Татьяна Зинина - Эргай. Новая эра Земли [litres]

Я крепче сжала его руки и снова обратила внимание на синяки под глазами.

– Почему ты так похудел? Ты болен?

– Нет, – бросил он устало. – Это из-за инъекций. Я же сильный эмпат, вот мне и колют всякую дрянь, чтобы не мог ничего сделать. Сам по себе дар не заглушишь, приходится доводить организм до физического и энергетического истощения.

Мне было безумно его жаль, но я понимала, что не имею права сейчас показать ему свою жалость. Он должен бороться, он должен цепляться за жизнь, он должен верить… и я буду сильной рядом с ним, ради него.

– И все же ты не прав, говоря, что у тебя не уникальный дар, – я вернулась к главному, зачем сюда и пришла. – Вспомни, скольким ты помог раскрыть внутренний энергетический потенциал? Были ли среди них те, кто не сумел этого сделать?

– Нет, – ответил Дарис. – Я рассказывал тебе, что очень тонко чувствую не только чужие эмоции, но и энергию. Мне достаточно просто заставить человека раскрыться.

– И многие ли имеют подобные таланты?

– Не знаю. Не интересовался, – ответил он, пожав плечами. – К чему ты все это?

– К тому, что от тебя живого Союзу будет больше пользы, чем от мертвого. Но это нужно как-то доказать. Уверить в этом судей. Ведь среди одаренных точно есть те, кто плохо справляется со своим даром.

– Полно таких, – кивнул Рис, кажется, начиная понимать, к чему именно я клоню. – И ты думаешь, что это может стать достаточной причиной для смягчения моего приговора?

– Это Алишер придумал. Он ведь вообще не знал, что ты был учителем. А когда я рассказала ему подробности, он зацепился за эту идею. Слушание твое пройдет в открытом режиме, на нем среди коллегии судей будут и двое представителей Совета. Тебя допросят в самом начале, и именно тогда ты должен будешь рассказать, что по большей части занимался именно поиском одаренных и раскрытием их талантов. Твой адвокат уже работает над этой линией поведения. И он считает, что шансы на победу есть. Но…

– Что «но», Саш? – спросил Рис, в чьих глазах все равно еще остались отблески обреченности.

– Даже в случае победы ты все равно получишь наказание.

– Если все получится, – ответил он, – то меня отправят работать туда, где я смогу применить свой талант. Правда, на паршивую должность и без денег. Самые одаренные у нас обучаются на Даркаре – там сама атмосфера этому способствует. Возможно, меня сошлют туда, закроют в какой-нибудь тюрьме и будут приводить ко мне детей, у которых проблемы с даром.

– И ты согласен на такую жизнь?

– Да, – уверенно кивнул Рис. – У меня перед глазами пример брата. Ему сразу после приговора приходилось очень тяжело, но он справился. Если жизнь даст мне этот шанс, то я его не упущу.

Камеру Риса я покинула в смешанных чувствах. С одной стороны, у меня сердце сжималось от жалости, а при воспоминании о его изможденном виде хотелось просто сесть и расплакаться. Но все это казалось мелочью по сравнению с тем, что теперь в его глазах появилась надежда.

Я смогла донести до него главное – что его ситуация небезнадежна. Что даже из нее можно найти выход, выторговать его жизнь у властей. Ведь как сказал когда-то Алишер, не бывает безвыходных ситуаций. И если мы не видим выхода, это не значит, что его нет. Просто он может оказаться чуть более сложным.

Судебное разбирательство по делу Дайрона Андариса Эргая состоялось в назначенный день. Оно проходило открыто, его транслировали по Сети Союза, и каждый, у кого возникло бы такое желание, мог стать свидетелем этого действа. На Земле следить за ходом заседания можно было в режиме онлайн, на другие же планеты информация передавалась со значительной задержкой. Вердикт должны были вынести пятеро судей, двое из которых являлись представителями Совета, и это означало, что принятое сегодня решение обжаловать уже не получится.

Зал суда был полон. Присутствовали здесь и журналисты, и военные, включая Канира, и просто люди, которым оказалось интересно узнать, приговорят ли к смерти брата недавно назначенного наместника или нет. Мы же с Алишером, как родственники обвиняемого, сидели в первом ряду. А рядом с нами места занимали те, для кого Рис, несмотря ни на что, оставался очень важным и родным человеком, – его родители.

Они прилетели два дня назад и, судя по их настрою, не собирались отдавать своего мальчика без боя. Поселились они у нас, благо особняк позволял разместить в нем много гостей. Тогда я впервые искренне обрадовалась, что этот дом имеет такие огромные размеры.

Мать Алишера, леди Элиза, приняла меня настороженно. Нет, она вела себя со мной приветливо, учтиво, говорила, что доверяет выбору своего сына, но я все равно то и дело ловила на себе ее внимательный, оценивающий взгляд. Она будто специально старалась найти во мне недостатки. Хотя, может, на самом деле мне просто так казалось?

Лорд Дайрон, глава рода Эргай, оказался довольно приятным мужчиной. В свои шестьдесят пять он выглядел замечательно – я бы дала ему не больше пятидесяти. В его светлых волосах, конечно, можно было рассмотреть седину, но в целом отец Алишера производил впечатление мужчины в самом расцвете сил.

Внука лорд и леди Эргай приняли отлично, а вот сам Мик почему-то чувствовал себя рядом с ними неловко. Андрей же и вовсе во время их визита старался держаться в стороне. Честно говоря, я бы тоже с радостью закрылась в своей комнате, но у меня такой возможности не было – приходилось улыбаться и вести себя как радушная хозяйка.

Может, если бы эта встреча состоялась при иных обстоятельствах и не накануне суда над Рисом, мы бы и поладили. А так всем нам было как-то не до налаживания теплых семейных отношений.

Кстати, мои родители Алишера тоже приняли довольно холодно. Во время нашего единственного визита и папа, и мама вели себя с ним подчеркнуто официально, и в его присутствии разговор у нас вообще не клеился. Когда же Али милостиво оставил нас одних, мне устроили настоящий допрос.

Пришлось сказать, что мы познакомились случайно, в космопорте. Потом долго общались в Сети и несколько раз встречались, а вскоре поняли, что хотим быть вместе. В общем, мне поверили, и это главное. Лишних вопросов задавать не стали и только попросили почаще им писать. Старшие братья же и вовсе смотрели на меня, как на полную идиотку. Они не понимали, как я могла связаться с таким человеком, как этот надменный и опасный Эргай, да еще и согласилась выйти за него замуж.

Понятное дело, что у моих родственников мы не задержались. И хотя мне было немного обидно за их реакцию, но я все же понимала, что им тоже нужно время, чтобы принять мой выбор.

Слушание началось ровно в девять утра. В большом зале собралось не меньше сотни человек. Судьи восседали за длинной боковой трибуной, а посредине стояла стеклянная камера, где и сидел подсудимый Дарис Эргай.