Елена Соловьева - Укроти мое сердце [сетевая публикация]

— Ты опоздала, — сообщил Хан непререкаемым тоном.

Надо же, еще секунду назад я была полна решимости подружиться с ним. Растрогалась рассказом Ирона. Посочувствовала тому, кто потерял близкого.

Но Хан не нуждался в сочувствии и поддержке. Он выглядел так, будто все и все должны ему подчиняться. Снова давил своей волей, вынуждая защищаться.

Я уперла руки в бока, одарила его злобным взглядом.

— Ирон привел меня вовремя, — бросила с укором. — А зачем ты явился так рано? Или это новый метод воспитания — вторгаться в личное пространство? Придираться по каждому поводу и не давать спокойно вздохнуть?

Ответ пришелся Хану не по вкусу. Он вскочил на ноги и замер напротив, точно хищник перед атакой.

— Это мой корабль, — напомнил, прищурившись. — Я хожу туда, куда захочу. И тогда, когда захочу.

Его угрожающий тон не напугал меня. Скорее наоборот — заставил взбунтоваться сильнее.

— Забываешь о договоре, — парировала я словесный удар. — Пантера только на арене. Остальное время — человек.

Он шумно выдохнул: точно кипящий чайник выпустил пар. Шагнул ближе, осмотрел мою грудь. Опустился на корточки, разглядывая залатанную дыру на костюме.

Не знаю почему, но его действия показались мне слишком интимными. Он провел пальцем по ткани, точно случайно задев обнаженный участок кожи. И меня точно воздуха лишили, заменив его раскаленным газом. Голова пошла кругом. Огромного усилия стоило не запустить пальцы в блестящую шевелюру Хана. Не притянуть к себе.

— Снова ищешь во мне недостатки? — спросила непривычно хрипловатым голосом.

— Нет, отмечаю достоинства, — честно ответил Хан. — Когда ты молчишь, то вполне можешь сойти… за разумную.

Вот теперь мне захотелось его треснуть. Желательно чем-то тяжелым. Это же надо: оказаться за сотни, а то и тысячи световых лет от дома, чтобы встретить инопланетянина с характером женофоба.

— То есть умение держать язык за зубами — единственное мое достоинство? — насмешливо спросила я.

Он поднялся и отряхнул колени. Избегая смотреть мне в глаза, произнес:

— Не льсти себе, такого достоинства у тебя нет.

— А какое есть? — я поймала его на слове.

Он распрямился, большим и указательным пальцами приподнял мой подбородок. Мое сердце загрохотало о грудную клетку с удвоенной силой. Так близко Хан подошел впервые. Нарушил дистанцию, установленную между дрессировщиком и его подопечным.

— Ты слишком хороша для землянки, — признался со вздохом.

Наши взгляды встретились. В желтых глазах Хана я уловила сияние солнца — теплого, яркого. Но это не ввело меня в заблуждение. Слишком хорошо я знала, как долго заживают солнечные ожоги.

— Ты можешь думать что угодно, но земляне не хуже антэрианцев. Или Ливонцев. — Мое убеждение прозвучало как вызов. — Среди нас, к сожалению, попадаются бракованные особи. Но в целом мы развитая и одаренная раса. Дайте срок, и мы тоже сумеем летать меж звезд и покорять новые земли. И тогда уже никто не станет смотреть на нас свысока.

Лицо Хана побледнело, зрачки сузились до тонких щелочек.

— Вы уже все это умеете, — обронил он, зло выплевывая каждое слово. — Лезете туда, куда не просят. Присваиваете то, что не принадлежит вам.

Его реакция не слала для меня неожиданностью. Стоило хоть чем-то укорить, как Хан начинал психовать. И бросаться беспочвенными обвинениями.

Я сделала вид, будто глубоко задумалась: подняла глаза вверх, постучала подушечкой указательного пальца по нижней губе.

— Что-то не припомню, чтобы видела на Земле хоть одного пленного инопланетянина. Которого бы показывали на арене как дикого зверя — на удивление зрителям.

— Поверь, есть вещи похуже, чем выступление в цирке, — не остался в долгу Хан. — И если ты о чем- то не знаешь, это вовсе не значит, что этого не существует.

Меня точно ледяной водой окатило. Туманные намеки Хана будоражили воображение.

— Это ты о чем? — спросила я.

— Неважно, — отмахнулся он. — Такой упертой человеколюбке не объяснить всей правды. Ты не поймешь и не поверишь.

От досады я зарычала, как разъяренная кошка. Как можно вести себя так? Хан делает шаг вперед и тут же отскакивает на два назад. Вместо того чтобы поговорить и разобраться, избегает важных тем.

— Конечно, не пойму! — констатировала я. — Ведь ты даже не пытаешься мне объяснить. Упертый антэрианец!

Хан словно и не услышал мое заявление. Шагнул к двери и заявил:

— Достаточно болтовни, пошли работать.

Я не спешила следовать за ним. Много о себе мнит. Отгородился бронированной стеной, но при этом требует немедленного выполнения команд. Хватит, я наигралась в эти дуратские игры.

— Шевелись! — приказал Хан.

Встал в дверном проеме, сложил руки на груди. Зыркнул так, будто я должна ему миллион баксов.

— Завтра прибудем на Ламо, там состоится твой дебют, — сообщил небрежно. — На подготовку осталось не так много времени.

Я немного занервничала. Одно дело выступать на пустой арене: даже если сплохуешь — получишь выговор от дрессировщика. Но это мелочи… Так сказать, издержки профессии.

Совсем другое дело зрители, от их взглядов не укроется ни единый промах. Инопланетяне и без того относятся к людям с презрением. Мое фиаско только убедит их в правоте. Наглядно продемонстрирует, что земляне неспособны выполнять самые простые задания. Что уж говорить о покорении космоса…

Я облизала вмиг пересохшие губы. Не без удивления отметила, как Хан резко отвел взгляд.

— Может быть, перед выступлением стоит отдохнуть и отоспаться? — неуверенно предложила я. — Собраться с мыслями, приготовиться морально…

— Просто признайся, что тебе страшно, — посоветовал Хан с улыбкой. — Ничего, с опытом страх перед сценой пройдет. И толпа зрителей будет восприниматься как сплошная серая масса — серая и безликая.

Признаваться в слабости было для меня равносильно проигрышу. Собрав силу воли в кулак, я смело шагнула вперед и заявила, стараясь придать голосу как можно больше уверенности:

— Вы, инопланетяне, и так для меня одинаковы. Не думаю, будто выступление перед публикой страшнее, чем торги.

Я прошла мимо Хана, стараясь не смотреть ему в лицо. Он слишком проницателен и мог заметить мою нервозность. Бледное лицо — тем более не укрылось бы от его внимания.

Мой маневр не удался. Хан хорошо изучил меня и понял, что блефую. Пропустил вперед и бросил мне в спину:

— Кого ты пытаешься обмануть: меня или себя?

Я двинулась по коридору, стараясь дышать ровно и говорить уверенно:

— Не понимаю о чем ты? Мне действительно нет дела до зрителей, кем бы они ни казались. Страшнее, чем похищение с родной планеты, заключение на корабле пиратов и чокнутый дрессировщик, и быть не может.