Мари Ардмир - Отборная гадина, или Вы нужны нам, Лилли

Зря я сказала ему, что завтра все будет в высшей степени замечательно. Даниэль решил обрадовать загрустившего от бездействия феникса, и тот на крыльях радости прилетел ко мне с утра. Он как вошел, нагруженный свертками, так и сел там, в дверях, не спуская с меня ошарашенного взгляда.

— Что это такое?!

— Моя лучшая форма, — призналась гордо.

— Но как?.. Как это возможно… — несчастным голосом прошептал Эдей. — Еще вчера вы были стройной, а сегодня бе-беременны?

— Да, третий триместр.

Погладила свой животик, с грустью вспоминая, как в мою ладошку бился сын и как меня на руках носил супруг, всю жизнь веривший, что бесплоден.

— О, ужас! — раздалось у двери.

Я оторвала взгляд от своего отражения, поправила рубашку, в которой проходила все эти дни, и твердо взглянула на дрожащего портного.

— Надеюсь, вы не собираетесь от бессилия сгорать? Учтите, в моем положении мне расстраиваться нельзя. Иначе я буду реветь часами, — он не убоялся, сморщил нос и дернул подбородком, — на вашей груди, — мстительно добавила, и феникс оценил опасность.

— Тогда я завтра зайду?

— Буду премного благодарна.

Завтра я уже «рожу», скину лишние килограммы, покажу недругам зубы, и семейство супруга столкнет меня с ладьи… Стоило вспомнить, как предо мной словно наяву предстали спешащие на помощь драконовские ящеры и их безмозглые седоки. От страха всем телом вздрогнула, задышала поверхностно и подумала, что завтра, по закону подлости, я буду выглядеть как жертва, случайно пережившая свое спасение. Вся в кровоподтеках, ссадинах, с бездонными глазами мертвеца.

— Эдей! — крикнула вдогонку фениксу. — Я жду вас послезавтра. Явитесь раньше — сама вас подожгу.

Предчувствие оказалось верным. На следующий день я выглядела так «восхитительно», что даже у лича упала челюсть, а затем и бутылка, которую он принес со мной распить или опять при мне.

— Вы когда успели отойти в мир иной? — Магией подхватил бесценный сосуд, мгновенно оказался рядом с кроватью. — И кто так непрофессионально вернул вас в мир живых?

— Жизнь, — ответила я скрипящим голосом.

— Знатно потрепала. Кто-то пытался убить?

— Ящеры… пытались спасти. — Слабой рукой указала на стул: — Присаживайтесь. Мне скоро принесут завтрак, сможем спокойно пообщаться.

Спокойно не получилось. Вначале навь при виде меня уронила поднос с чесночным меню, затем и призрак-поваренок что к моим изменениям был уже привычен, влетел в дверь. Когда и третий поднос чуть не оказался на полу и уцелел лишь благодаря Даниэлю, я усмехнулась.

— Видимо, в сад мне лучше не выбираться?

— Лучше, — подтвердил он. — В противном случае наши зомби тотчас начнут копать могилу и подбирать цветочки.

День взаперти — худший день в моей жизни. Я вознамерилась вычеркнуть его посредством крепкого сна. И спала бы долго и сладко, если бы кое-кто нервный не явился меня проведать. Можно подумать, что с проблемой «дезертирства» агентов на тот свет главнокомандующий встречается чаще, чем с хорошим настроением по утрам, именно поэтому не обратил внимания на записку с просьбой не тревожить и на охранный круг, активированный прислугой по моей же просьбе. Вероятно, Соро вошел меня разбудить, но, узрев мой недобитый вид, надумал лишнего. Много лишнего.

Я проснулась из-за холода и с недоумением обнаружила себя лежащей на полу под клинком экзорциста. Мои щеки горели, как от десятка пощечин, мокрая рубашка неприятно липла к коже, на запястье правой руки саднил порез, а вокруг разгорался контур сложной пентаграммы. Судя по бормотанию, склонившийся надо мной Соро намеревался вернуть нерадивого агента из мира мертвых и с пристрастием допросить. Будь я в силах, оттолкнула бы его руку, откатилась в сторону или, в крайнем случае, затерла контур пентаграммы, но здесь и сейчас смогла лишь прохрипеть:

— Вы допустили ошибку в последней строчке. Там было не двойное согласие, а согласие и отрицание…

Слишком сосредоточенный маг принял мои слова с кивком, повторил строчку правильно и только потом сообразил, кто дал подсказку. Судя по тому, как изменилось выражение лица главнокомандующего, от возможности прирезать меня он бы не отказался, однако клинок отложил. С трудом и тяжелым вздохом. Проверил мой пульс, заглянул в глаза и выплюнул:

— Рад, что вы очнулись!

— Вижу я, насколько вы рады, — буркнула сердито и попросила поднять меня с пола. — Я не могу пошевелиться, — пояснила на скептический взгляд Соро, — наверное, третья капля настойки аурца была лишней.

— Настойки? Из аурца? — переспросил он, расстегивая массивные ремни на моих руках, ногах, ребрах и даже шее. — Теперь понятно, отчего вы не приходили в себя.

Главнокомандующий загасил пентаграмму, рывком поднял меня и придержал за плечи, не давая упасть как от усталости, так и от открывшегося вида. Мы стояли в подвале, под комнатой, которая совсем недавно была моей. Я ее по узорам на потолке узнала, а еще и по лоскутам гардин над выбитыми окнами, всего остального в ней уже не было от слова «вообще». Ни пола между подвалом и первым этажом, ни внешней стены, ни мебели, ни моей записки.

— А как это получилось? — Покосилась на вроде бы начальство. — Вы что, пытались избавиться от спящей меня несколько раз? Вначале взрывом, затем клинком?

— Не я, — ответил он с явным сожалением. — Менее получаса назад в гостевой дом был доставлен чемодан с оборудованием вашей коллеги. Горничные пожелали его распаковать и активировали вражеское плетение.

— Они живы?! — воскликнула я, прежде чем вспомнила, что в качестве горничных у Соро работают духи, весьма плотные, но все же духи. И им неважно, взрывается что-то рядом или нет. — В любом случае у вас отвратная охрана. Допустить такое на частную территорию…

— У меня отличная охрана. Именно такая и нужна, чтобы быстрее прочих узнавать о магических новинках вражеских шпионов, — парировал Соро с гордостью.

— Узнавать на собственной шкуре? Кажется, я начинаю понимать, отчего в вашем доме нет живых.

— Да, моя прислуга всегда и ко всему готова. — Тут не поспоришь. — И, нужно признать, не озаботьтесь вы охранным кругом, мы бы уже не разговаривали.

— А всего-то хотела немного поспать. — Я потерла озябшие руки, оглянулась в поисках теплого хоть пледа, хоть плаща.