Татьяна Зинина - Эргай. Новая эра Земли [litres]

– И ты ей так просто поверил? – спросила я, сильно в этом сомневаясь.

– Нет. Но уважал ее мнение. Даже позволил показать мне ее мир. И она показала, как эти благодетели не дают строителям Союза снести жилой квартал бедноты, чтобы возвести там центр развлечений. Показала, как они учат местных, не особенно развитых жителей обращаться с оружием, чтобы защититься от самоуправства военных, – Гай махнул рукой и добавил: – Дело было на Сиамире – там цивилизации даже до земной далеко, но коренного населения очень много. При этом планета обнаружена давно, но разрешение на благоустройство было получено всего лет пятнадцать назад. В общем, лакомый кусочек для тех, кто желает выгодно вложить деньги. Много морей, климат теплый, мягкий. Особых катаклизмов не бывает. Ну и, конечно, в Совете не смогли договориться, кому именно отдавать права на застройку. Официально это решает наместник, но его там не было. А те, кого назначали, с ситуацией не справлялись. Тогда-то тот, кто финансирует «Защитников свободы», и решил, что самое время прибрать к рукам Сиамиру.

– Что было дальше?

– Гражданская война. Да таких масштабов, что лучше тебе не знать. Но это позже, а когда я прибыл туда впервые, все выглядело вполне приятно. И мне на самом деле захотелось помочь местным жителям. Поучаствовать в их жизни, тем более что даром своим я тогда уже овладел в совершенстве. Чувствовал себя поистине всесильным. Служить в армии не хотел, к делам по управлению родной планетой не тянулся. А тут, представь, подвернулся случай стать героем для целого народа. Этаким освободителем. К тому же там никто мой дар не ограничивал.

– То есть ты остался в рядах сопротивления.

– Да. Поначалу мне это даже нравилось. Знаешь, как пьянит чувство вседозволенности, настоящей свободы, без ограничений? После первой полноценной стычки с военными, когда сумел один обезвредить два отряда, я почти начал ощущать себя супергероем. Люди, видя такую мощь, шли за нами, охотно выступали против захватчиков Союза. Они объединялись в армии и на самом деле собирались воевать за родную планету.

– А ты… когда решил уйти? – Я пыталась сложить в голове образ Алишера, о котором он рассказывал, и того мужчины, что сидел сейчас передо мной. Получалось плохо.

– Когда начались массовые убийства, – признался он. – Знаешь, если бы я имел к ним отношение, то меня бы точно казнили. Но у меня были принципы: я никого не убивал. Мой дар дает мне огромные возможности, но там, на Сиамире, он ни единого человека не лишил жизни. Я отказывался убивать военных, и это раздражало нашего старшего. Поэтому же бесилась и Мирель. Она говорила, что борьба бессмысленна, если наших врагов не будет становиться меньше. Когда они начали давить, я заявил, что ухожу. Они сначала приняли это решение в штыки, пытались переубедить, но безуспешно. А потом, Саша, меня подставили. Отправили на последнее пустяковое задание, которое оказалось ловушкой, расставленной военными. Причем поймали меня рядом с тремя трупами солдат. По всем законам военные имели полное право уничтожить меня на месте. Но… я сдался. Не сопротивлялся, когда скручивали.

– Но ведь… ты гораздо сильнее, мог бы на них воздействовать.

– Нет. В том-то и дело, Саш, что ловушка была продумана до мелочей. То место, где это происходило, – энергетический распределитель. Этакий аналог электростанций. Там напряжение внешних энергий такое, что в разы увеличивает любое воздействие. Потому у меня был выбор – или я применяю дар и этим убиваю всех солдат, пришедших меня ловить, или сдаюсь.

– Получается, что эти твои бывшие сподвижники просто хотели таким образом сломать твои принципы? Думали, что ты не сдашься военным?

– Они не ожидали, что я поставлю чужие жизни выше своей. Они мерили меня по себе и на этом проиграли, – ровным тоном пояснил Алишер. – Потом их поймали. Всех, кроме одной-единственной девушки-«тени», которая смогла сбежать, – Джен. Меня после нескольких месяцев разбирательств осудили на пятнадцать лет службы на благо Союза. Остальных казнили. Повезло только Мирель. Во время суда выяснилось, что она беременна. От меня. Мой отец не позволил убить еще не родившегося внука. Даже добился для несо-стоявшейся невестки лучших условий заключения под стражей. Ей выделили отдельный охраняемый домик. До рождения малыша она должна была жить там, а вот потом…

– Что? – я слушала его как завороженная.

– После родов ее приговор тоже должны были привести в исполнение. Ребенка бы забрала моя семья. Но за месяц до родов Мирель сбежала. И благодаря дару «тени» найти ее не удалось.

– А Мика она родила на Земле?

– Да. Она пряталась здесь. А когда мальчику было пять с половиной месяцев, отдала его тем, с кем жила по соседству, – чете Вяткиных. Потом улетела и снова примкнула к рядам сопротивления. Продолжила жить так, как жила до встречи со мной, только стала куда агрессивнее.

– А ведь она могла бы остаться на Земле с Миком. Ее бы здесь не нашли, – проговорила я тихо. – Жила бы себе спокойно. Растила сына.

– Могла бы. Но выбрала для себя другой путь. Ей не нужен был ребенок. Она и забеременеть хотела только для того, чтобы я никуда уже не делся из их организации. Соврала мне, что сделала противозачаточную инъекцию. Вот только о своей беременности она сама узнала уже после ареста. Второй же раз ее поймали чуть больше семи лет назад. По иронии судьбы, отличились ребята из моего отряда. И я лично присутствовал на допросе. Там же она бросила мне в лицо, что ее сын родился мертвым – не вынес родства с таким предателем, как я. Она тогда вообще много чего говорила. Но сейчас это все в прошлом, как и сама Мирель.

– Ладно. Забудем о ней, – я вздохнула, ища тот вопрос, который бы смог увести нас от этой больной для Али темы. – Тебе известно, как в ряды сопротивления попал Рис?

– Известно, – задумчиво кивнул Гай. – А сам он тебе, значит, об этом не рассказывал? Несмотря на ваши… очень близкие отношения.

При этих словах взгляд Алишера стал непривычно, даже устрашающе колючим. А я вдруг осознала одну простую истину: он знает, что было между мной и Дарисом. Знает… и его это явно злит. Но прошло мгновение, Гай медленно выдохнул и снова притянул меня ближе, будто стараясь доказать самому себе, что сейчас я с ним и никуда уходить не собираюсь.

– Али, мы с Рисом – друзья. Не больше. Но то, что было… никуда теперь не выбросишь. Это прошлое. Оно есть. С этим нужно как-то жить.

– Я понимаю, Саш, – ответил он тихо. – И верю тебе. Просто вся эта ситуация вызывает крайне неприятные эмоции, которые меня бесят. Но давай закроем эту тему. Ты спрашивала, как Дарис попал в сопротивление?

– Да, – кивнула, радуясь, что он сам решил оставить наше с Рисом прошлое в прошлом.