Лана Волкова - Жена навеки (...и смерть не разлучит нас)

Никто не хватает за руки Эрени. Она стоит, ни жива ни мертва, пока конвой окружает ее мужа. А потом бросается к нему, пытается вырвать его руку из руки конвоира. Ее оттаскивают и ведут за ним. Толпа начинает растекаться из Базилики на площадь.

— Андр! — крикнул кто-то. — Где прачечник?! Казнить и его!

— Андр свидетель, а не обвиняемый! — отрезал Нолгар. — Его не судили.

— Так судить и казнить вместе с ними!

«Казнить Андра!» — подхватила толпа. Прачечник отчаянно заверещал, когда к нему потянулись десятки рук, вперились десятки ненавидящих глаз. Но тут людей отшвырнуло ударной волной, а вокруг душегубца обрисовался прозрачный слой с пробегающими голубыми искрами. Нолгар рявкнул:

— Андр добровольно дал показания на условиях помилования! Он покинет Лудар целым и невредимым, и никогда не вернется в город!

— Станет изгнанником? — крикнул кто-то в толпе. — Тоже сколотит свою банду? Если казнить Диктатора, казнить и его!

Нолгар стоял на своем:

— Андр под моей защитой! Я не нарушу данное слово. Он уйдет из города, и те, кто попытаются его задержать, будут иметь дело со мной!

Тут прозвучал отчаянный женский крик:

— Защити родную внучку, Нолгар! Спаси и ее, как спасаешь этого мерзавца! Она твоя плоть и кровь! Неужели ты отступишься от нее?!

Лаини. Мать несчастной Медовой Гривы. Я чуть не удержалась, чтобы не закричать вместе с нею: «Спаси ее! Отдай им прачечника и спаси Эрени!» Кричать не было смысла. Кто я тут, что значит мое слово. Ни Нолгар, ни толпа не послушают меня.

Он скорбно сжал губы.

— Я не могу спасти Эри, Лаини. Она сама выбрала свою участь. Никто из нас не может ее изменить.

— Ты можешь! — кричала несчастная мать. — Забери ее, уведи! Ты же ее дед, ее защитник!

Ногти мужа до крови вонзились в его ладонь. Но он промолвил:

— Она больше не в моем роду, Лаи. Она сделала выбор. Я не могу мешать.

— Будь ты проклят, Нолгар! Все из-за тебя! Если бы ты не привел эту хевья в наш дом!

— Сомар! — крикнул муж. — Уведи Лаини. Не дело ей смотреть на это. Тармил, помоги отцу и матери! Никому из вас не надо тут быть.

Я смотрела, как отец и сын уводят горемычную мать… Сердце заледенело. Неужели он сам будет просто стоять и смотреть, как его внучку казнят? И как они собираются сделать это?!

Ответ я узнала, когда на площадь вышел мужчина в белом плаще. Белый считался у глотта цветом траура. Вокруг стали перешептываться, и я разобрала, что это — смотритель тюрьмы, и он же палач. В Лударе ему приходилось редко выполнять свои обязанности. И вот настал один из дней, когда его ждала работа…

Я смотрела, как в центр площади вкатили толстый, широкий пенек. Как белоплащник-палач снял с пояса огромный топор… Смотрела и ждала, когда же этот чудовищный сон закончится. Я проснусь, Медовая Грива будет за стенкой дома, живая и невредимая, и ей ничего не будет угрожать…

Но сон не прекращался. По-прежнему меня со всех боков стискивала толпа. Какой-то глотта связывал Эрени руки за спиной. Она дрожала, но не вырывалась, и все смотрела на своего проклятого супружника, из-за которого ее ждала смерть.

Тот что-то шептал ей посиневшими губами. Она упрямо мотнула головой, глядя в его глаза. А потом тоже шепнула в ответ… и я знала, что она говорила ему. То, что я никогда не смогу сказать своему мужу. Ради своего она пошла на плаху. А я своему даже не смогу сказать три простых, но таких важных слова… Кто из нас был счастливее?

