Наталья Чернышева - Дочь княжеская. Книга 3 [СИ]

— Ее надо уничтожить! — выдохнула Хрийз, забывшись. — Пока мы еще живы!

В зале Совета поднялся ропот, и кто-то обронил слово про Хрийзтему Старшую, что вот, достойная у нее родственница появилась, и перекрывая голоса, сказал старый князь:

— Нельзя.

— Почему? — горячо спросила Хрийз. — Она крепнет с каждым днем! Становится сильнее. Промедлим, вообще ничего с ней сделать не сможем!

И снова возмущенные разговоры.

— Девочка не понимает, — сказала Сихар. — Позвольте объяснить?

Ей позволили.

— Ваша светлость, — начала Сихар, — в Алой Цитадели остались истощенные души числом больше миллиона, точную цифру скажет доктор сТруви…

— Миллион шестьсот семьдесят три тысячи двести шесть, — любезно подсказал старый неумерший, чему-то тихо улыбаясь.

— Уничтожение Алой Цитадели подарит им истинную смерть. Они уже не смогут возродиться снова. Никогда. Это чудовищно, мы на это не пойдем никогда.

— Но тогда погибнет весь Третий мир, — возразила Хрийз. — Гораздо больше, чем полтора миллиона уже высосанных до дна душ!

— Не факт, — неторопливо сказал лТопи. — Мы держим Алую Цитадель под контролем. Пока оттуда не будет вызволена последняя душа, разрушать ее не будут.

«Это она держит вас всех под контролем, как вы не понимаете!»- чуть было не выкрикнула Хрийз. Но хватило ума прикусить дурной язык. Наверное, среди этих потерянных душ есть родные и близкие собравшихся. У Канча сТруви — совершенно точно, он сам так говорил.

— А как же вы уничтожали подобные Опоры раньше? — спросила Хрийз. — Как освобождали раненые души? Вы же их освобождали тогда?

— Хороший вопрос! — одобрил Двахмир. — Да, освобождали. Но у нас были маги Жизни. И те Опоры были слабее этой намного…

— Ты не сможешь, дочь, — опередил девушку князь Бранислав. — Ты у нас одна такая. И ты еще слишком слаба. Своей смертью ты Алую Цитадель только усилишь.

Резкий смех вместе с расходящимися по зале волнами безудержного Света, заставил Хрийз вздрогнуть. Смеялась аль-нданна Весна. Она откинулась на высокую спинку своего стула, сложила руки в алмазных браслетах на груди и смеялась неприятно и зло. Отсмеявшись, она выплюнула с бесконечным презрением в голосе:

— Мудрые! Сильные! Взрослые! Сваливаете неприятное решение на девчонку и ту девчонку осуждаете, сравниваете с сестрой ее, на войне сгоревшей. А ведь кому, как не вам, знать, каково на вкус лезвие ножа милосердия! Стыдитесь, высшие маги. Девочка оказалась честнее и мудрее вас. Я с вами, маленькая княжна. Я поддержу ваше решение силой, магией и словом.

Прозвучало как клятва. Хрийз поежилась, не зная, что отвечать на такое. А отвечать было надо, промолчать не получится.

— Не вам бы говорить, — тяжело обронил Канч сТруви, — не нам бы слушать.

— Молчи, гнилой мертвец! — яростно выдохнула аль-нданна, и по зале вновь прошлась волна громадного Света. — Не слышу, не вижу, не рядом стою!

Старый неумерший лишь улыбнулся, показывая кончики клыков. Принял вызов.

И будто прорвались в мир жаркие ветры с Г рани, сдувая, рассеивая в воздухе Свет взбунтовавшейся пленницы…

— Хватит, — тихо, но так, что услышали все, сказал князь Бранислав. — Не здесь, пожалуйста. Не сейчас.

— Как скажете, ваша светлость, — ровно выговорила горянка, унимая собственную силу.

Доктор сТруви кивнул, признавая правоту хозяина замка, поджал губы, пряча клыки.

— Отменное представление, — кисло высказался Лае. — Вы, двое, вы понимаете, что если положите друг друга сейчас, то это очень «укрепит» наши силы перед врагом? Нашли время силой меряться. Как дети, видит Вечнотворящий!

— В самом деле, — поддержала Лае Сихар.

— Я от своих слов не отказываюсь, — упрямо выговорила аль-нданна Весна.

Она положила руки на стол, смотрела на собственные ладони, не поднимая

взгляда, но сказать, что она смирилась, никто бы не смог. О чем угодно кричал язык ее тела, только не о покорности!

— Иногда приходится жертвовать малым во имя сохранения большего. Иногда с жертвой приходится спешить, пока не стало слишком поздно.

Она подняла голову, обвела всех пылающим взглядом и Хрийз видела, как терялись, отводили глаза остальные. Видно, была за горянкой правда, от которой не получалось отмахнуться с легкостью, говоря себе — да она же не свободна, она проиграла когда-то магический поединок, она — неудачница.

— Я достаточно долго прожила здесь. Ваш мир стал и моим тоже. Я пойду до конца. Даже если ценой окажется моя собственная истинная смерть…

Слово высшего мага имеет неодолимую силу. Клятва увеличивает магическую емкость слова в разы. Поклясться истинной смертью…

— Не надо! — тонко выкрикнула Хрийз. — Я не хочу вашей смерти!

— Благодарю, маленькая княжна, — серьезно ответила аль-нданна, и замолчала.

Молчала, смотрела в стол, на собственные руки, но ауру ее штормило

запредельным Светом, и Хрийз четко видела, что с этой громадной силой Канч сТруви, пожалуй, в одиночку не справится. Жуткая, тяжелая, неживая серость неумершего проигрывала вспыхнувшей сверхновой по всем статьям. Хорошо, что они сейчас не стали драться…

— С Алой Цитаделью сейчас ничего пока делать нельзя, — неспешно выговорил Эрм Тахмир. — Предлагаю оставить, как есть. Но усилить надзор.

— А я бы попытался, — возразил правитель Двестиполья. — Это ж источник их силы!

— Рано, — коротко отрезал Тахмир, но почему рано — не объяснил.

— Тебе виднее, — хмуро высказался Лае. — Ты с ними всю жизнь…

Вопрос решился. Высшие заговорил о других проблемах. Хрийз вернулась на свое место, молчала, пыталась вникнуть в разговоры старших. Вникать не выходило, девушка откровенно не понимала, о чем они говорят. Потому что не знала практически ничего. Но хоть в сон больше не клонило…

После, когда все разошлись, аль-нданна Весна осталась. Канч сТруви задержался было на пороге, оглянулся через плечо, но князь кивком отпустил его. Старый неумерший пожал плечами и вышел. Хрийз пожалела, что не владеет телепатией (а телепатия здесь есть, интересно*), очень уж любопытно было бы услышать расшифровку этого молчаливого разговора.

— Бранислав! — тихо сказала горянка, когда закрылась дверь и в зале установилась звенящая тишина, — позволь мне учить девочку! Ты же видишь, ей необходим наставник!

— Необходим, — согласился князь. — Что скажешь, дочь?

— Я… — Хрийз растерялась.

К ней обращались как к равной. И они оба не держали

ее за глупого ребенка, каковым она, в сущности, являлась, несмотря на инициацию стихией Жизни, несмотря на приобретенный за последние полтора года опыт, на возросшую силу, на статус, несмотря ни на что. Это до сих пор выбивало из равновесия. Двое взрослых, опытных, умных… и как к равной.