Елена Соловьева - Невеста по ошибке [сетевая публикация]

Но опасения оказались напрасными. Фил ловко поймал меня на лету, словно я весила не больше лебединого пера. Поймал и тесно прижал к себе, не позволяя воде обжечь мое тело.

Я обвила талию Фила ногами и вцепилась ладонями в сильные плечи.

— Ты такой сильный, — похвалила и накрыла его губы своими.

Невыносимая волна блаженства накрыла меня с головой и понесла в мир радужных грез. Моя мягкая грудь тесно прижималась к твердой — Фила, бедрами я чувствовала исходящий от воды жар. Он поднимался все выше и выше, готовый затопить меня целиком.

Не сразу я поняла, что это Фил потихоньку приседает, давая мне привыкнуть к температуре в бассейне. Мое тело окончательно согрелось и разомлело.

— Ка-а-айф!.. — произнесла я.

— Ого, Ма все же научила тебя ритуальным фразам.

— Ага, — поспешно согласилась я и вновь полезла целоваться.

Фил поглаживал мою спину, мял бедра. Сидя на нем верхом, я с радостью отзывалась на эти ласки, и дарила свои взамен. Мои ладони, как две теплые морские губки, блуждали по широкой спине мужа, плечам, шее. Нам обоим определенно нравилось такое омовение.

Вода оказалась на удивление чистой и прозрачной, как слеза ребенка. Сквозь ее толщу проглядывало усыпанное мелким гравием и ракушками дно.

Прервав поцелуй, я протянула руку и подняла маленькую раковинку. Такая красивая, перламутровая, она переливалась, точно жемчужина.

— Нравится?.. — спросил Фил. — Я нашел их в одном из осушенных озер, недалеко от солнечной рощи.

— Очень, — призналась я, — можно мне взять несколько?

— Хочешь сделать бусы? — Фил приложил ракушку к моей груди, провел от одного плеча до другого. — Они прекрасно подойдут к твоей коже, такой же нежной и белой, как молоко.

Мне польстило такое сравнение. Улыбнулась и выгнула спину, побуждая Фила продолжить изысканную ласку. Прикосновение гладкой ракушки вкупе с шероховатыми мужскими пальцами вызывало у меня прилив желания.

— На самом деле я бы хотела расшить ими сумочку, но идея с бусами мне тоже нравится, — призналась я.

— Ты все же решила научиться шить?.. — шутливо укорил Фил и склонился к моей груди.

Чувственные губы коснулись моей нежной кожи. Я закрыла глаза, но руки продолжали ласкать разгоряченное тело Фила, стройное и сильное, и такое желанное.

Наслаждение стало невыносимым, внизу живота появилось мучительное томление. Мысли о котме и прочей ерунде вылетели из головы. Окутанная теплым паром и щедрыми ласками мужа, я упивалась этими ощущениями и тихо постанывала от удовольствия. Разговаривать уже не могла, не осталось сил.

— Ты такая упругая и гладкая, моя красавица, — его страстный шепот подлил горючего в костер моего желания.

Я обхватила ладонями лицо мужа и притянула к себе. Губы жарко впились в его рот, возбужденная ласками грудь коснулась твердых, как сталь мышц. Мой сильный несравненный варвар.

Провела языком по губам Фила, умоляя их разомкнуться. Он приоткрыл рот и откликнулся на поцелуй со всей страстью. Наши языки сплелись в первобытном, завораживающем танце. А тела жаждали большего, гораздо большего…

Фил перенес меня на край бассейна и продолжил сладкую пытку. Его руки побывали всюду, не оставив без внимания ни единой части тела. Он шептал слова нежности, которые я почти не слышала, оглушенная желанием. Словно растворялась в жарких объятиях варвара, наслаждаясь моментом единения.

— Мой горячий варвар! — выкрикнула, не страшась быть услышанной.

За пределами купальни бушевала непогода. А в нашем уютном мирке было уютно и тепло.

Утолив желание, мы с Филом все еще сидели, не в силах разомкнуть объятия. Шумное дыхание наше сливалось воедино, сердца бились в унисон. От пережитой страсти я не могла даже шевельнуться и только довольно улыбалась, позволяя ладоням мужа успокаивающе поглаживать спину.

— Клянусь Калки, сами боги дождя только что благословили нас, — полушепотом произнес Фил. — Нас теперь не разлучат ни стихии, ни люди.

— Да, — подтвердила я. — Давай больше не будем ругаться и ссориться. И пусть черная полоса в совместной жизни окажется для нас взлетной.

Медовый месяц все же состоялся. Точнее не месяц, а всего лишь неделя. Фил всячески меня обихаживал, выполнял желания и старался не загружать работой. Мы вместе занимались хозяйством, изредка спорили, а потом долго и бурно мирились.

И только на время моих критических дней нам пришлось ненадолго прерваться. Но Фил оказался настолько милым и заботливым, что терпеливо перенес три дня полного воздержания и неожиданные перепады моего настроения.

— Прости, я в эти дни веду себя как стерва, — призналась я после. — Больше чем обычно…

Он, разумеется, стал возражать. Правда прежде узнал, что означает «стерва».

— Ты нисколько на нее не похожа! — с полной уверенностью заявил он.

За что я была ему бесконечно признательна.

И все же где-то в глубине подсознания все еще была уверена, что такая жизнь не для меня, что Варвара Степановна достойна большего. Фил отличный любовник и заботливый муж, но он дикарь, и этим все сказано. Ему приходится тяжело трудиться, рисковать жизнью, убивая смертельно опасных тварей ради пропитания.

Но он привык, а я — нет. После лет, проведенных в цивилизованном мире, полном маленьких радостей в виде бытовой техники, электричества, механики, обыденная жизнь в Капуле казалась бредом.

— Кончатся дожди, станет легче, — приговаривал Фил, замечая мою угрюмость. — Погода плохо действует на всех.

Я соглашалась. Но иногда думала о том, как живут жрецы. Потом смотрела на Фила и понимала, как мне повезло. И хозяйственный и заботливый.

Еще бы не его недоверие…

Муж отказывался обсуждать вещи посерьезнее меню, новой посуды и позы в постели. И стоило мне заикнуться о своем прошлом, как он приходил в ярость и обещал выпороть. Или вовсе игнорировал, что на самом деле еще хуже. Мои стальные нервы постепенно накрывались медным тазом.

Напрасно я пыталась развеять суеверность мужа и поколебать его убеждения, феминизм и варварство — понятия несовместимые.

Все во мне восставало против такого поведения Фила. Рискуя разжечь очередной скандальчик, я вновь и вновь штурмовала стену невежества, которую воздвиг между нами мой варвар.

— Скажи, откуда у тебя взялся тот прибор, который ты отдал за меня жрецам? — однажды этот вопрос не удержался во мне.

Мы с Филом лежали в обнимку, пресытившись ласками. В очаге по-домашнему потрескивал огонь, а в воздухе все еще витал аромат вкуснейшего ужина. Мне почему-то подумалось, что это самый подходящий момент для разговоров.

Но я снова ошиблась. Даже разомлевший и удовлетворенный, Фил не собирался подпускать меня ближе к себе.