Оливия Штерн - Страж её сердца [litres]

Двуликая кивнула:

– Да, ниат Эльдор. В тот раз, когда не стало мамы и папы.

– И когда ты убила крагха. И как тебе удалось с ним разделаться? Он же был огромный, сильный. И ты – маленькая двуликая.

– Сама не знаю, ниат Эльдор. Но я смогла взлететь. У меня получилось. А он… он как будто опасался мне навредить. Я иногда думала – как же так? Убил моих родителей, а меня боялся тронуть? И я не знаю, что на меня тогда нашло. Мне ведь никогда не хотелось кого-то убивать, никогда…

Она запнулась и опустила голову. А подошедший официант принялся составлять на скатерть фарфоровые чашечки с густым ароматным кофе, пирожное, песочную корзиночку, наполненную взбитыми сливками.

– Как думаешь, насколько высоко ты можешь взлететь? – тихо поинтересовался Мариус.

Мысль, зародившаяся у него совсем недавно, не давала покоя. Это было рискованно, очень. Но могло случиться так, что игра стоит свеч и что все, что будет сделано, на самом деле будет сделано во благо.

Алайна пожала плечами:

– Думаю, достаточно высоко, ниат Эльдор. У меня не слишком много опыта в подобных вещах, как вы понимаете, поэтому точно сказать не могу.

Этого события Алька ждала с замиранием сердцем. Как объявила Марго, прекрасной традицией Роутона был бал в честь осеннего равноденствия, который обыкновенно проводился в доме ниата Эльдора. И его должность при Святом Надзоре вовсе ни при чем, просто так повелось – семья Эльдоров всегда устраивала балы, и даже страж Мариус Эльдор устраивал балы, несмотря на довольно скромное содержание и наследство, которое в основном выражалось в долгах.

– Ах, как блистала ниата Ровена, – Марго смешно закатывала глаза, – какие у нее были дивные туалеты! Вырез, правда, всегда был низковат, на мой взгляд, но… Как сверкали голубые топазы в колье на ее молочной коже!

– А что, красивая была жена у ниата Эльдора? – любопытствовала Эжени. – Интересно, он будет еще раз жениться?

– Больно угрюмый стал, – старушка качала головой, – раньше и то был светлее, что ли. А сейчас совсем бука. Впрочем, он и маленьким был букой, помню, как же.

– Но угрюмость не должна помешать ему жениться вторично, – не унималась Эжени. – К тому же, я думаю, в Роутоне найдется достаточно девушек, которые с радостью согласятся стать его женой. Так ведь, Алечка?

И бал неотвратимо приближался.

По указанию Эльдора были наняты помощницы на кухню, но, к сожалению, это не избавило Альку от необходимости подносить кушанья. Она хотела попросить, чтобы приор позволил ей не появляться на людях, но не посмела. Да и подозревала, что откажет. Ему-то что? Не на него ведь будут глазеть. И потом, она все чаще ловила себя на странном ощущении, что Эльдор пользуется любой возможностью, чтобы она была у него перед глазами. То требовал, чтобы приносила вечером чай в кабинет, то капризничал по поводу слишком жестких льняных простыней, и тогда Альке приходилось бегом бежать в кладовую, искать чистые простыни и перестилать их. А по утрам вообще взял за моду просыпаться вместе с прислугой и наведываться на кухню, где хозяйничала Эжени, а Алька ей помогала.

Вот и этот бал. Альке было неприятно о нем думать. А еще более неприятно было думать о том, что там будет и полицмейстер с сынком, и еще много таких же, а она вовсе не собирается терпеть мужские руки у себя под юбкой.

Одна была отрада: каждый день она писала Тибу. На удивление, приор сам позвал ее в кабинет, выдал артефакт-почтовик и показал, как им пользоваться. Он оказался настроен на кабинет директора, и Эльдор заверил, что договорился со своим старым приятелем о том, что тот будет читать письма Тиберику. Почтовик оказался простым ящичком с множеством латунных накладок, которые следовало провернуть определенным образом, чтобы отправить письмо. Когда шестерни сцеплялись в нужной комбинации, почтовик окутывало зеленоватое свечение и письмо оказывалось в почтовике директора.

Альке очень хотелось верить, что ниат директор сдержит обещание и будет читать Тибу ее коротенькие записки.

Ниат Эльдор не сомневался в приятеле. Алька даже спросила, откуда такая уверенность, ведь директор занятой человек. Эльдор лишь хмыкнул и сказал, что для него у Фирса время всегда найдется.

Но, как бы там ни было, наступил вечер, когда в особняк Эльдоров стали съезжаться гости. К этому времени в больших гостиных все блестело чистотой, столы были расставлены, закуски источали приятнейшие ароматы, а пирамиды бутылок с выдержанными винами должны были привести в восторг даже самого взыскательного гурмана.

– Послушай, милая, – сказала Марго, – если тебе неприятно там находиться, ты, конечно, пару раз принеси закуску, ну тарелки там замени, а потом, когда гости изрядно наберутся и начнут танцевать, возвращайся на кухню и посиди тут, в уголке.

Алька благодарно кивнула и решила, что именно так и сделает.

Пусть там… пляшут.

Когда-то она тоже любила танцевать, но все закончилось в одночасье, вместе с гибелью родителей.

Гостей было много. Мужчины в великолепных сюртуках, сшитых по последней моде. Женщины, все как одна, в светлых платьях с пышными юбками и глубоким декольте. Бриллианты переливались в свете лайтеров, было шумно, и Альке, которая носила туда-сюда подносы, казалось, что она плывет сквозь невероятно густой рой ярких бабочек, теряясь в тяжелых ароматах дамских духов.

Впрочем, все было вовсе не так страшно, как ей казалось.

На нее почти не смотрели, разве что иногда за спиной раздавались тревожные шепотки. Двуликая, как можно. Да вы посмотрите, на ней же ошейник подчинения, ничего она не сделает. Ну и печать. Подумаешь, двуликая. Приор Святого Надзора может и крагха домой притащить и в клетке его держать.

Один раз, правда, на Альку раздраженно прикрикнула очень красивая блондинка в нежно-сиреневом платье:

– Куда прешь, дура, со своим подносом?

Алька смутилась. Не то чтобы испугалась, но слышать такое было неприятно. Тем более что она этой ниате ничего плохого не сделала. Просто женщине захотелось поскандалить и побольнее задеть ее, безответную служанку.

– Извините, – сказала Алька и развернулась, чтобы поскорее уйти, держа в руках тяжелый поднос с грязными тарелками.

– Ходит тут, синяком своим светит, – фыркнули за спиной.

Но в этот момент к женщине подошел кто-то, и Алька успела услышать:

– Ровена, зачем ты к ней цепляешься? Мы сюда не за этим пришли.

Неужели жена? Вернее, бывшая жена? И ведь хватило наглости явиться.

– А за чем же? Зачем мы здесь вообще? – Голос блондинки обиженно звенел.

– Ну, приор пригласил. Развлечься, наконец. Дорогая, мы с тобой полгода уже никуда не выезжали…