Двое подтолкнули Тибальда к плахе, заставили встать на колени. Он выкрикнул:

— Отверните Эрени, не заставляйте ее смотреть!

Нолгар взял ее за плечи и повернул в сторону. Она дернулась, но сопротивляться сил уже не было.

Палач поднял топор. Солнечный луч блеснул на лезвии, ослепляя толпу. А потом случилось такое… Словно бы еще более нереальное, подобное сну… И в то же время — пробуждающее от тягостного оцепенения, в которое я впала.

Над озерной гладью вдруг вздыбился водяной столб. Брызги упали на людей, кто стоял ближе к берегу — на палача и его жертв. Мужчина в белом плаще изумленно воззрился на озеро и опустил топор. Поднявшаяся вода приняла очертания человеческой фигуры невероятного размера.

— Владыка Фросах… — прошептал палач, падая на колени.

Вслед за ним все, стоявшие на берегу, начали вставать на колени — будто незримая волна прокатилась по людским головам. А Морани, наоборот, пошла вперед, к берегу, раскинула руки. И лишь у кромки воды, где кончалась мощеная набережная, преклонила колена.

— Господин… Благодарим Тебя, что почтил нас явлением Своим…

Хозяин Фросах потянулся к ней гигантской рукой, коснулся плеча жрицы водяными пальцами.

— Встань, дочь. Ты верно служила Мне. Отныне отпускаю тебя. Я избираю нового слугу.

Хозяин сделал исполинский шаг и очутился на берегу. Рука легла на плечи Тибальда, который так и стоял, коленопреклоненный, у плахи.

— Вот Мой новый элат. Через него Я буду вещать Свою волю. Через него будете испрашивать разрешения у Меня на пользование водой, землей окрест, рыбой, плодами и животными. Ни один волос не упадет с головы его и всех близких, о ком он радеет. Молите его, чтобы радел за всех вас предо Мною.

Морани изумленно расширила глаза. У некоторых на площади отвисли челюсти. А Эрени, засияв, оттолкнула своих конвоиров, бросилась к ошеломленному мужу, обхватила за шею и впилась в губы поцелуем на глазах у всего города и самого Хозяина. А потом рухнула ниц перед Фросахом.

— Спасибо Тебе! Спасибо, милостивый Владыка! Моя жизнь и судьба отныне принадлежат Тебе!

Прозрачные губы Хозяина сложились в невероятную, немыслимую улыбку.

— Все ваши жизни принадлежат Мне, покуда вы обитаете вокруг Моего озера, на Моей земле. А судьба твоя принадлежит супругу, коему ты вручила ее. Берегите друг друга, ваш народ и Мою землю!

— Спа… сибо… Владыка… — промолвил Тибальд запинающимся, еле слышным голосом. Оно и неудивительно — как у него вообще язык поворачивался после всего…

У Морани голос тоже дрожал, по щекам катились слезы.

— Владыка… Дозволь спросить, чем не угодила Тебе?.. За что лишаешь милости служить?

Хозяин ласково погладил бывшую элатейю по волосам. Несмотря на водяное прикосновение, они остались сухими.

— Не лишаю, дочь. Ты сама покинешь Меня. Судьба ведет тебя далеко от этой земли. Потому освобождаю от служения, чтобы не пришлось тебе в урочный час выбирать. Решай по сердцу, а не по долгу.

— О чем Ты, Владыка?.. Что решать?.. Я не понимаю…

— Я и Сам не вижу твоей судьбы полностью. Власть Моя и знание ограничены пределами Моих владений. Вижу лишь, что ты вскоре уйдешь с них. Но куда и почему — Мне не открыто. Поймешь сама, когда момент настанет.

— Спасибо, Владыка… — обескураженно прошептала женщина.