Наталья Чернышева - Дочь княжеская. Книга 3 [СИ]

— Звана! — не выдержала Дахар, прижимая ладони к серым щекам.

Звана лишь кивнула ей. И потекла сквозь деревья, сквозь глянувший в реальный мир жаркий сумрак междумирья, по зыбким волнам нави — туда, откуда нет и никогда не будет возврата

— За… зачем… — выдохнула Хрийз, совсем уже потерявшись.

Свершилось то, чего так боялась Дахар. Ее младшая уходила… все было напрасно…

Холод вернулся. Пошел снег, торопясь завалить проплешину в ледяном покрове поляны. Где-то там, в глубине, под корнями старого дерева осталось тело, лишенное даже того подобия жизни, которым наделены неумершие.

— Если душа уходит, не приняв инициации, ее надо отпустить, — сказал сТруви, разглядывая обеих виноватых. — И это касается любой стихии! Восторг юницы, дорвавшейся до серьезной силы, можно понять, но ты-то, Дахар, могла бы для разнообразия подумать головой о последствиях. Или ты в свою голову только ешь?

Вопрос не был праздным: старый неумерший ждал ответа. И что-то подсказывало: будет ждать, сколько понадобится.

— Нет, — хрипло выговорила Дахар, не поднимая глаз. — Не только…

— Отрадно слышать. А вы, ваша светлость?

— А я, похоже, да, — дерзко заявила Хрийз. — Я не понимаю! Мне никто ничего никогда не объясняет, я не понимаю! Что я такого сделала?! Почему?

— Объясни ей, Дахар, — хлестнул наотмашь непреложный приказ.

— Вы правильно определили проблему, Хрийзтема Браниславна, — тихо сказала Дахар, каждое слово давалось ей трудом. — Но выбрали неверное решение. Я… не проследила… я же хотела… думала… что просто защиту… как у Ненаша… как у… — она не договорила, но Хрийз поняла.

Она когда-то связала защитные магические доспехи для Канча сТруви, это было платой за обучение азам. На нем и сейчас была та самая рубашка, она сияла в магическом спектре как солнечный щит. Дахар между тем взяла себя в руки.

— Вы раскололи душу Званы и забрали ту часть, которая противилась перерождению. Хвала Триединому, вам хватило ума не рассеять ее в пространстве, а поместить в артефакт, как это делали маги Опоры. Методика, разумеется, не совсем та… но результат такой же. Мы… сейчас… восстановили разбитое… Времени мало прошло. Может быть, последствия… будут… не настолько…

Хрийз зябко обхватила себя за плечи. Она не хотела! Она честно хотела помочь, но что получится вот так… Страшно, жутко, холодно, впору потерять сознание от ожившего кошмара, и ведь это она, она сама, собственными руками…

— Вы даже не поняли, что вы сделали, — качая головой, сказал сТруви. — Но если начнете практиковать подобное, вы погибнете. Свои умертвия имеются для каждой стихии, Жизнь — не исключение. Мертвая Жизнь — что может быть страшнее?

— Вы о себе говорите? — спросила Хрийз. — Вы ведь раньше были целителем! До того, как…

— Стихийным магам-хранителям Жизни прямо запрещено целительство до возраста в сто лет, — отрезал сТруви. — Нет, я был просто магом, но хватило и этого. У вас мои записи по Адалорви, Хрийзтема. Прочитайте уже до конца! Потом и поговорим.

Он открыл портал, — и хорошо, потому что у Хрийз уже отчетливо стучали зубы. Она замерзла так, как никогда в жизни еще не мерзла, и в тепле докторского кабинета ее начало трясти. От пережитого, от осознания собственной преступной глупости и от чего-то еще, чего она не могла определить. Каждый вдох казнил колющей болью.

В кабинете их ждали. Лилар и князь, собственной персоной. Еще и это… Хрийз тоскливо пожелала себе провалиться под пол, под воду нижних этажей клиники и дальше, под землю, чтобы уже наверняка.

