Дарья Сорокина - Я знаю, что делать [СИ]

Аби задумалась. Она помнила вчерашний день, помнила прошлую неделю, целую вереницу одинаковых и серых месяцев, упорядоченных и выверенных до минуты. Завтрак, туалет, процедуры, обед, прогулка, полуденный сон, туалет, процедуры, ужин, туалет, сон…

Но сегодняшнее утро было покрыто непроницаемой скорлупой. Как она очутилась в этом кабинете? Почему этот человек взял у неё кровь для анализов? Кто он вообще такой? Почему она скована по рукам и ногам?

— Я… — паника нарастала, и Абигейл тряхнула наручниками, пытаясь их сбросить. — Кровь, везде кровь, господин Отто! Я сделала что-то плохое…

Бумаги, мнимым беспорядком захватившие столешницу, равнодушно взирали на молодого доктора, в который раз восстанавливавшего в памяти отметины на теле молодой девушки.

Изъеденные инъекциями изможденные руки, на которых не осталось и места нетронутого шприцем. Что ей колет Вайнштайн, какое-то новое лекарство от истерии, почему ран так много?

На запястье нашлась резаная рана. Она вполне могла сама себе навредить — такое встречалось достаточно часто даже среди здоровых людей, что уж говорить о постояльцах Асилума? Другой вопрос — если рана была получена ночью, почему так быстро зажила?

Отто еще раз взглянул на свое запястье. Чем мог бы поранить Фридрих племянницу?

Перед глазами прозектора снова всплыло измученное бледное лицо Абигейл, выветривая мысли о посещении особняка.

— Так, хватит, — сипло выдавил он, подхватывая чашку с давным-давно остывшим кофе. — Нужно сделать перерыв.

Естественно, перерыв устроить не получилось — в дверь кабинета постучались и бесцеремонно вломились, не дожидаясь ответа.

— Господин доктор, там еще одного привезли, — молодой офицер тут же скрылся за дверью, прекрасно зная — прозектор сейчас накинет халат и проследует за ним.

Отто снова тяжело вздохнул и, отставив пустую чашку, убрал записи об Абигейл в папку с безымянными пациентами. Не от паранойи, просто туда заглядывал чаще.

— Где нашли тело, офицер? — Отто бросил беглый взгляд на искореженный смертной судорогой труп бродяги.

— Недалеко от центрального вокзала, доктор, — явно не привыкший к таким видам полицейский старательно отводил взгляд от худого желтого тела в струпьях. — Вроде как местные жители его опознали.

Доктор хмыкнул, натягивая перчатки.

— Еще одна жертва чумы? Сейчас посмотрим, чем он нас порадует, — нацепив маску, Отто склонился над телом и внимательно осмотрел лицо погибшего. — А вот это уже интересно, — пальцы пробежались по засохшей корке крови на худой шее. — Нашего бродягу убили, офицер. И убийца на этот раз — не чума.

Взяв в руки скальпель, он сделал короткий надрез на левом запястье убитого. Рана получилась точь-в-точь, как на руке Абигейл Элрих.

— Дело становится все интереснее.

Отто сказал, всё будет хорошо. Можно ли ему верить? В последнее время Абигейл слишком часто слышала это приевшееся обещание.

Так постоянно говорил Вайнштайн на очередном сеансе, то же самое твердил лаборант, когда вставлял ей в рот шпатель и настраивал электроконвульсатор, пока она с ужасом вдыхала запах хлорида натрия и ждала очередной процедуры.

Так она сама шептала себе, потянув ноги к груди, лежа на жёсткой кровати в ожидании новых кошмаров. Почему она должна верить малознакомому прозектору, если Аби давно перестала верить сама себе.

— Потому что ты шлюха! Как и твоя мать! — пропищал мерзкий голосок, похожий на назойливого комара. — Я всё видел!

Мать не была плохой женщиной. Напротив, гордость не позволила ей обратиться за помощью к брату, когда с отцом случилась трагедия. Не прошло и года, она вышла замуж. Не по большой любви, а скорее из нужды.

Деньги, оставленные отцом, по завещанию могла обналичить лишь совершеннолетняя дочь. Но добросердечный адвокат помог найти пару лазеек, когда мать узаконила свои с ним отношения.

— Я видел, как ты смотрела на этого трупореза. Тебе понравилось, когда он трогал тебя руками, которыми вскрывает мёртвых бродяг и проституток.

Абигейл заплакала. Голос знал все её слабости и мысли. Отто понравился ей, ему хотелось довериться. Она слишком часто рисовала в своём воображении, как молодой прозектор увозит её из Асилума.

— Увезёт, конечно, увезёт, только на катафалке, — визгливо посмеивался голосок.

Ни терапия, ни электрошок, ничего не помогало измученной девушке, всё становилось только хуже. К нервному расстройству прибавилась чесотка. Абигейл неистово царапала руку с тонким надрезом. Зуд становился всё нестерпимее, а голова разрывалась от хохота и злорадства.

— Наказание, наказание для маленькой похотливой девки! — кто-то стащил её с кровати на пол и принялся бить кулаками по лицу.

— Я больше не буду, пожалуйста, не надо, — рот наполнился кровью из разбитой губы.

— Будешь, но я выбью из тебя эту дурь.

Ещё один удар и темнота.

Во рту шпатель с привкусом крови. Снова запах хлорида натрия. Два электрода наготове. Треск.

Сквозь вспышки молний и раскаты грома она видит перепуганные лица смутно знакомых людей. Они боятся её? Это что-то новенькое.

Но это так приятно, оказаться, наконец, хищником, а не затравленным зверем. Прыжок, и чьи-то предсмертные хрипы ласкают слух. Треск хрящей, треск рвущейся одежды, треск электрических разрядов, треск и строительная балка зашибла отца на смерть на глазах маленькой дочери. Треск и Фридрих Элрих разрывает гербовую бумагу перед лицом Вайнштайна. Треск, треск, треск.

— Абигейл, ты можешь сказать какой сегодня день? — Вайнштайн достал зажигалку.

Треск и кончик сигары опоясался алым кольцом.

Девушка болезненно моргнула и дернула связанными за спиной руками.

— Паршивый день, господин Вайнштайн, — прошептали разбитые губы.

— Чувство юмора на месте, значит, не всё потеряно, — ухмыльнулся доктор и сделал затяжку. — Зачем ты опять себя избила, Аби?

— Потому что сумасшедшая? — девушка склонила набок голову и принялась чесать виски.

— Ты снова делаешь себе больно, — констатировал доктор, глядя на следы от ногтей на голове девушки.

— Запах, мерзкий запах хлорида натрия, ненавижу! — Аби продолжала царапать лицо.

— Хлорид натрия не имеет запаха, Аби. Пожалуйста, прекрати, я хочу помочь, — устало выдохнул Вайнштайн.

— Все хотят помочь! Скажите что-то новенькое, господин доктор, — не своим голосом хихикала девушка.

— Зачем ты убила Элриха и его семью? — строго спросил доктор. Раздался очередной треск.

Врач щелкнул кнопку диктофона и направил в сторону Абигейл.

— Захотела и убила. Я и вас убью, господин Вайнштайн, всех убью, — она клацнула зубами по воздуху.

Треск. Запах хлорида натрия.