Даха Тараторина - Мама, я демона люблю! [litres]

Раздвигая полог силы, как тяжёлые гардины, женщина двигалась к цели. Она не видела ни иссыхающих ладоней, ни съедающей её заживо магии. Лишь мерзкую рыжую девчонку, получившую благословенный дар по ошибке, по нелепой случайности.

– Отпусти их, – потребовала я. Полный ненависти взгляд мог разрезать меня надвое без всякого колдовства. – Если тебе нужна только я, отпусти всех остальных.

Она не отвечала. Потому что уже предложила всем покинуть дом, пыталась прогнать, спасти… Никто не ушёл.

– Кири, ты правда считаешь, что я сейчас сбегу? Ну ты и эгоистка!

Я икнула от неожиданности:

– Кто я?

– Э-го-ист-ка! – по слогам повторил фамильяр. – Ты, значит, сейчас красиво так кони двинешь, а мы, – он скептически сощурился в сторону Сели и Лаина, – ладно, я. Я буду жить дальше и мучиться, понимая, что обязан этим покойной красотке? Нет уж, тогда я пожертвую собой!

Рок отпихнул меня в сторону и растопырил руки, словно приглашая Ками в объятия.

Но обнимашки не состоялись. Потому что папа, со слегка осоловелым после удара видом, подкрался сзади и с размаху опустил на голову ведьме толстенную книгу. Книга кровожадно заверещала и вцепилась ей в волосы маленькими лапками. Может, поначалу ора нравилась артефакту, может, он даже жил у неё добровольно. Но навредить рыжей ведьмочке, которая первой отнеслась к нему с добротой, он не позволит!

Презрительный прищур Сели мог означать только одно: она с самого начала видела намерения учёного, но ни сказать, ни двинуться, ни как-то ещё заявить об этом не могла. А потому с нескрываемым удовольствием наблюдала за конфузом подопечной.

– Она моя дочь! – Лаин пошатнулся, но устоял. – Если кто-то и пожертвует ради неё жизнью, то я!

– Нет, я! – ревниво влез Рок.

– Да вы с ума посходили! – опешила я. – Мы тут в очередь на самопожертвование выстраиваемся…

– Да! – хором подтвердили папа и Рок.

– …или пытаемся выжить? – неловко закончила я.

– Девочка моя, ты не представляешь, насколько ценна! – Папа бросился к нам.

Я уж понадеялась, что поможет, вытащит из круга… Но учёный, напротив, схватил обернувшуюся чернильницу, обмакнул в неё палец и второпях, криво, принялся восстанавливать повреждённые Камилой руны. Видимо, ценность потомства он рассчитывал как-то иначе, не так, как нормальные люди.

– Эм… Папаша? – Рок попытался повторить фокус оры, но папа добавил пару штрихов в рисунок, и тонкая граница круга превратилась в неприступную дымчатую стену. Демон не сумел и прикоснуться к ней. – Ты ничего не путаешь? Головка бо-бо? Мы вон тех бьём! Мы – свои!

– Ошибаешься, демон. У меня очень давно уже нет своих. Триста слишком ценна, чтобы умереть, пока эксперимент не завершён!

А я-то, дура, решила, что он и правда хочет спасти меня. Меня, а не потенциальную возможность доказать свою правоту. Говорила же мама, не доверяй мужчинам!

– Кири, твой родственничек всегда таким был или только сейчас с ума сошёл?

Я не нашлась что ответить. Кажется, всё же всегда.

Отец закончил рисунок как раз тогда, когда Камила ухитрилась избавиться от захвата артефакта, изрядно потрепав при этом скальп. Израненная, с обожжёнными ладонями, полная чистейшей злобы, она больше не собиралась оставлять живых.

– Я давала вам шанс уйти! – Ора с усилием сомкнула пальцы обеих рук в щепоть. Местами с них слезла кожа, виднелись кости, кусками отваливалась сгоревшая плоть. Но ведьму уже ничто не волновало.

Я узнала заклинание. Обманчиво простое движение, жест, будто тянешь в разные стороны узкую ленту… Потом она схлопнет ладони – и не останется больше ничего.

Не все ведьмы одинаково сильны. Кто-то способен уничтожить заклятием Крика комнату, кто-то снесёт здание. Иные, если верить записям в книге, могут разрушить целый город. Общее всегда одно: колдунья не выживает. Но успевает забрать с собой очень многих.

Защитит ли нас с Роком круг? Возможно. Укроет, похоронит заживо под обломками, чтобы выпить медленно, капля за каплей. А может, и нет. Может, заклинание унесёт нас с собой и избавит от неспешной пытки.

– Ора! Камила, ты погибнешь! Не надо! – взмолилась я.

Кажется, она улыбнулась:

– А я и не планировала выживать…

Медленно, так медленно, что это казалось невозможным, её ладони начали движение. Книга, теряя страницы, бросилась к Вениамину, Вениамин, едва придя в себя, – к книге. Невраги, недрузья, два странных маленьких существа, не понимающие один другого, рождённые в разных мирах, живущие разными жизнями, стремились спасти друг друга. Папа заторопился к выходу. Он был умён и прекрасно понимал, что одно дело – огреть ничего не подозревающую женщину по голове, и совсем другое – заклятье Крика. Он умел просчитывать вероятности. И счёт не в нашу пользу. Кто бы осудил его?

Но сбежать Макклот не успел. Застыл в дверях, побледнел и попятился с таким видом, словно готовая уничтожить всё на своём пути ведьма – меньшее из зол.

Она вошла, глухо ступая, медленно и тихо, так, что слышался не только гул грома за окном, но и перестук капель, падающих с мокрой ночной сорочки на пол.

Перехватила поудобнее стиснутую пухлой ручкой скалку, стукнула ею по раскрытой ладони.

Добрая, миловидная, пухленькая мама… Если я выживу… Если мы все выживем, я больше никогда не смогу её ослушаться. Потому что вспомню это мгновение, сдвинутые к переносице брови, сжатую до побелевших костяшек деревянную рукоять. Спорить с такой женщиной? Нет уж, увольте!

Мама швырнула орудие коротким, чётким движением. Так запускают заряд из пращи, метают копьё. И, как оказалось, ещё и скалку.

Удар пришёлся аккурат в затылок Камиле. Вернись оружие маме в руку, повинуясь суровому взору, я бы не удивилась.

– Ты заставила старую женщину мчаться по улице под дождём в полуголом виде, – рыкнула она и добавила сквозь зубы: – А я ненавижу бегать!

– Прости-и-и-и! – Я испуганно спряталась за фамильяра.

– Кири Брид – мой герой! – зааплодировал Рок. – Можно я вас страстно поцелую, как только нас освободите? А то, признаться, из меня это прекрасное изобретение вашего муженька уже все соки выпило!

Мама оценивающе посмотрела на Рока, на Макклота. Вернулась к демону и подчеркнула:

– Бывшего муженька. Можно.

Рок покосился вопросительно, а я только подняла руки кверху и подтвердила:

– Можно. Целуйтесь. Я сейчас сама расцелую кого угодно, кто меня отсюда выпустит.

– Твоё изобретение? – Она повернулась к Лаину и схватила его за ухо, заставив сильно наклониться. – Что ты сделал с нашей дочерью?

Учёный затрясся, но вырваться не рискнул: ещё останется без уха.

– Она не понимает! Вы обе не понимаете! – поспешил оправдаться он.

– Точно, – согласилась Брид, – не понимаю. И у тебя есть две секунды, чтобы объяснить так, чтобы поняла. Или ухо станет первым, но не последним, что я у тебя оторву.