Татьяна Герцик - Секундо. Книга 1

— А животных ты лечила когда-нибудь?

Взрослые требовательно уставились на нее в ожидании ответа. Амирель припомнила, как подняла израненную, всю в крови пичужку, попавшую в лапы их прыткой кошке. Она пожалела ее, погладила, подула на окровавленные перышки, чтоб ей было не так больно, и птичка, чирикнув, вдруг подпрыгнула и улетела. Но ведь это нельзя назвать лечением? Когда лечат, дают отвары и зелья, делают примочки и припарки.

И она ответила «нет».

— И все-таки давай попробуем… — настойчиво предложил дроттин, подталкивая ее к больному ребенку. — Знаешь, как лечила королева Лусия?

Амирель одновременно с родителями замотала головой. Они знали, что королева Лусия — это та, что приехала из далекой страны, но не знали, что она делала.

— Конечно, откуда же вам это знать, — со вздохом проговорил старик, — теперь об этом знает все меньше и меньше людей. Знания скрывают, чтоб на правящую династию никто не покусился.

Девочка растерялась еще больше. Не покусился на короля? Как это можно сделать? Ведь король такой большой, он вряд ли позволит кому бы то ни было себя кусать.

Дроттин взял ее ладонь, всмотрелся в тонкие пальцы.

— Руки у тебя не крестьянские, изящные, аристократические. Но ты и не предназначена для жизни на земле. У тебя другая стезя, не крестьянская. Если тебе удастся выжить, конечно.

При этих словах глава семейства болезненно дернулся, но возражать не решился.

— Королева делала так, смотри внимательно, малышка! — приказал дроттин и медленно провел рукой по лицу больного. Потом несколько раз, не касаясь тела, поводил ладонями над ним, начиная с головы и до самых пяток. — Делай так же, как я, и думай только об одном — чтоб твой брат поправился.

Нервно сглотнув, Амирель положила руку на лоб Денни. Лоб пылал. Она хотела было отдернуть ладонь, но вспомнила слова настоятеля, прикрыла от усердия глаза и от всей души пожелала, чтобы ее такой славный младший братик поправился.

Потом все также, не открывая глаз и закусив нижнюю губу, принялась водить руками над маленьким горячим тельцем. Ей показалось, что через ее руки пошел какой-то странный зеленоватый огонь, срываясь с пальцев и уходя вниз, к больному брату.

Усталость накатила внезапной волной. Девочка уронила ослабевшие руки и вопросительно подняла голову к старику. И поразилась. Дроттин сиял! Он только что не прыгал от радости, глядя на нее, как на чудо.

— Впервые вижу исцеление по-королевски! — он махнул рукой, указывая на лежащего перед ними ребенка. — Именно так оно описывалось в древних летописях.

Родители не смотрели на гостя. Их внимание полностью занимал бледненький после перенесенной болезни малыш, открывший серые глазки и осознанно глядевший вокруг.

— Теперь вы понимаете, что Амирель не проклятие ваше, а благословение? — проникновенно спросил дроттин. — Вам ее не бояться нужно, а охранять, как самую большую свою драгоценность. К сожалению, лечить она сможет только вашу семью. Всем остальным о ней знать вовсе ни к чему. Слишком опасно для всех вас.

Отец, не раз предлагавший жене избавиться от проклятого ребенка и тем самым спасти остальных, смущенно потупился и энергично закивал, соглашаясь со всем сразу.

— Малыша напоите отваром зверобоя и тысячелистника, через полчаса дайте куриного бульона. Он здоров, но еще слишком слаб. И никому не говорите, как именно он поправился, — велел довольный старик и добавил странные слова: — Никогда не знаешь, что тебе готовит судьба. Я шел к вам, готовясь к еще одной преждевременной смерти, а встретил саму жизнь.

И еще раз напомнив, чтоб Амирель пришла к нему завтра на рассвете, ушел.

Едва за ним закрылась дверь, родители повернулись к волшебным образом поправившемуся ребенку, явно не веря себе. Мать схватила его на руки, прижала к себе и заплакала в голос от облегчения. Отец погладил его по спутанным потным волосам и растянул в улыбке непослушные губы.

Потом оба посмотрели на растерянно стоявшую подле них Амирель. Мать горделиво укорила отца:

— Вот видишь, она не наказание наше, как ты говорил, а благословение!

Не желавший признавать свой промах мужчина огрызнулся:

— Еще неизвестно, что с нами будет дальше. Помнишь же, что стало с семейством Несс!

На этот попрек матери ответить было нечем. Она сникла, прикусила губу и замолчала. Оставивший за собой последнее слово глава семейства повеселел и уже спокойно предупредил дочь:

— Приготовь все нужное заранее, дроттин встает на заре. И в первый раз я тебя провожу, а дальше ты будешь ходить одна, мне с тобой валандаться некогда. И будь осторожна! Помни — если кого встретишь, не смотри на него, кутайся в платок и тут же убегай! И не в наш дом беги, а куда подальше! Потом вернешься околицей.

Едва рассвело, девочка, накинув на плечи теплую шаль и скрыв лицо под оборками слишком большого для нее материного чепца, в сопровождения отца огородами пробралась к черному входу в дом настоятеля. Внутрь заходить он не стал и сразу ушел, убедившись, что дочь беспрепятственно вошла внутрь.

Дроттин уже ждал ее, сидя у окна в старом потертом кресле. Выяснив, что девочка ни разу в жизни не видела книг, он досадливо заметил:

— И почему наши крестьяне не хотят знать грамоту? Считают, что это им ни к чему? Уметь доить корову куда важнее?

Амирель промолчала. Вопрос был явно не к ней. Дроттин достал с полки небольшую черную доску для писания мелом, поставил ее на высокую конторку и разрешил:

— Ты можешь звать меня просто учитель. Здесь, в своем доме, я не должностное лицо и могу делать все, что посчитаю нужным. — Старик будто спорил с кем-то, но с кем, Амирель понять не могла. Не с ней же? Она ему ни в чем не противоречила. — И давай заниматься. Тебе очень многое нужно узнать. Так не будем же зря терять драгоценное время. Я стар, у меня его осталось немного. — И прибавил то, что девочка понять не смогла: — Хотя рядом с королевской кровью люди живут гораздо дольше, но не будем испытывать судьбу.

Сначала они учили буквы, потом цифры. Через пару месяцев Амирель уже вполне сносно читала, считала и писала. Правда, почерк у нее был корявым из-за натруженных пальцев, ведь ей приходилось выполнять дома тяжелую крестьянскую работу. Наставник лишь досадливо вздыхал, ведь запретить ей помогать родителям он не мог.

Они занимались не только письмом и счетом, дроттин знакомил ее с географией родной страны, рассказывал историю Северстана, заставлял изучать родословную королевской династии. На ее вопрос, зачем ей знать всех когда-то правящих королей, их братьев и сестер, серьезно ответил:

— Потому что это твои предки, твоя семья, Амирель. Это именно их кровь пробудилась в тебе. Знаешь, в молодости мне как-то довелось побывать в королевском дворце в столице Северстана. И пройти по галерее предков нашего короля. Там был и прижизненный, самый точный, если верить нашим летописям, портрет королевы Лусии, самой необычной и выдающейся правительницы нашей страны.