Оливия Штерн - Страж её сердца [litres]

– Ты такая красивая, Алечка, – сказал он, протягивая ей руку и помогая сойти с последних ступеней.

А у Альки в голове как будто вторил голос мамы: «Ты такая красивая, Алечка».

И от этого сладко щемило в груди, хотелось остановиться, обдумать все происходящее. Но времени не было, а дел впереди полно.

Поэтому через час она уже стояла перед высоким зеркалом в том самом «Золотом ирисе», вполуха слушая льстивые шепотки продавщиц и с изумлением рассматривая пушистое манто на своих плечах, сшитое из шкурок светло-серых зверьков.

А еще час спустя они с Мариусом рука об руку шли по аллее к школе для мальчиков. Свободной рукой Алька прижимала к себе пухлый сверток, содержимое которого предназначалось Тиберику и над которым, посмеиваясь, как следует поработал приор Эльдор.

В Эрифрее действительно было чуть теплее, чем в Роутоне, но все равно зима неотвратимо вступала в свои права. Небо затянуло сизыми тучами и нет-нет да и срывались мелкие снежинки.

Пришлось немного подождать в холле, пока Мариус ходил позвать воспитателя, чтобы тот привел Тиба. Она подумала о том, что стоило бы потом зайти к директору, чтобы поблагодарить его за «Дыру в стене», которая сыграла решающую роль во всем происшедшем. Но к директору – чуть позже. Они обязательно пойдут к нему, и Мариус, возможно, даже расскажет о том, что произошло на самом деле. Сейчас стоило дождаться Тиба.

Сперва вернулся Мариус. Подошел к ней и, положив ладони на талию, притянул к себе. Алька подняла голову и взглянула в лицо мужчины, которого любила. Она каждый раз на него смотрела и не могла налюбоваться. И как он ей мог казаться некрасивым, злым и старым? Благородное лицо. Высокий лоб, черные брови вразлет. Выразительные глаза, твердый подбородок. И красиво очерченные губы, которые умеют быть такими нежными. Как она раньше не рассмотрела? Или, наоборот, рассмотрела, но не сразу поняла, что именно увидела?

– Волнуешься? – тихо спросил Мариус.

– Немножко, – прошептала Алька. – Даже не знаю, как ему сказать.

– Я скажу, – решительно ответил он.

В этот миг из арочного прохода вынырнул воспитатель, за которым шел Тиберик. Алька смущенно отодвинулась от Мариуса, с удивлением разглядывая брата. Ей казалось, что за прошедшие дни Тиб как-то сильно вытянулся, подрос, и личико обрело очень вдумчивое выражение. Как-то он очень стал похож на своего отца, приемного отца Альки. На Тибе была темно-коричневая школьная форма, штанишки и курточка, и белая форменная рубашка.

– Алечка! – воскликнул он и остановился как вкопанный.

Прижал ладошки к груди, глядя на нее широко распахнутыми глазами, и уже чуть тише добавил:

– Какое пла-атье!

Потом взглянул на Мариуса и решительно побежал к нему, порывисто обхватил за ноги и обнял, прижимаясь лбом к полам черного сюртука.

– Ниат Эльдор! Я по вам ужасно, просто ужасно соскучился. И Алечку ждал… А это вы ей платье купили?

Мариус потрепал мальчика по макушке, потом мягко отстранил его.

– Я и тебе кое-что купил.

Тут Алька сообразила, что самое время вручать подарок и что Тиб первым обнял Мариуса, а вовсе не ее. Но она не рассердилась, наоборот. Мальчики всегда тянутся к мужчинам. И дружба у них тоже мужская, и интересы свои, другие. Отверткой в артефактах поковыряться или там из деревяшек кораблик смастерить.

Она присела на корточки перед Тибом и протянула ему сверток:

– Тиб, это тебе.

– А что это?

– Открывай, тебе наверняка понравится, – сказала Алька и, не удержавшись, погладила его по щеке. – Открывай.

Ведь это по-прежнему был ее маленький братик, такой родной и любимый.

Внутри оказалась самая обычная жестяная банка с печеньем, перетянутая алой лентой.

– Открывай-открывай, – добавил Мариус, – попробуй одно. Я думаю, понравится не только тебе, но и твоим соседям по комнате.

Тиберик недоверчиво глянул на него, а потом, решившись, потянул за ленту и снял крышку.

Печенье, которое лежало внутри, выглядело вполне обычным овсяным печеньем с сахарной глазурью. Однако стоило Тибу взять одно, как оно, рассыпая золотые искры, выпрыгнуло из пальцев, подскочило высоко над головой, а затем, сделав круг, мягко приземлилось обратно Тибу на ладонь.

– Ух ты! – выдохнул он. – А его есть-то можно?

Мариус, которому и самому, видать, понравилось выступление печенья, усмехнулся:

– Конечно, можно. Но только когда оно полетало и осталось без магии.

– А если его съесть с магией? – серьезно спросил Тиб. – Я тоже летать начну, как печенье?

Мариус озадаченно глянул на Альку, но она только строго поджала губы. Еще чего не хватало. Полная школа летающих мальчишек.

– Люди от этого не летают, – сказал Мариус. – Послушай, Тиб, мне нужно сказать тебе кое-что важное.

Тиберик с опаской откусил кусочек печенья, пожевал.

– Вкусное. Спасибо вам, ниат Эльдор. Можно я всех угощу?

Мариус улыбался как-то особенно светло, и Алька поймала себя на мысли, что готова бесконечно долго смотреть на эту улыбку.

– Только выслушай сперва, – строго сказал он. – Я сделал твоей сестре предложение, и она ответила согласием.

Тиб недоуменно захлопал глазенками, испуганно посмотрел на Альку.

– Я выхожу замуж за ниата Эльдора, Тиб, – пояснила она.

– А-а-а, вот что! – Тиберик напустил на себя важный вид. – Выходи, конечно. Где еще такого жениха найдешь: Лучше уж точно не попадется. А вы, ниат Эльдор, не будете ее обижать?

– Не буду, – серьезно пообещал Мариус. – Клянусь, не буду. Больше никогда.

Фье – обращение к женщине или девушке низшего сословия.