— Как это понимать, Канч? — холодно спросил Бранислав.

— У двенадцати нянек дитя без ноги, руки и глаза, вот как, — ворчливо отозвался старый неумерший. — Дахар!

Дахар вздрогнула, кивнула. Мол, слышу…

— Объяснишь матери. Не здесь!

Дахар снова кивнула. Пошла к двери, Лилар, поколебавшись мгновение, отправилась следом.

Доктор сТруви достал из нижнего ящика плед, солнечно-зеленый, в косую, оранжевой строчкой, клетку, набросил Хрийз на плечи. Девушка тихо поблагодарила. Стало теплее, но, прямо скажем, ненамного. Холод скручивал болью, слезы ползли сами. Хрийз завернулась в плед вся, поджала ноги, закрыла глаза. С закрытыми глазами казалось теплее.

— Бранис, друг мой, вон в том шкафу — заварник и пакеты. Будь человеком, приготовь горячего. А я уже здесь, так и быть, кости свои гнилые устрою, отдохну от трудов праведных…

Скрипнуло, вздохнуло кресло, принимая в себя хозяина. Стукнула дверца шкафа, почти сразу же запахло счейгом, пряными травами, чем-то еще, неуловимым, но ощутимо магическим.

— Каплю поди стребуешь, старый кровосос? — с усмешкой осведомился князь.

— Каплей горю не поможешь, — отвечал сТруви. — Мне бы не каплю… Мне бы тебя на лавке разложить, как в старые добрые времена, да розгами по голому заду, — и внезапно перешел на старческий сварливый дребезжащий тон:- Почто за ребенком не смотришь, пустая твоя голова? Девонька-то наспела шустренькая, безголовенькая, вся в папеньку.

Они давно знают друг друга, поняла Хрийз. Так давно и так хорошо, что наедине, без посторонних ушей и глаз, позволяют себе плевать на разницу в статусах. И по меньшей мере две войны, пройденных вместе, у них за плечами: война с Небесным Краем и война с Третерумком…

— Держи, — в руках оказалась горячая кружка, истекавшая восхитительным запахом свежего счейга с добавлением каких-то трав и магии, странной, непонятной, но определенно не злой.

Окоченевшие пальцы заныли, вбирая тепло. Хрийз стала пить, обжигаясь, мелкими глотками. Понемногу начало отпускать…

— Не пора ли заканчивать забаву? — спросил сТруви. — Не пора ли готовить уютный чулан в одном из подземелий Высокого замка?

— Башню, — усмехнулся князь. — Знатных девиц полагается держать в неприступных башнях.

— Не надо! — пискнула Хрийз, обмирая в ужасе от этакой перспективы.

— Почему это? — удивился сТруви. — Я понимаю, можно играть в студентку морской школы, сколько душа пожелает, но в мирное время!

— Я не играю! — возмутилась Хрийз, стискивая пальцы на кружке.

Тонкий фарфор лопнул с жалобным стоном. Потекло по рукам горячее, мешаясь с кровью из порезов. Князь достал марлевое полотно из шкафчика, сел рядом, аккуратно промокнул порезы, и они затянулись, не оставив следа, кожа вновь стала целой и белой. Хрийз ткнулась Браниславу в плечо, но расплакаться не вышло, слез не было. Глаза жгло сухой болью, горло перехватывало и нечем было дышать, но слез не было.

— Рассказывай, дочь. Что натворила?

Ну-ка, держи, — в руках оказалась горячая кружка, нос со всхлипом сам втянул отменный запах свежего счейга, трав и магии. — Держи, держи. Пей. Станет легче.

Оледеневшие пальцы закололо болью. Хрийз даже не догадывалась, насколько замерзла, пока не отхлебнула горячего. Впечатление — будто вернулась в тепло, пробыв на ядреном морозе без перчаток и шапки не меньше часа.