Марина Ли - Контракт на мужа

— Никто, кроме тебя?

Элар посмотрел грешно и жарко, молча накрыл мою ладонь своею, и мои мысли тут же пустились в хаотичную пляску, натыкаясь друг на друга в беспорядочной борьбе за место под солнцем.

— Даже не сомневайся, Вель.

Низкий голос прокатился по моим нервам, выжигая всё на своём пути, как вырвавшаяся из жерла вулкана лава, и я опустила веки, чтобы хоть так спрятаться от неутешительной правды: у меня от Элара крышу рвёт. Вопреки всему и несмотря ни на что. Потому что я не забыла ни нанесённых мне обид, ни угроз, ни унижения, которое я испытала во время нашего первого визита в «Оливковую рощу». Обо всём, обо всём помнила, не упуская ни единой болезненной и унизительной подробности…

Но вместе с тем так отчаянно хотелось всё это отпустить и, забыв всё горькое, перестать бояться.

То, что Элар приблизил своё лицо к моему я поняла ещё до того, как его дыхание коснулось моих губ, и распахнула глаза.

— Стой!

Он судорожно дёрнул кадыком, проглатывая моё трусливое возражение, и прошептал:

— Почему?

— Я на первом свидании не целуюсь.

— Не целуйся, — милостиво дозволил Элар. — Я тебя сам поцелую. К тому же, один разочек не считается.

— Да?

Вместо ответа он прижался к моим губам приоткрытым ртом, язык ласково и провокационно скользнул внутрь, туманя сознания и уговаривая на совершение сладких глупостей.

С другой стороны, какие ж они глупости, если двум взрослым людям от них не просто хорошо — замечательно. Правда, заниматься ими лучше в более интимной обстановке.

Последняя мысль запоздало вспыхнула в моём мозгу, когда в тишину нашего свидания ворвался детский визг, а вслед за ним строгий женский голос.

— Проклятье! — выругался Элар и, отпрянув от меня, затравленно оглянулся назад. — Почему именно сегодня?

У входа на пирс я заметила человек двадцать детей в сопровождении двух крупных женщин в серых платьях.

— Что происходит?

— Детский день, будь он неладен, — с досадой выдохнул он и, резко поднявшись, потянул меня за руку. — Идём, может ещё успеем сбежать.

Голову при этом он втянул в плечи.

— Погоди, я хотя бы лимонад возьму! — изумлённо рассмеялась я, отказываясь понимать, что происходит. — Да куда мы так бежим?

— Внизу уже должны были подготовить лодку. Если мы поторопимся и при малой толике везения, я всё же смогу тебе…

— Папа! — звонкий и недоверчивый голос нагнал нас на третьем или четвёртом шагу. — Па!

— Или не смогу, — простонал Элар.

— Это же ты? Ты? — к первому голосу присоединились ещё два.

— Сегодня точно нет, — наконец, заключил дюк и, виновато усмехнувшись, повернулся в сторону мчавшейся по пирсу троицы в одинаковых костюмчиках. — Идём, я вас познакомлю, раз уж так получилось.

Мальчишки бежали клином. Впереди самый низенький, два более высоких брата страховали его справа и слева. Все три чумазые, смуглые и кучерявые, как цыганята, совершенно одинаковые на первый взгляд и вместе с тем абсолютно не похожие друг на друга.

От Элара им достались разве что глаза, да и то с большой натяжкой. Ибо троица была кареглаза, но вот только у злюка глаза были шоколадные, а у мальчишек чёрные-пречёрные, как настоящий эспрессо.

— Ты не говорил, что у тебя есть дети, — заметила я, пока дети были только на подлёте.

— А ты не спрашивала, — закономерно возразил Элар и тут же подхватил на руки первого мальчишку. Двое других спустя пару секунд с разгону врезались в многодетного папашу и обезьянками повисли на его боках, визжа и на три голоса то ли жалуясь на что-то, то ли чем-то хвастаясь, я так сходу не успела уловить.

— Можно я скажу? — наконец сумел вставить слово дюк и опасливо глянул на меня поверх трёх кучерявых макушек. И тут не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: Элар боится не моей реакции, а того, что я могу обидеть его чумазиков.

Я с вызовом встретила его взгляд.

— Точнее, познакомлю, — исправился он, но смотрел по-прежнему с тревогой. — Это Вель. Она…

— … из огнецов я, — перебила я, небрежно поведя плечом. Била наугад, но попала в яблочко. Мальчишки ссыпались на пирс и во все шесть глаз уставились на меня.

— Из настоящих?

— А ты не врёшь?

— На мою маму похожа.

— Нет, на мою.

— Да где на твою? Ты её даже никогда не видел!

— А ты видел что ли? Да ты своей был даже ещё меньше нужен, чем я своей!..

И пока в ход не пошли кулаки, я щелчком сбросила невидимую пылинку с рукава футболки и, якобы невзначай, обронила:

— А меня мама на базаре забыла. И я два года жила на улице. Совершенно одна.

Скажу честно, с таким обожанием на меня никто не смотрел. Никогда.

— Одна? — забыв о ссоре, выдохнули братья и тут же чуть не подрались из-за того, что их трое, а рук у меня, к сожалению, было только две.

Помог Элар. Самого маленького он посадил себе на шею и тот сразу же надулся, как пузырь, снисходительно поглядывая на нас, простых смертных, кому шея дюка была недоступна.

Тем временем к нам подошла одна из массивных воспитательниц, что была замечена мною ранее, и настроение у мелких поросят резко помрачнело.

— Как удачно мы с вами столкнулись! — поджав губы, ни разу не обрадовалась подошедшая к нам педагогша, и я тут же вспомнила, свою географичку в пятом классе, которая за все годы моего учения не сказала Брошке обо мне ни одного доброго слова. — Я вам как раз сегодня собиралась писать, но раз уж вы всё равно здесь, не могли бы мы поговорить наедине?

— Нет, — скривился Элар. — Наедине — нельзя. Давайте здесь и сейчас. И мы пойдём.

Малышня дружно заголосила, и злюк рявкнул, накрывая своим рыком их писк:

— Детей я в школу верну до отбоя. — Цыганята умолкли, но на воспиталку смотрели волчатами. Особенно тот, что вцепился ручонками в волосы своего родителя. — Только давайте побыстрее, а то нас уже внизу лодка ждёт. Мы на рыбалку едем.

Вы когда-нибудь слышали, как кричат глаза? Нет? Очень советую послушать. Потому что глаза мелких злючат пищали от восторга, изнемогали в экстазе и то ли похрюкивали, то ли повизгивали — тут я уже плохо расслышала. Я изо всех сил корчила серьёзную рожу, стараясь не заржать.

— Напрасно. Дети могут воспринять это как поощрение, а за проступки стоит наказывать.

— Ведьма! — сощурился самый мелкий цыганёнок, и стукнул пятками Элару по ключицам. — Она ведьма, па!

В чернющих глазах блеснуло что-то нехорошее, и я с ужасом заметила, как несколько прядей мальца, шевельнулись, сбившись в один завиток, на конце которого разве что слепой не сумел рассмотреть маленькую змеиную головку.

Ох.

— Не ведьма, а ундина, — невозмутимо исправил Элар. — Извинись, Най. Или братья отправятся с нами на прогулку, а ты вернёшься в школу один.