Эвелина Тень - Жена его высочества [litres]

– Подарок, – пояснил принц, проследив за моим оторопевшим взглядом. – От Повелителя Календусса.

– Мейра, – выдохнула с облегчением. Нет, я как-то не сомневалась, что кружевные чудики Делаэрт не сам себе заказал, но все-таки…

– Эти тебя не очаровали? – шаловливо шепнул наследник, закусив иронично дрогнувшую губу.

– Ну почему же, – прокашлялась. – Вот сейчас, когда спросил… представила тебя в них и, знаешь, смотрится очень миленько.

Я повернулась к наследному принцу, придирчиво прищурившись, словно и в самом деле вообразила его в жемчужно-кружевных перчатках до локтя.

– Миленько? – переспросил Делаэрт, дернув бровью. Кажется, он никак не мог примерить это слово на себя.

– Весьма, – подтвердила довольно. – Одна проблема – не могу решить, куда в таких перчатках можно пойти.

– Вот и я… не решил, – согласился со мной принц. – Но оставил в коллекции.

– Это правильно, – одобрила Дела и сделала шаг вперед.

– Анаис, – сказал Делаэрт мне в спину. – Прости, я снова давил на тебя сегодня.

– Делаэрт, – в тон ему откликнулась я. – Прости, что среагировала на это… соответствующим образом.

– Да уж, – хмыкнул он, а я, пройдя всю комнату, оказалась у ее дальней стены, возле высокого шкафа со стеклянными дверцами.

– А здесь что? – Я распахнула дверцы быстрее, чем Делаэрт успел меня остановить. Впрочем, он и не пытался это сделать, о чем я, узрев содержимое шкафа, пожалела.

– Моя дорогая? – позвал принц, и его ладонь осторожно легла мне на спину.

Я промычала что-то невразумительное, радуясь, что он не видит моего лица. Сердце заколотилось часто-часто, а в горле пересохло. Весь шкаф был уставлен слепками с детских ручонок. На них были натянуты более или менее сохранившиеся перчатки разных цветов и фасонов. Более или менее – это я к тому, что прямо перед моим носом на полке располагалась пара с прожженными кончиками пальцев. Перчаточки были крошечными, на ребенка не старше двух лет, я смотрела на них и не могла отвести взгляд, чувствуя, как в ушах, усиливаясь, стучит оглушительный набат.

Мейра! С какого возраста он вообще носит эти авирровы перчатки? Он что… ходит в перчатках двадцать с лишним лет?!

– Не сразу научились делать подходящую защиту, пришлось много экспериментировать, – прокомментировал Делаэрт, уловив мой прикованный к подставке взгляд. – В детстве перчатки на мне горели. В прямом смысле, – фыркнул он.

– Маленькие какие, – выдавила я через силу.

– Оставил по паре от разных возрастов, – пояснил Делаэрт и, шагнув вперед, подхватил с полки аккуратно сложенное одеяние. – А вот это одно из первых.

Какой кошмар! К счастью, этот возглас удалось сдержать, а вот легкой дрожи при виде мешка из толстой грубой ткани в несколько слоев с некоторым подобием капюшона – нет. Изнутри мешок был подшит батистом и стягивался красивой вышитой тесьмой, но общего удручающего впечатления это не улучшало.

«Ты что, спал в мешке?!» Горжусь своей выдержкой. Этот вопль тоже прозвучал только в моей голове. Ну, во-первых, спрашивать вслух как-то глупо, а во-вторых… Я пригляделась… Судя по паре выжженных дыр в тех местах, где приложились кулачок или пятка младенца-авирра, ответ ясен: ну да, спал.

– Со мной было много хлопот, никто не знал, как правильно и надежно обезопасить людей, – задумчиво проговорил Делаэрт, разглядывая ужасное одеяние, словно видел его впервые. Перевел взгляд на меня и, спохватившись, убрал свою первую детскую одежку на место. – Прости. – Он толкнул стеклянную дверцу, пытаясь захлопнуть, но я ее придержала.

Сглотнула, прочищая горло, и серьезно сказала:

– Ты везунчик.

– Почему? – искренне изумился он, вставая передо мной. Явно не ожидал такого вывода. Темные глаза распахнулись в ожидании ответа.

– Потому что родился принцем, – разъяснила охотно. – Представь только, что было бы, появись ты в обычной семье. Тебя не только перчатки, тебя бы магическую маску заставили носить не снимая или полный защитный доспех, закрывающий от макушки до пят. Или вообще… – Я развернулась к Делаэрту. – Держали бы в подземелье на цепи и выпускали только время от времени, чтобы с врагами сражаться. Был бы ты тайным и страшным оружием Итерстана и ничем более.

Он разглядывал меня глазами, которые вдруг залила чернильная темнота.

– Не думал, что везунчик, – признался наследный принц. – А вот то, что чудовище, понимал с самого детства.

Он задумчиво посмотрел в шкаф, и по его изменившемуся взгляду я поняла, что он там видит что-то, недоступное мне.

– Сначала мне просто зашивали рукава на одежде, – глухо заговорил Делаэрт. – Но потом стали пробовать с перчатками. Они мне не нравились, так что их приходилось пристегивать на пуговицы к рубашкам или пришивать. Я часто отстегивал их или намеренно прожигал, избавляясь: в них было жарко, неудобно и… я же видел, что другие не носят перчатки постоянно. Точно помню, когда все изменилось. Мне было шесть, и я в очередной раз, дурачась, выбросил ненавистные перчатки, а наставники погнались за мной, упрашивая одуматься и надеть. Я помчался к матери, надеясь, что она отменит это глупое распоряжение. Вбежал в комнату и бросился к королеве с объятиями, слуги не успели меня удержать. – Делаэрт помолчал. – Я… не узнал лица своей матери. Она же красавица, но тут ее лицо страшно исказилось. Она вскочила с места и подалась назад, я растерялся, а прислуга схватила меня, отводя от королевы на безопасное расстояние. Мама строго выговорила мне за безответственность, она, едва сдерживая гнев, объяснила, как важно соблюдать меры предосторожности и ни при каких обстоятельствах первому к ней не прикасаться. Она говорила и говорила, а я слушал. Помню, как все тогда перепугались. И я тоже испугался. Впервые в жизни. По-настоящему. Испугался, что могу причинить вред самому дорогому человеку – своей матери. – Делаэрт задумчиво повертел в руках детскую перчатку и бросил ее на полку. – Я догадывался, что отличаюсь от остальных, но то, что я мерзкий монстр, узнал в тот момент, когда моя мать с гримасой ужаса и брезгливости отшатнулась от меня. С тех пор я никогда не снимал перчаток в присутствии других людей. Думал, может, королева похвалит меня за послушание? Может, она увидит, что я не такой уж и страшный? Она хвалила меня. Но все равно больше никогда не обнимала. Года через три это перестало меня волновать. А еще через два мне понравилось быть смертоносным принцем-авирром, перед которым трепещут все вокруг. – Глаза наследника сверкнули жестоким удовлетворением. – Я оставил себе по экземпляру перчаток в коллекции, чтобы никогда не забывать, кто я есть… Бессмертные! – выдохнул он и перевел взгляд на меня. – Прости, Анаис.

Принц решительно захлопнул дверцы шкафа, отсекая дорогу к мрачным воспоминаниям.