Тару Ссонберг - Соль и дым [litres]

– Вижу, что нет, – диагностировал он, положив свою руку ему на плечо. – Давай домой отведу. А то твои парни еще не готовы.

Рывком за шиворот Джокер поставил Арлена на ноги, оперев о стену.

– Идешь?

Не удостоив ответом, Арлен прошел мимо Джокера к выходу прямо на улицу, под дождь. Коллинз потащился за ним. Они шли в молчании, и Арлен думал, что Джокер к этому привык. Всю жизнь он дружил с немой девочкой. Хотя кто знает, что за дела у него на материке. И все же Джокер вел себя так легко и непринужденно, в то время как Арлену безмолвие давило на уши. Он привык быть один, но когда он был с кем-то, непривычно слышать молчание. Холи и МакРайаны рты не закрывали.

– Так где ты живешь? – наконец нарушил молчание Джокер.

Слышать голос было так же тошнотворно. Арлен просто пьян.

– На маяке.

– Вау. И как там?

Арлен споткнулся о траву, и Джокер поймал его за рукав. Арлен быстро оттолкнул руку:

– Заткнись.

Джокер шел за ним и молчал. Если бы не он, Арлен прилег бы прямо здесь, в грязи. На горизонте из тумана вырисовывался призрачный маяк, светивший в сторону океана. Арлена пробрало ощущение, что светит он в противоположную нужной сторону.

– Дальше я сам, – махнул он Джокеру.

– Может, лучше…

– Слушай… – раздраженно обернулся Арлен. – Отвали уже. Спасибо и все такое, но я сам.

Джокер, кажется, был обижен таким общением, но Арлену было не до того, не хотелось, чтобы его при нем вырвало. Он смотрел на Джокера, пока тот не отвернулся и не ушел.

Арлен повернулся к маяку. Понемногу пропуская в легкие холодный воздух, подошел к обрыву. В теплый дом идти не хотелось. Приятно стоять здесь, на морозном воздухе, под струями дождя. Пока в голове был пьяный туман, игнорировать завывание голосов волн было легче. Арлен не отвечал им, и ветер стал сильнее. Его шатало в опасной близости к краю, волны становились выше и больше – и очередной порыв ветра толкнул его со скалы в одну из них.

Она снова достала рисунок Джокера из-под кровати. Свет погасила гроза, и в тусклой тьме Макензи смотрела на странные глаза нарисованного друга. Каким-то образом ей удалось в два небольших колечка радужки вместить все оттенки синего и серого, окаймив их зеленоватым. Акрил выступал под подушечками пальцев, когда Макензи пробовала, как ей удалось такое создать.

Включив фонарик, она взяла чистые листы и краски и начала рисовать. Под звук капающего дождя на белой бумаге появлялись черные мазки скал, мокрые и блестящие в лунном свете; большие синие волны поднимались над ними, словно крупные лошади на дыбы; небо было серое, дождливое и пахло озоном. Дальше – тихий океан, черный, нарушаемый блеском от падающих капель.

В конце ноября по традиции проходила выставка, и Макензи старалась нарисовать как можно больше работ, чтобы можно было выбирать. Она не любила показывать все свои работы: часто они были откровенными и сокровенными. Даже если состояли из домиков и скал, для Макензи они много значили.

Почти все работы с выставки учитель рисования, известный художник на Большой земле, отвозил на материк, а привозил уже деньги. Макензи не знала, кто покупал ее работы, не видела, как те смотрели, как понимали владельцы ее картины. А вдруг они видели в них не то, что она хотела передать?

Макензи отвлекает звук капающей воды. Теперь она не только за окном, она где-то в комнате, подбирается ближе. Девушка идет к окну и слушает, как ветер бросает дождь в стекло, но капает не только там. Отодвинув штору, Макензи видит, как с подоконника по обоям тянется мокрая полоска, и тяжелые капли стучат о плинтус. Весь подоконник мокрый, от него веет холодом. Макензи опускает разукрашенные пальцы в дождевую воду и смотрит, как краска растекается по ее руке.

«Иди к нам…»

Макензи оборачивается к двери, но там никого, в доме тишина, как и прежде.

«Спускайся…»

Дыхание девушки перехватывает. Она точно слышит это? Или просто хочет спать? Точно, спать. Вытерев руку о пижамную рубашку, Макензи быстро прячется под одеялом. Еще долго прислушивается к шуму – только волны бьются и ветер шипит. Она засыпает беспокойным сном.

Волной его выбрасывает на берег. Арлен отплевывается от холодной воды и ползет подальше. Еле поднявшись на ноги, он закрывается в доме. Он почти не чувствует рук и ног, когда включает горячую воду в ванне. Пусть с него и достаточно воды, но умирать от переохлаждения Арлен не собирается.

Алкоголь вымылся из его головы, мысли кристально ясны. Они говорили ему, что он упустил. Он точно помнил, что упустил. Только в своей привычной манере они не сказали, кого !

Пальцы на руках и ногах Арлена начало жечь и покалывать. Парень все еще не мог перестать хватать ртом воздух, ему казалось мало – воздуха, кислорода, легких. Забравшись под струи душа прямо в одежде, Арлен сел на дно ванны.

Его беспокоил ноябрь, точнее, его конец. Уже близко. До зимы они ждать точно не будут. А теперь они еще и злы на него, что он упустил… Черт, если бы он не нажрался в стельку, он бы точно смог узнать того, кого должен отдать. Кроме Макензи.

Макензи.

Нужно привести ее, может, тогда они успокоятся и дадут немного времени на второго.

Стянув с себя мокрую холодную одежду, Арлен еще немного греется в горячей воде, пока кожа на пальцах не морщится, и выходит, не выключая воду. Пар наполняет маленькую ванную комнату, в запотевшем зеркале Арлен видит алое пятно. Вытирает стекло. Из носа текут две струи крови ему на голую грудь. Косточка сверху тоже разбита. С такими успехами он не сможет скрывать свою причастность.

Выключив горячую воду, Арлен намочил полотенце холодной водой, держа под струей его подольше. Скривившись, вытер нос, а потом остальное лицо. Но кровь никак не удавалось остановить. Зажав нос полотенцем (все равно его уже не спасти), Арлен кое-как натянул штаны и пошел искать что-нибудь холодное в морозилке.

Рыба. Только она заморожена во льду. Придется нюхать ее, пока кровотечение не прекратится, иначе Арлен рискует потерять сознание, голова и так начинала кружиться.

Арлен лег в свою холодную постель, опустил на лоб рыбу, стараясь дышать неглубоко. Он даже не мог уснуть от мыслей о том, кто виноват в последних ужасных днях – сам он или они , и от запаха старой рыбы, которая начала подтаивать, стекая по лицу вонючими каплями.

Он ждет Макензи у ее дома, вот она идет с Арленом, оба молчат. И еще не видят его. Подняв руку, Джокер машет им, но никто не пытается сделать вид, что рад ему. Мак и Арлен подходят, девушка приобнимает его, парень жмет руку. Нос Арлена разбит и выглядит он смущенно, но Джокер не собирается спрашивать ни о том, что с ним произошло, ни упоминать о его состоянии прошлой ночью. Вдруг Арлен наклоняется к Мак и к Джокеру, потому что она стоит рядом с ним, и целует ее. А потом уходит.