Елена Соловьева - Укроти мое сердце [сетевая публикация]

— Вперед! — скомандовал Хан.

Пришлось подавить разыгравшееся воображение и выполнять волю укротителя.

Я выпрыгнула на центр арены. С ненаигранной ненавистью осмотрела подставки и тумбы, через которые мне предстояло перепрыгивать. Бросила подозрительный взгляд на публику. Открыла рот и зарычала, совсем как настоящая кошка. Поднялась на ноги, скрючила пальцы наподобие когтей и взмахнула ими в воздухе.

Удар хлыста и я снова опустилась на четвереньки. Перекатилась на спину, задрыгала руками и ногами, выражая покорность.

Новый удар кнутом — и прыжок на тумбу. Головокружительное сальто и звериный рев. Страсть и бешенство, отточенные до автоматизма движения. Блеск костюма в неоновом свете.

Немного портило впечатление то, что выступать пришлось в маске. Но спустя три минуты я перестала обращать на нее внимание. Как и на публику. Сосредоточилась на Хане и его командах. Точно на арене остались трое: Хан, я и его плеть.

Робкие аплодисменты сменились восторженным ревом. Возбужденные зрелищем черви аплодировали всеми конечностями и издавали звуки, похожие на скрежет.

На арену полетели туго свернутые комки разноцветной бумаги. Вначале я предположила, будто черви решили меня угостить каким-то особым видом пищи. Но после поняла — это цветы. Или что- то, что очень их напоминает.

Закончив номер, я подобрала с пола несколько самых ярких экземпляров. Прижала к груди, как величайшее сокровище. Я справилась и заслужила награду. И пусть настоящие пантеры так себя не ведут — откуда об этом знать червям? Главное, что им понравился номер.

За кулисы я вышла как дива. И была немало ошарашена тем, что сделал Хан.

Попрощавшись с публикой, он ринулся ко мне и попытался выхватить из рук цветы. Мою заслуженную награду!

— Не тронь! — взревела я и отскочила. — Если тоже хочешь цветов — поди, прособирай на арене. Там еще много осталось.

— Немедленно выброси! — приказал Хан. — Не прикасайся ни к чему, что дарят зрители.

Я смотрела на полыхавшие гневом глаза Хана и все сильнее негодовала. Жестокий тиран! Вместо того чтобы поздравить с успехом, пытается отобрать то, что досталось мне с таким трудом. Неужели землянке не позволят даже малость — оставить себе комплимент от зрителей?

Потеснив меня плечом, на арену выпорхнула Крис. Ирон отправился помогать ей с оборудованием. Остальные члены труппы смотрели на нас с Ханом, но не пытались вмешаться. Анкор так и вовсе был откровенно рад нашему разладу. Его так и перекосило от злорадства. И даже яркий грим и нарисованная на маске улыбка не скрасили этого впечатления.

— Да пошли вы все! — объявила я.

И ринулась к своей каюте, продолжая сжимать в руках бумажные цветы. Не позволю отобрать, мое!..

Хан медлил не долго. Отдав короткое распоряжение помощнику, рванул за мной.

Отличная память не подвела. Я не только отлично знала короткий путь, но и запомнила код, который набирал Хан, когда перекрывал отсеки. Набрала шифр, понеслась дальше. На ходу сорвала мешавшую маску. Бежала так, словно за мной гнался сам дьявол.

Впрочем, это не было преувеличением. Хан действительно походил на разъяренного беса и стремительно сокращал дистанцию.

Возле самой каюты поняла — не успею забежать внутрь. Но сдаваться не собиралась. Развернулась к Хану, уткнулась лицом в букет и мстительно вдохнула. Бумажные цветы почти не пахли, но это меня мало волновало. Я доказала что не покорюсь никогда.

Хан резко остановился и застыл в шаге от меня. Ярость на его лице уступила место испугу. Неужели цветы ядовитые?

Мои руки дрогнули, цветы рассыпались по полу. Какая же я идиотка. Почему не подумала, прежде чем нюхать инопланетные растения.

Хан поднял букет, осмотрел каждый цветок, ощупал. Он действовал так тщательно, точно искал в цветах невидимую змею.

— Никогда не принимай подарков от незнакомцев, — повторил мне неразумной. — Или хотя бы проверяй их прежде, чем брать в руки.

Протянул букет, и я машинально его приняла. Не зная, что ответить, молча, смотрела, как Хан удаляется в сторону арены. Как закрывает переборку между отсеками.

Он выглядел расстроенным, если не сказать — убитым горем. Плечи поникли, и походка словно бы утратила былую пружинистость. Хан даже позабыл запереть меня в каюте. Так и ушел, оставив в полном одиночестве.

Казалось бы, мне нужно радоваться. Я победила, получила свободу. Но почему тогда сердце ноет, будто в него кинжал всадили? И глаза жжет, точно песка насыпали.

Цветы больше не радовали. Я вошла в каюту и сама заперла дверь. Бросилась на кровать, уткнулась носом в подушку. Но сил реветь не осталось. Выступление и ссора с Ханом вытянули из меня все силы.

Не знаю, сколько времени я пролежала так, не в состоянии забыться сном. Но ко мне пришел посетитель. По-свойски подошел, присел рядом. Койка почти не прогнулась под небольшим весом гостя.

Запахло приторно-сладкими духами. Такие духи использовала Крис.

— Пришла меня ругать? — спросила я, не поворачивая головы. — Или сообщить, что Хан решил от меня избавиться?

Узкая теплая ладонь легла на мою спину. Вкрадчивый голос Крис проник, кажется, в самую душу:

— Моя сестра погибла, отравившись ядовитыми испарениями. Ей тоже подарили цветы — только на другой планете. Крипусы — ее любимые… В сердцевине одного из них пряталась капсула, реагирующая на тепло. Хан нашел ее слишком поздно.

Я дернулась, будто меня ударило током. Села и уперлась взглядом в глаза Крис. Серые, вечно печальные, сейчас они блестели от невыплаканных слез.

— Так вот как погибла Эллис… ее отравили цветами!.. Потому Хан и пытался отнять их у меня… прежде, чем история повторится?

Мне захотелось саму себя пнуть. Нет, я не просто идиотка — космическая дурра, вот кто!

Бумажные цветы все еще валялись на кровати. Но теперь воспринимались совсем по-другому. Моя маленькая победа обернулась полным поражением. Я не только подставила свою жизнь под угрозу, но и не позволила Хану помочь. Сочувствие двигало им, а вовсе не желание подчинить.

Я так долго ждала от него малейшего проявления привязанности, ругала за черствость. И вот он сломя голову мчится мне на помощь. А я…

— Он успокоится, и тогда ты сможешь попросить у него прощения, — посоветовала Крис, точно прочтя мои мысли. — Хан вспыльчивый, но отходчивый.

Но я не слишком в это верила. Мне нет оправдания, и если Хан решит наказать — подчинюсь. Вынесу любое наказание и больше не стану обвинять дрессировщика в черствости. Он слишком многое пережил, чтобы быть мягким и сочувствующим. Такие передряги сделают сухарем любого. Человека или гуманоида — не важно.

Приняв решение, я перешла к другим, не менее важным вопросам: