Витамина Мятная - Кровавый блюз

До позднего вечера я проводила время на нижних этажах. Не забывая о своем обещании вывести на чистую воду секту белой смерти. Только теперь я действовала смелее и увереннее, а в карманах у меня водилось то, что могло развязать язык любому молчуну.

Несколько раз меня чуть не ограбили и не раздели, спас воровской жаргон и кольцо-печатка – знак банды, также кепарик, до ужаса похожий на экипировку знаменитой банды острых козырьков. Низы приняли меня с осторожностью и подозрительностью. Но я так часто рыскала по подземным уровням, что вскоре все привыкли к моей замотанной в шарф фигуре. Слишком сильно я напоминала всем знакомого главаря банды – Черепа.

***

Туннели не изменились. Такие же склизкие и противные, на стенах плесень, на полу вода, в воздухе тухлый запах водорослей и разложения.

Я пробиралась по извивающимся венам Блад-Сити. Путь мне освещала тусклая керосиновая лампа. В магазинах верхнего города чего только не сыщешь, а за деньги можно получить практически все что угодно. Время от времени я сверялась с компасом и потертой картой. Этот кусок кожи я выторговала у речного жителя. Толстогубый мулат по прозвищу Рубака сразу смекнул, что я что-то ищу, раз часто появляюсь на речном рынке и ныряю в разные туннели. Рубака был проводником и часто помогал контрабандистам наиболее незаметно просочиться в город. Все тайные переходы, все подземные реки ему знакомы, как свои пять пальцев. Речной был настоящим кротом и знал толк в подземельях. Но в этот раз, когда я показала на карте новое место, идти со мной отказался.

– Очень пасно! Очень пасно! – коверкая слова, замотал головой мулат. – Рубака не идти! – отрезал он и встал в позу. За горсть монет, бумажки речной не признавал, удалось выторговать у него карту, и в путь я отправилась одна. Мулат безуспешно пытался меня отговорить. Ему оставалось только провожать мою фигуру тоскливым взглядом.

Время поджимало, а я так и не приблизилась к своей цели. Еще пара часов, мне необходимо будет развернуться и бегом нестись обратно, иначе не успею к сигналу отбоя в детском доме. У нас с беспризорниками уже выработалась традиция: каждый вечер я укладываю их спать и читаю небольшую главу из книги. Если не вернусь вовремя, дети расстроятся, а надзиратели спохватятся и обнаружат наш обман.

– Стой, кто идет? – гортанный рык из темноты. Я присела от ужаса. Здесь, во мраке, есть кто-то еще, кроме меня? Холодное лезвие коснулось шеи. Я напряглась. Вот так бестолково кончится моя жизнь. Почему-то в этот момент вспомнилось только то, что дети останутся без вечерней сказки.

– Хто это шастает по подземельям? – хриплый голос около уха.

Знакомый голос. Очень з…

– Дэн? – Я круто обернулась, нож головореза застучал по каменному полу.

– Дезире! – Голос вампира был испуганным. – Еле-еле тебя узнал! Еще секунда и… было бы поздно, – испуганно выдохнул главарь детской банды.

Я сорвала с лица шерстяной намордник и бросилась в объятия Дэна.

– О! – застонал он, ловя летящий комок восторга, то есть меня. – Осторожнее! – Я соскочила с его рук, отпрянула, вгляделась. Дэн-крысолов выглядел ужасно.

Оборванный, в синяках, ссадинах, вампир хромал на одну ногу и чувствовал себя, мягко говоря, не очень.

Я жалостливо всхлипнула при виде его ран.

Дэн подошел ко мне, обнял за затылок и притянул к себе. Я понимала его чувства. С детства мне приходилось пить только его кровь и ничью больше. Ни одной посторонней шеи, ни одного чужого запястья не касались мои губы. Были только я и он.

Я подставила ему плечо. Кивком головы Дэн-крысолов показал на узкий незаметный проход. Мы втиснулись в него бочком и оказались в маленькой келье. В комнатке из мебели небольшая деревянная кровать, дыра в углу, а на полу тускло горящий очаг.

Это действительно когда-то было помещение для священнослужителей, об этом свидетельствовали полуистлевшие распятия на стене. Знаки древней веры и следы исчезнувшей цивилизации чистокровных людей. Значит, я попала туда, куда нужно – в заброшенный подземный храм, не обозначенный ни на одной карте. Кроме самодельной схемы Рубаки.

Я усадила Дэна на прогнившие доски и поставила собственный огонь рядом с костром. В свете крысолов выглядел еще ужаснее, чем в полумраке. Это его так люди Дэрека отделали? Я скрипнула зубами от злости. У высших нет жалости, нет сердца.

Я вздохнула и сняла рюкзак со спины. В нем на всякий случай было все, что необходимо. Пакеты с гемоглобиновым желе, кровяная колбаса от речных жителей, сменная одежда и немного медикаментов. Вампиры почти никогда не болеют, раны на нас заживают как на собаках, но вот дезинфицирующие угольные бинты и мазь против солнечного ожога очень облегчают жизнь.

Друг детства был голоден, обожжен солнцем и поэтому не мог восстановиться. Вид некогда такого веселого и задорного парня расстроил. Дэн, унылый, резко постаревший, изменившийся до неузнаваемости, смотрел с какой-то обреченностью во взгляде, но вместе с тем в выражении его лица было еще что-то. Знакомое, виденное мной раньше и пугавшее меня. Я помотала головой, прогоняя наваждение, а Дэн-крысолов опустил взгляд, приняв еще более унылый вид.

Я подсела к нему и откинула волосы с шеи. У меня есть то, что поможет. В детстве он спас меня, теперь моя очередь.

Вампир потянулся к моей шее. На этот раз я узнала этот огонь в глазах – жажда и вожделение. Необычные чувства в наших с ним отношениях. С самого детства он был дня меня как брат, а теперь я вижу в его глазах то, чего с ужасом ожидала от лорда Алека.

Вампир застонал и приник к шее. Нерешительно, как робкий маленький мальчик, обнял мои плечи.

Когда Дэн начал пить мою кровь, наша разорванная с ним связь восстановилась, в мое сознание хлынул поток картинок, мысли и чувства бывшего главаря детской банды. Я узнала во всех подробностях, что с ним произошло. Лучше бы я оставалась в неведении!

После того как он ушел из логова, его схватили, как всех членов нашей банды. Но к детям отнеслись снисходительно, некоторых я встретила в приюте, они были живы-здоровы, малышей усыновили вполне приличные пары. А вот Том и Джим сознательно остались в детском доме. Портили кровь надзирателям, устраивая бунты, шалости и проказы.

Дэн попал в лапы высших. Его мучили. Долго и методично, насильно вырывая из него все секреты. К моему ужасу, я узнала, что тюремщики расспрашивали его обо мне. Я виновна в его ранах. Каждый солнечный ожог, каждая поломанная кость на моей совести.

В конце концов крысолов не выдержал и рассказал все. Его даже заставили показать место, где именно он меня нашел. Даже мои детские пеленки, пущенные в многократное пользование мелкими членами банды, превратившиеся в серые тряпки, были найдены в старом логове и перекочевали в руки этих неизвестных людей.