Тару Ссонберг - Соль и дым [litres]

Этот вывод кажется таким простым, словно лежит на поверхности. Макензи поверить не может, что Джокер, который большую часть времени отсутствовал на острове, с такой легкостью раскрывает все его тайны. Макензи никогда не видела в нем человека с Большой земли, но сейчас она видит только то, что он – часть тайн острова Мрий.

Поэтому Макензи достает из-под кровати рисунки, которые прятала ото всех. Там везде был изображен светловолосый мальчик, часто в крови, в волнах, тонущий, бьющийся, скованный цепями. Эти рисунки страшнее, чем волны и их шепот. Джокер перебирает их молча, берет один и бросает его на пол, затем второй, третий. Потом Джокер встает и спускается вниз. Он ничего не говорит, одевается и выходит.

Помедлив, Макензи тоже надевает плащ, обувается и выходит за ним. Джокер идет в сторону маяка, к Арлену. Она не может окликнуть его, чтобы остановить, она бежит за ним и останавливает, уперевшись ладонями в его грудь.

– Арлен все знает, и он расскажет это, – говорит ей Джокер, наклонив голову, чтобы смотреть ей в глаза. – Не ходи за мной, пожалуйста, тебе там не понравится.

Он имеет в виду и океан, и Арлена, и себя, дважды себя, но еще больше – волны, которых она боится. Джокер просто обходит ее и идет дальше. Макензи пытается догнать его, но она уже слышит, как громко волны разбиваются о скалы, и останавливается. Не имея возможности закричать или пойти за ним, Макензи смотрит в спину уходящего Джокера. И он, зная, что Макензи ничего с этим сделать не сможет, оставляет ее одну.

Стук в дверь испугал его – и Арлен выпустил из рук книгу с перьями. Они разлетелись по всей комнате, прилипнув к влажным полам. Арлен встал на колени, чтобы собрать их, но стук в дверь повторился более настойчиво и громко. Вздохнув, Арлен пошел открывать.

– Девин, я же сказал, мне н…

Он умолк, потому что на пороге стоял не Девин, а Джокер и выглядел сердито.

– Что тебе нужно? – спросил он. – Что ты хотел сказать?

Арлен непонимающе смотрел на Коллинза. Чем была вызвана его злость? При чем тут он? Выглянув за спину гостя, Арлен не увидел Макензи – это его обрадовало. За спиной Джокера разбушевались волны, пошел сильный дождь, заливая лицо парня, – это расстраивало. Еще раз взглянув в строгое лицо Джокера, Арлен разглядел под маской невыносимое страдание. И понял, что не готов отдавать и его.

– Войди, – сказал он Коллинзу, шире открыв дверь.

Несмотря на свой строгий вид, Джокер послушался его и вошел. Арлен закрыл дверь на замок прямо перед тем, как заметил бегущую к ним волну. Не дождавшись приглашения, Джокер прошел внутрь, где на полу были рассыпаны перья. Он присел к ним так же, как минуту назад сидел Арлен, и поднял одно, рассматривая.

– Ничего рассказать не хочешь, Арлен? – тихо и спокойно произнес Джокер, не глядя на него.

Арлен присел собирать перья. Он догадывался, о чем спрашивает Джокер, но до последнего надеялся, что все не так серьезно.

– Это перья чаек, я в детстве собирал, – и все-таки это было точно не то, что стоило обсуждать.

– Расчлененку устраивал? – попытался пошутить Джокер, сам же посмеялся и так же внезапно вернул свою серьезность: – Но я не об этом. Пусть хоть кишки в доме валяются.

– О чем ты?

– О твоей игре, О'Келли.

Эти слова прозвучали так угрожающе, будто говорили, что его убьют, вздернут. Примерно это и чувствовал Арлен сейчас, собирая мягкие белые перья. Но еще больнее было от того, как точно подобрал слово Джокер для того, чем он занимается.

– Ты не просто так держишься ближе к Макензи, – это был не вопрос.

Джокер встал и подошел к Арлену. Хотелось нервно рассмеяться от того, что он сейчас буквально на коленях стоит перед ним, и улыбка прокралась на губы Арлена. Джокер стоял очень близко, угрожающе близко. Возможно, Арлен необоснованно боялся, так как больше ничего угрожающего Джокер не делал. Он встал рядом, положив перья на стол, и обернулся к парню. Тот даже не потрудился отойти.

– Что ты хочешь услышать? – выдавил Арлен. – Что я просто хочу переспать с твоей девушкой?

– Ты лучше меня знаешь, что мы только друзья, – спокойно возразил Джокер.

Он всматривается в лицо Арлена. Он стоит так близко, что Арлен чувствует его теплое дыхание на своем лице. Жар приливает к щекам и ушам Арлена, он нервно и быстро говорит:

– Не мог бы ты… немного отойти. Иначе твои слова звучат двусмысленно.

– О, – наигранно удивился Джокер, – я тебя смутил? Прости, если неправильно понял, но что ты тогда делал у моей постели со мной полуголым?

– Я не!..

– Не вздумай врать! Я не очередная твоя девчонка, даже не Макензи, мне плевать на твою загадочность, застенчивость и разбитые губы! – выпалил Джокер Коллинз, тыкая пальцем в его грудь.

Арлену пришлось прикрыть свои потрескавшиеся губы, сжав их в тонкую полоску.

Джокер убрал руку и отступил назад, заметив это. Добавил более спокойно:

– Мне кажется, ты единственный, кто на самом деле знает, что здесь происходит. Ты знаешь правду, и я хочу ее слышать.

– Ты уже и сам неплохо догадался обо всем, – наконец ответил Арлен.

– Догадываться и знать – разные вещи, – ответил Джокер, спрятав руки в карманы. – Тем более я не знаю причин.

– Ладно, – вздохнул Арлен, закрыв глаза. – Я расскажу. Вам с Макензи. Только вы должны будете прийти сюда оба.

– Не вмешивай сюда Макензи, – твердо заявил Джокер.

Только ее он не был готов отдавать. Ее никто не получит, не в корыстных целях. Но Арлен скривился, будто от боли, когда Джокер произнес последние слова.

– Я не… – начал он, как же бесило Джокера это его заикание, – не сделаю ей больно.

Арлен произнес это так, что больно стало Джокеру.

Она прождала Джокера на улице под дождем до темноты, но он так и не вернулся. Губы Макензи стали солеными, очень солеными, но она не могла, просто не могла пойти туда. Она вернулась домой, когда родители уже спали.

Легла в кровать, но не могла уснуть – смотрела в маленькое окошко наружу. Звезды быстро утонули в сине-розовом рассвете. Розовый горизонт закрыла серая стена дождя. Макензи уснула утром.

На корабле с ней был Арлен. Он держал ее за руку. Волны шатали корабль, бриз ласкал их лица. Прижав Макензи к своему телу, Арлен наклонился и поцеловал девушку. На вкус его губы были солеными от бриза. А потом над ее головой сомкнулись холодные волны, и соленым стало все.

Проснулась Макензи в тишине. Только шум дождя за окном.

Встав на холодный пол, девушка выглянула в окно.

Ничего не видно, только серая пелена.

Сделав себе тосты и чай, Макензи начала рисовать. Все те же образы, ничего нового. Как можно хвалить художника, который рисует одно и то же? Всю жизнь она рисовала только волны, скалы… и мертвых мальчиков в последнее время. Макензи была недовольна собой, но ничего другого даже не приходило в голову.