Даха Тараторина - Мама, я демона люблю! [litres]

Круг выпьет нас. Меня и Рока. И папа прочитает заклинание, которое написал специально для этого случая. Со мной или без меня. И почти наверняка мама снова его полюбит, несмотря на то, что ради восстановления их с Лаином счастья погибла маленькая рыжая ведьмочка. Ведьмочка, обещавшая сделать что угодно, чтобы вернуть семью. Ведьмочка, не сдержавшая обещания.

Я дёрнула Рока за штанину, заставляя присесть рядом. Да он и сам не прочь: держался на ногах из одной вредности.

– Обними меня, – попросила я.

И он выполнил просьбу, не съехидничав.

– Довольно печальный финал, кири, – прошептал демон. – Я надеялся на другой исход.

Он приложил ладонь к магическому куполу, пытаясь повторить упрямое безрассудство оры.

– Ты что делаешь? – слабо возразила я.

– Не сижу без дела, – хмыкнул он, надавливая сильнее и глядя, как плавится кожа.

Брид схватила мужа за воротник и потянула, рискуя придушить.

– Ты никогда не видел того, что у тебя под носом! Неужели ты так и не понял…

Сбоку засмеялись.

– Такая чудесная картина, что жаль вам мешать. – Ора закашлялась, сплюнула на пол чёрным и тягучим. – Но врагов надо добивать. Жаль, что вам этот совет уже не поможет.

Её одеревеневшие пальцы снова сложились в щепоть. Она будто бы потянула в стороны узкую ленту, напряглась ради последнего усилия и, улыбаясь, откинулась назад…

Заклятье Крика.

Это не был вой. Не вопль, не стон, не свист.

Крик, идущий изнутри. Из-под самого сердца, вымораживающий, жуткий. Наверное, так кричат мёртвые. Так кричала ора. Последний, страшный крик, разрывающий мир живых в клочья.

Он отражался от потолка, царапался испуганным зверем, носился по комнате, не в силах вернуться в горло, из которого вырвался.

Крик боли и одиночества.

Лицо обездвиженной Сели наполнилось ужасом. Её ресницы слиплись, она силилась победить приказ, вырваться из оков собственного тела, спастись… Но не могла.

Крик нашёл первой Камилу. Ввинтился в уши, змеёй заметался под кожей, разрывая её изнутри.

Я успела зажмуриться и прильнуть к Року за мгновение до того, как услышала тихий хлопок и шелест опадающего пепла.

А Крик уже искал новую жертву.

– Рок, мне страшно…

Он прижал меня, тщетно пытаясь закрыть от неотвратимого заклинания.

– Это неправда, кири. Ты самая смелая на свете. – Демон уткнулся носом в мою макушку и тихо закончил: – А вот мне страшно…

Он коснулся губами моих волос, вдохнул ещё один, наверное, самый последний раз. Обнял так крепко, словно мог спрятать в этих объятиях от всего дурного. Не верил, что сможет, но всё равно пытался.

Как хочется защитить их!

Как хочется верить, что папа прав, что действительно существует странная, новая или давно забытая магия, способная победить смертельное заклятье. Но это неправда. Крик невозможно остановить или замедлить.

Я втягивала носом терпкий запах листвы, который всегда приходил вместе с демоном. Погружалась в него, стараясь думать только о том, как вдыхала его по утрам и вечерам, как засыпала с ним и впервые за многие месяцы чувствовала, что в безопасности.

Где-то очень далеко раздалось мамино:

– Я же говорила, что до добра твои книжки не доведут!

– Ты всегда говорила слишком много, – ответил папа. – Смотри!

Как хочется, чтобы всё снова стало хорошо!

Пожалуйста, Лунная жрица!

– Кири, ты что делаешь?

Было ярко и легко. Собственное тело не тянуло больше в земле. Я парила вместе со всполохами света и точно знала, что рядом есть кто-то ещё. Тот, кто терпко пахнет листьями и никогда-никогда не оставит. Но кто? Вот бы вспомнить имя…

Осталась одна мысль: нужно обязательно всех спасти! Всех… Кого это – всех?

Но нужно обязательно.

Новая, странная магия, магия, которую нельзя контролировать, лилась отовсюду. Она кружила меня и того, кто рядом, в вихре света, сталкивала и разъединяла, делала единым целым и снова делила напополам. Она была всюду, и она была всем. Она была мной, а я – ею. Как же хорошо! Только бы этот чудесный, добрый, спокойный серебристый свет никуда не исчезал!

Лунная жрица, благодарю тебя!

Что бы ни случилось, что бы ни происходило, я точно знаю: это твоя воля. И всё обязательно закончится хорошо.

Я останусь с тобой. Я останусь тобой. Светом…

Крик ввинтился в меня стрелой. Больно, тяжело и остро.

Но я ведь свет. У света нет тела, значит, и стрелы ему не страшны. И заклятие Крика тоже.

Заклятие Крика…

Мама!

Рок!

Свет начал гаснуть, а тело вдруг снова появилось и стало нестерпимо тяжёлым.

– Кири!

Слишком, слишком тяжёлое тело! Оно было не способно устоять, мешком рухнуло вниз. Благо внизу оказались чьи-то крепкие и заботливые руки.

– Триста! – Надо мной всплыло обеспокоенное лицо. Мама. Я точно помню, что это мама. И она жива. Как и Вениамин, и фолиант, спешащий к рыжему приятелю на тонких подгибающихся ножках. Как и папа…

Кабинет покрылся слоем копоти. Там, где сияли руны, чернел выгоревший круг, больше не способный никого удержать. В углу, в том месте, где сидела ора Камила, осталась кучка пепла.

Кажется, папа всё-таки оказался прав: круг действительно пробудил магию, способную исполнить одно заветное желание.

– О, цела, милая! – расплылась в улыбке Брид и, вопреки ожиданиям, потеряла ко мне интерес. Она подняла с пола обугленную, покрытую копотью, но всё же не слишком пострадавшую скалку и развернулась к бывшему мужу. – Ты никогда не видел того, что маячит под твоим носом. Нашу любовь нельзя возродить, потому что она не исчезала. Я ни на день, ни на секунду не переставала любить тебя. Но иногда любви недостаточно, Лаин. Я просто устала. Любая женщина имеет право устать…

Не веря своим ушам, грязный, замученный мужчина, потерявший надежду, воспрял:

– Так всё это время… Эти годы я потратил зря?

– Интересно, а если бы он просто извинился, помогло бы? – влез Рок и тут же сник под едким взглядом Брид.

К своему ужасу, значение её взгляда и цену, которую пришлось заплатить, понял и горе-учёный. Он безнадёжно, как к недоступному лунному диску, потянулся к жене… к бывшей жене.

– Брид, любимая, всё ведь может быть как прежде! Прости! Забудем, перешагнём эту историю!

Но любимая нехорошо ухмыльнулась и перекинула скалку из одной руки в другую:

– И думать забудь! Значит, соскучился по семейной жизни, так, старый козёл? Ну иди сюда, я тебе напомню, каково это!

– Нет, я решительно не желаю выбираться из постели! – Рок натянул одеяло по самый нос. – Нас чуть не убили! Категорически требую кроватный режим!

Он цапнул меня за запястье и попытался втянуть под одеяло. Я с трудом вырвалась и метнулась к окну, распахнула ставни, впуская холодный и сырой утренний воздух. Теперь, небось, не так уютно валяться!