшего результата, чтобы доказать Азраилу, что сам способен решать проблемы. За всё время существования человечества Смерть руководил своим департаментом так, что комар носа не подточит. Он собирал души и отправлял туда, куда положено. Когда ты высказала требование вернуться, огромный прожектор высветил всех нас. Как ты можешь представить, он не слишком этому рад.

— Что он имел в виду, говоря об услугах?

— Ты слышала, как он сказал, что услуги — это валюта, верно? — я киваю, и он продолжает. — Чтобы разгрести всё это, ему придётся заплатить слишком дорого.

Я ёрзаю на стуле.

— А проводники будут стоить ему ещё больше, так?

— Мы не можем отправить ангелов или жнецов сопровождать тебя во время испытаний. Это создаст все условия для хаоса. Единственная альтернатива — души.

Меня пронзает дрожь.

— Но разве они уже не пересекли черту? Почему они станут помогать мне?

— Услуги, — отвечает он. — Кто, по-твоему, организовывает группы встречающих? Кто, по-твоему, нанимает души на работу здесь? Смерть будет в огромном долгу, когда всё это кончится. Это не то состояние, в котором ему нравится быть.

— Это плохо, да?

— Ну, это нехорошо, — соглашается он. — Хорошая сторона в том, что и ты, и Смерть хотите одинакового конца, невзирая на причины. Он сделает всё возможное, чтобы помочь тебе преуспеть, так как такой исход в его интересах. Но он не может просто назначить любого призрака твоим проводником. Это должен быть кто-то, связанный с твоей жизнью. Чтобы у него было сильная заинтересованность в твоём результате.

— Вот почему это много стоит?

— Если бы это были три случайных души, то ничего бы не стоили. Босс может выхватить их до того, как они перейдут. Но так как просьба специфическая, нам придётся обращаться к Питеру, чтобы он отпустил души, а затем уговорить души принять участие.

Меня осеняет идея.

— Я нравлюсь Питеру. Он точно мне поможет.

Гидеон фыркает.

— Питеру нравятся все. Это часть его обаяния. Но никто ничего не делает просто так, и три конкретных души вгонят Смерть в вечный долг перед святым Питером.

— Я не хотела ничего разрушать, — говорю я, пряча лицо в ладонях. Интересно, он использовал какую-то ангельскую магию, чтобы вогнать меня в уныние? — Я просто хочу домой.

Гидеон присаживается на край стула, протяжно вздыхая.

— Я понимаю. И я думаю, на самом деле думаю, что и Смерть это понимает. Но предстоит трудный путь и тебе, и нам.

— Что произойдёт дальше?

— Когда прибудет первый призрак, он или она проводит тебя к месту в твоём прошлом, которое полагается изменить. У тебя будет одна попытка. Каждый призрак будет помогать тебе так много или так мало, как только сам захочет. Мы можем выбрать души, но не можем их контролировать. Ты причинила вред очень многим людям, даже если ты сама этого не хотела. Нет нужды говорить, насколько они хотят, чтобы ты преуспела. Некоторые могут даже захотеть, чтобы ты проиграла.

Делаю глубокий вдох.

— Есть какие-нибудь мудрые слова, которые ты мне пожелаешь?

— Да, — произносит он со смешком. — Не будь собой.

Что мне на это ответить? В его словах есть смысл. Вспыхивают лампы, и все остроумные ответы не успевают сорваться с языка.

— Похоже, твой первый проводник здесь, — говорит он, поднимаясь. — Пожалуй, мне лучше уйти.

Возможно, от незнания того, что будет дальше, я произношу слова, которые удивляют даже меня.

— Гидеон, — говорю я, касаясь его одежды. — Я действительно очень сожалею, что стала причиной стольких бед.

Он улыбается.

— И как на вкус извинения?

— Как лимонад без сахара, — с усмешкой признаюсь.

Он коротко смеётся и добавляет.

— О, и чтоб ты знала, цыганка погибла не от свалившегося пианино, — он останавливается, и я смотрю на него, ожидая откровение, которое он сообщит мне. — Это была труба.

После этого он уходит, оставляя меня в ожидании того, что произойдёт дальше.

ГЛАВА 14

До нынешнего момента я и не думала, что тишина может быть такой оглушающей. Я впервые оказываюсь одна с того самого момента, как посмотрела свою жизнь, и мне это не нравится. Откинувшись на спинку, верчу кольцо, надевая его то на правую, то на левую руку. Думаю о Сэнди, о том, по-прежнему ли она влипает в неприятности в Зале Ожидания. Когда пытаюсь мысленно воспроизвести её лицо, то где-то в затылке появляется болезненное жужжание, и тогда я закрываю глаза, надеясь, что оно пройдёт. Я уже поняла, что не стоит вспоминать мою жизнь, но не думала, что Зал Ожидания тоже под запретом.