Мари Ардмир - Отборная гадина, или Вы нужны нам, Лилли

Невероятный красавец Эдей. Рыжий, зеленоглазый, смуглый, с золотой вязью рун на шее и руках. Он был высок, он был широк в плечах и, как навь, с первой же встречи невзлюбил меня. А все почему? А все потому, что мерки, снятые утром, разительно отличались от мерок, снятых вечером. Я подросла, не смогла влезть в наспех пошитое платье, и оно от обиды треснуло в стратегически важных местах. Увидев это, феникс загорелся. Точь-в-точь, как ворон. Я ничего не смогла предпринять для его спасения, проявившийся рядом лич, к слову, тоже.

Мы как стояли в моей гостиной, глядя на импровизированный костер, точно так же стояли потом в кабинете хозяина дома, слушали обиженный клекот красно-золотистого птенца и уничижительную речь Соро. По его словам, я несу смерть всем крылатым под его началом и поэтому в случае беды не получу помощи от «грифонов».

— Так они же по званию пернатые, а не по жизни, — возмутилась я.

— Среди них есть метаморфы и оборотни из птичьих, — шепнул дворецкий. — Не стоит волноваться, Лиллиан. Главнокомандующий вскоре поостынет, а вы более никого не подожжете.

Накаркал.

Пришедший на следующее утро портной вспылил, едва меня увидел.

— Да сколько можно?! Откуда живот?

— Ну, я двенадцать лет была более чем пухленькой, — призналась как можно беспечнее. — Мама посадила меня на диету, но это не помогло…

— Нужно было на кол! — просипел обиженный и вспыхнул, как факел.

Даниэль в тот день отсутствовал по важному заданию мага, поэтому все обвинения Соро я слушала сама. Наелась ими на две жизни вперед. И в следующий визит портного наотрез отказалась что-либо надевать или давать себя на обмерку.

— Хватит! Подождем еще сутки, и когда мой чемодан прилетит, я покажу вам подходящее по размеру платье. Вы сошьете гардероб. На этом все.

— То есть я зря всю ночь горбатился? — простонал Эдей с садистской самоиронией над собственным трудом. — А вы не желаете даже взглянуть.

Хлынувший от него жар стал предвестником очередного самосожжения и последующего выговора. Я, недолго думая, шагнула ближе, схватила его за галстук и, нагнув к себе, поцеловала. В свои тринадцать я не была ни пылкой, ни уверенной в своей привлекательности особой, первые прыщи, первые слезы из-за непонимания мальчиков и самостоятельные эксперименты с прическами. Мои волосы были прямыми, я завидовала кудрявым девчонкам и пыталась локоны завивать. Эксперименты не всегда проходили удачно, зато эффект от них держался месяцами. Поэтому разочарованного портного целовала смущенная до красноты обладательница живота и носительница мочалки.

— Это что еще такое? — прогремел голос от двери. Соро впервые явился в гостевой домик, и как нельзя вовремя, чтобы в очередной раз надумать лишнего.

— Это поцелуй. Простите, не сдержалась, — ответила я ему и заглянула в глаза портного. — Никогда до встречи с мужем и после я не любила медноволосых мужчин, с зелеными глазами и руками, которым хочется отдаться. Вы — гений, я восхищаюсь вами, всецело доверяю вам, вашему видению стиля и вкусу. Я померяю все, что пожелаете, и сниму все, что захотите. Но более не заставляйте мое сердце сгорать вместе с вами.

— Лиллиан, вы — нечто! — восторженно прошептал смущенный феникс, а в следующий миг он вместе со своими вещами вылетел за дверь. За громко хлопнувшую дверь, если быть точной.

— Не смейте переманивать моих служащих, — мрачно предупредил главнокомандующий, прожигая меня взглядом.

— Демоны с вами, зачем мне они?

— Чтобы разнообразить уединенную жизнь! — выдал он.

— Спасибо за заботу, но мне и кролика хватает, — невинно улыбнулась я. — Вот уж с кем разнообразия выше крыши. Зависаю каждый день.

Соро дернул уголком губ и протянул мне внушительного объема папку. С колотящимся сердцем подумала, что это договор, оказалось — инструкции на сто сорок два листа. С нею мне до конца недели надлежало ознакомиться и заучить основы. А когда прилетят ящеры с чемоданом, мне следовало принести договор под ясны очи главнокомандующего. Что примечательно, новый он не составил, значит, в старом что-то явно было не так. И чем больше я об этом думала, тем страшнее становилось. Я не могла долго сидеть в четырех стенах, а теперь попросту пропадала в саду, накручивала круги по угодьям мага и пугала прислугу своим эффектом омоложения.

В четырнадцать лет я, желая доказать свою независимость родителям и братьям, угнала домашний маготранс, въехала в фонарный столб у наших ворот и располосовала себе лицо. В пятнадцать лет я влюбилась в соседского мальчика. В сжатые сроки закончила работу над мазью против шрамов, пригласила объект интереса в парк и под сенью струй призналась в чувствах. Он отказал. Я в сердцах пожелала ему провалиться, покрасила волосы и перестала выходить из дома. Однако, даже сидя в четырех стенах, не смогла отказать себе в очередной влюбленности. Мне было шестнадцать, его звали Глен Ногоро. Красивый и статный выпускник Военной Академии, чарующе улыбаясь с газетных страниц, сделал мне предложение — вступить в ряды «грифонов». Родители сказали: «Нет!», я сделала вид, что согласилась, и в тот же вечер сбежала на отбор.

Итого, позавчера я ходила с жуткими шрамами, вчера — с мертвенной бледностью и ядовито-зелеными локонами, а сегодня — с короткой стрижкой и на полусогнутых ногах. В академии нас нещадно гоняли на тренировках, дабы мы быстро пришли в форму. Прочие студенты справлялись с заданиями легко, я — не очень и большую часть времени ходила в синяках, согнутой, стонущей, но не желающей сдаваться. Лич-дворецкий, благородно взявшийся меня опекать, увидев, как я передвигаюсь, с ходу предложил меня добить.

— Не стоит. Завтра будет лучше, — простонала я, пытаясь отдышаться, после того как вышла из ванной и доползла до кровати.

Даниэль хищно сверкнул глазами.

— Я легко верну вас из мертвых, когда время подойдет.

— К вечеру! Я буду в порядке уже к этому вечеру.

— Уверены? — не отступился он. Такое чувство, что мертвый маг давно упокоение не практиковал и возжелал размяться.

— Абсолютно! В семнадцать я уже была под боком мужа и под пристальным наблюдением его семьи. Поправилась, у меня отросли прекрасные светлые локоны, кожа стала бархатной, глаза приобрели глубину… И, в общем, чувствовала я себя прекрасно. А теперь дай мне поспать, или я сейчас сама умру.