Альма Либрем - Ведьмина генетика [СИ]

— Принцесса, — ухмыльнулся герцог. — Крепко же ты привязала к себе этого разбойника, — он кивнул на Мартена. — Что он притащился за тобой аж в магическую академию! Но твой папенька, Мирабелла, этого просто так не оставит! Мы не Рангорн и не Объединенная Держава, и твой помощник останется без головы. А ты без дара.

Герцогская звезда, висевшая у ди Маркеля на груди, все с тем же тихим шелестом струйкой песка стекла на землю.

— А я не думаю, Светлость, — невольно пародируя обращение Акрена, протянул Мартен, — что у тебя еще осталась возможность питаться чужой магией…

— Да я тебя, ворье!..

Ди Маркель вскинул руку, должно быть, призывая свое колдовство, но магии не было. Только Ирвин, всегда чуткий к изменениям аур, опустил ладонь на плечо герцога. Мартен увидел, как по одежде мужчины стремительно расползается сковывающая сеть, обычно предназначающаяся для государственных преступников. Ирвин терпеть не мог использовать это заклинание, он говорил, что все хорошие поступки, которые свершал человек, окутываемый такой магией, отзываются ожогами для колдуна, пытающегося сковать свою жертву. Но ди Маркель, очевидно, был не слишком знаменит своими добрыми делами. Сеть, буквально растекавшаяся по его телу и плотно сжимавшая ее своими вязкими витками, была черна, как беззвездная ночь в новолуние.

— Это не лучшая идея, — сухим, официальным тоном главы Следственного Бюро проронил Ирвин, — оскорблять Его Величество.

— Величество? — фыркнул ди Маркель, оборачиваясь.

Мартен вдруг осознал — их недавний враг не видел магию Ирвина. Не истинно неодаренный, нет, он просто потерял возможность чувствовать колдовство так, как это умеют обладающие силой. Заклинания Сияющего действовали на него как нельзя лучше, но ди Маркель, не понимая до конца, что с ним происходит, не имел возможности даже попытаться отреагировать.

Его магия превратилась в такой же песок, как и все остальное.

— Мне кажется, короли у нас несколько постарше, — с вызовом продолжил герцог. — Или эта, — у него и в голове не было обращаться к Белле с уважением, — думает, что если она приведет какого-то разбойника, то ее папенька уступит ему престол?

— Нет, — холодно ответил Ирвин.

Он бросил на Мартена такой взгляд, что принцу в один миг стало не по себе. Он уже понимал, что примерно услышит, хотя все еще не считал себя к этому готовым.

— Разумеется, — продолжил глава Следственного Бюро, и в его голосе звенело такое напряжение, что можно было даже ничего не говорить — Мартен и так все понял, — принцесса Мирабелла полагает, что ее отец рано или поздно проведет ритуал передачи власти. Но в данный момент я говорю о Его Величестве Мартене, короле Рангорна, — и уже больше для самого не осознающего себя величества, чем для ди Маркеля, дополнил: — Корона больше не принимает короля Лиара. А это означает, что власть автоматически переходит к его сыну.

Он не договорил, но обреченное "к тебе" и так прозвучало в голове Мартена.

То, чего он больше всего боялся, то, что, как полагал, не произойдет еще очень долго, случилось.

Корона, прежде казавшаяся тенью, омрачающей его будущее, уже в настоящем невидимым огненным обручем лежала на его голове.

Единственным желанием, которое в этот момент осталось у Мартена, было повернуться ко всем спиной и броситься прочь с этой крыши. Не видеть перепуганный взгляд ди Маркеля, теперь только осознавшего, что он натворил и с кем пытался воевать, не слышать тихое аханье Беллы.

Лили и Ирвин смотрели на него так, словно пытались извиниться, и Мартен понял — вот почему его искали с такой… осторожностью. Одно дело — подчищать концы за принцем, минимизируя потери от его действий, а совсем другое — исправлять ошибки короля.

Это было забытое, не испытанное правило, которое придумал Дарнаэл Первый для своих потомков, чтобы быть уверенным: недостойный не сможет занимать трон. Никто не знал, какой магией он пропитал корону и было ли это правдой, но она не отказывала ни одному из правителей, занимавших трон Рангорна. Говорили, впрочем, что этот королевский атрибут, заговоренный на крови, мог принадлежать только настоящему королю — и одному из их рода. И если существовал кто-то, кто имел право перерезать эту самую родовую нить, то трон переходил к наследнику престола.

— Давно? — тихо спросил Мартен.

— С момента свадьбы, — отозвался Ирвин, а потом нехотя, будто выдавливая из себя эти слова, добавил: — Ваше Величество.

Мартен криво усмехнулся. Можно подумать, что-то поменялось! Словно он сам стал старше и достойнее, а роль короля — доступнее и проще для него. Если бы! Он не сомневался, что совершит миллион глупостей от момента своей коронации и до самой смерти.

А ведь править страной должен человек, который не делает ошибок. Такой, как Акрен, способный просчитать все до самой последней секунды, когда от одного падения в пропасть зависит судьба всего мира…

А не такой, как сам Мартен, способный только спровоцировать все эти проблемы.

На самом деле, можно было отказаться. Мартен осознал это, всматриваясь в печальные глаза Ирвина, заметив, как заметно понурила голову Лилиан.

Но для него за их спинами все еще маячила тень Акрена. Советник Шантьи едва заметно улыбался — он предлагал выбрать свободу. Отказаться от трона раз и навсегда. Разве ему будет тяжело это сделать? Сказать, что он недостоин. Оставить корону. А кто будет следующим королем? Ну, ведь ему должно быть все равно! Если Мартен настолько безответственен, что мешает ему бросить Рангорн на бесчисленных советников, министров, отца, который, должно быть, мечтает маячить за спиной сына и нашептывать ему, как положено настоящему королю поступать в тех или иных ситуациях…

Ничто. Разве что тяжесть долга, вечно лежащего у него на плечах. А сегодня есть возможность раз и навсегда разрубить эту нить, соединяющую Мартена и Рангорн. Он станет свободным, останется в Объединенной Державе, выучится на артефактолога. На него больше никто не станет смотреть, как на изгоя — напротив. Он станет вторым после Акрена, истинно неодаренным, который умеет пользоваться магией и уничтожать ее силой мысли.

Вторым после бога, хотя Акрен никогда не был божеством.

Белла… Скорее всего, поймет. Ей тоже не в радость быть принцессой Халлайи, и в гробу она, если честно, видела этот дурацкий трон.

Тень советника Шантьи — яркая Мартенова фантазия, если быть предельно откровенным, — ухмылялась, дразня. И Мартен ни с того ни с сего вспомнил, что Акрен, этот улыбчивый, веселый мужчина, сорвиголова, которому никогда не сидится на месте, стал лордом-регентом Рангорна, похоронив двух королей. А ведь он, судя по всему, не особенно стремился становиться королем! Мог ведь взойти на престол намного раньше! В конце концов, кто был бы против, чтобы сын герцога Д'Арсана…