Ксения Татьмянина - Ветер Безлюдья [СИ]

Знакомство могло пойти как угодно, но такого варианта я не ожидала. Гранид задумался. И смотрел неотрывно, словно не я его спросила, а он сам от меня ждал ответа. Выглядел он плохо — по-прежнему лыс, на лице не ни щетины, ни бровей, ни ресниц. Как объясняла врач — последствия лихорадки. Жуткая худоба лишила его каких-то особых черт, превратив всю голову лишь в череп с запавшими глазами, хрящом носа и длинной прорезью рта.

— Ты когда-нибудь бывала в городе Тольфа?

— Нет. Я всю жизнь прожила в Сиверске, и почти нигде не была.

— Даже в детстве?

— Даже в детстве.

Гранид откинулся на подушку и закрыл глаза. Разговор его утомил, бледность не уходила. И весь его вид был как иллюстрация опустошенности и разочарования. Голос прозвучал глухо:

— Я не смогу отдать тебе вложенные деньги…

— Да как скажешь. И мысли не было поднимать эту тему.

— Серьезно? — В тоне неожиданно прорезалась язва. — Вот такая ты вся бескорыстная? Тогда чтобы у тебя еще попросить…

— Э-э-э…

— Да, беги лучше отсюда, пока я не надавил на жалость, не выбил слезу и не попросил невероятного. Даже откровенные стервы лучше таких самаритянок, как ты, все отдающих просто так. Ненавижу бесхребетных…

— Сбегу с радостью, и можешь не переживать, надоедать не буду. Долечивайся на здоровье.

С чувством выполненного долга я пошла к двери, и уже на пороге он меня снова окликнул:

— Ромашка! Подожди немного…

Нехотя остановилась и обернулась:

— Это ты мне?

Глаза у Гранида были серо-зеленые, темные, — и он так меня ими высматривал, словно стену хотел пробить. Но мне действительно было это не столько удивительно, сколько все равно. Меня сейчас беспокоили другие вопросы, волновали другие люди и я жила в ожидании прорыва туда, в сказочное.

— Ничего. Последний раз хотел тебе в глаза посмотреть.

— Зачем?

— Убедиться…

Почему бы и мне не убедиться? Я достала наушники и включила в персонике музыку. Проверить на всякий случай, вдруг его мысли я тоже услышу? Переключив треки, поменяв вещание на прием радио волны и тв, даже выключив все совсем, оставшись только в наушниках — тишина.

— Будь здоров.

Работать приходилось усердней и усердней, и тратить уже не свои привычные четыре-пять часов на ролики, а все восемь, а в иные дни и двенадцать часов. Срок «к новому году» поджимал, и нужно было учитывать фактор возможных правок. В какие-то дни я радовалась, что на меня сейчас не свалились новые люди и встречи, что нет подвижек в трущобах, что больше не вызывает следователь, — я могла работать, не засоряя голову. А иногда расстраивалась по той же причине — что нет хода во Дворы, что я так и не приблизилась к разгадкам тайн, а время шло и ничего, кроме работы, не менялось.

Папа в один из визитов просил помочь с текстом и мне пришлось отказать из-за своей загруженности, и с маминым редактором тоже все было плохо — он увиливал от встреч, а в последних своих объяснительных письмах настоятельно просил согласиться с новыми условиями контракта и все подписать до нового года. Я ответила, что, как представитель автора, полностью разорву контракт из-за невыгодных условий. Когда мама об этом узнала, то впала в шок. И просила меня все исправить.

А я не знала, что делать.

Когда до нового года оставалось три дня, я уже предвкушала скорую свободу от заказов и отдых, наконец-то определилась со всеми подарками родным и все заказала.

Раньше я не могла позволить себе тратить деньги, которые были отложены на пенсию. Я работала, пополняла этот фонд, считала весь свой доход, стараясь оптимально распределить его по расходам, а теперь, когда он уже вскрыт, я без всяких переживаний, стала «запускать руку» в этот счет и свободно тратить остаток.

— Я пришла!

Полный рюкзак с продуктами на тумбу, на пол коробку со всей атрибутикой, куртку и шарф на вешалку, кеды скинула и заглянула в зал.

Тетя сидела в кресле перед телевизором, но смотрела в окно — там в свете подъездного фонаря был виден падающий снег. До нового года всего ничего, а наш мегаполис мог лишь мечтать о сугробах — все таяло от тепла, превращаясь в дождь.

— А я сегодня с сюрпризом, — внесла коробку, — здесь небольшая елка и игрушки к ней. И еще одна гирлянда не помешает. Все будет попраздничней, чем в прошлом году.

Старуха промолчала, даже не поздоровавшись, только сопровождала мои действия взглядом. А я, помыв руки, разложила все, что нужно, на кухне, поставила готовиться овощной суп и с удовольствием стала украшать залу.

Искусственная елка была маленькой, полуметровой. А вот гирлянды — большой моток — хватило и на шкаф, и на часть стены, окно и батареи. Пульт от нее опробовала в нескольких режимах и после протянула тете:

— Если не понравится, не включай. Елку не хочешь со мной украсить?

— Нет.

— Я сегодня еще лекарств принесла — на весь январь, разложила в холодильнике и в шкатулке на столе, все на привычных местах. Наверное, числа до второго я не появлюсь, поэтому в холодильнике много готовой еды. Распакуй и разогрей.

Тетя кивнула. Ее лицо сегодня показалось мне особенно печальным.

Елку я решила поставить на единственно возможное место в зале — на тумбу возле окна — та была чуть утоплена между шкафом и стеной. На ней стояли коробки из под кухонной техники, которые еще не перекочевали в комнату-склад. Когда я выбирала — куда бы так сложить барахло из зала, увидела на одной из полок старый запыленный телефон. Я раньше не обращала на него внимания, но сейчас вызубренный на зубок шестизначный номер Виктора вот как-то совпал с этим раритетом. Возникла мысль, что дозвониться по кнопочному еще, стационарному аппарату вполне реально. Я даже сняла его с полки, протерла ближайшей тряпкой и подняла трубку. Гудков, естественно, не было, но это не помешало мне надавить на шесть кнопок и реально надеяться, что сейчас где-то там, в ином пространстве, ответят на звонок.

Секунд через двадцать почувствовала себя глупо и ушла обратно в зал.

Через час я переделала все дела, приготовила к супу яичный блин, сервировала ужин на подносе с плошкой крем-сыра и рубленной зеленью, и села вместе с тетей в зале, смотря передачу «Выкрутись» — стандартное ток-шоу о том, как ничего не подозревающих людей затаскивают в дурацкие ситуации.

— Под елкой тебе подарок. Только не забудь про него, пожалуйста, открой именно тридцать первого. Потому что то, для чего он нужен, будет первого января. Не пропусти.

Спасибо старухе, она не говорила, что ей не надо. Может, ей на самом деле было все равно, и плевать она хотела на всю свою жизнь, но это нужно мне. Я не могла себе представить такого праздника без подарка, даже символического. Это же новый год.