Даринда Джонс - Смерть и девушка из соседнего дома (ЛП)

Со скоростью атакующей кобры Джаред толкнул Ласка и встал так, что вся его поза требовала от Кэмерона принять ответные меры.

— Думаешь, я не пытался? Думаешь, мне хочется оставаться здесь? Я не знаю, что произошло. Я переместился и оказался прикован к этому измерению. И я понятия не имею почему.

Не представляю как, но Кэмерону удалось устоять на ногах. Теперь на его лице играла торжествующая улыбка. Словно он только этого и ждал.

Однако между ними внезапно оказался Глюк. То ли сам влез, то ли даже не знаю.

— То есть ты не можешь уйти? — спросил он у Джареда. — Почему?

— Сам бы желал узнать. — Наградив Кэмерона мрачным взглядом, Джаред опять присел на подоконник и коснулся ладонью ребер. — Что-то произошло, после того как я тебя спас, Лорелея. Что-то изменилось.

— Что? — опять встряла Бруклин, пытаясь выудить как можно больше информации. — Что изменилось?

— Это! — Джаред поднял руки, показывая на самого себя, и тут же дернулся от боли. — Я. Знаешь, сколько раз в этом мире у меня текла кровь? У меня не течет кровь. Не остаются синяки. И уж точно меня не в состоянии избить мальчишка с зубочисткой в руках.

Кэмерон триумфально улыбнулся от уха до уха, а Бруклин спросила:

— И почему тогда у тебя идет кровь?

— Не знаю, — сквозь зубы процедил Джаред, будто бы злился на самого себя. — Я нарушил закон.

Глубоко вздохнув, я поднялась с ящика и тихо спросила:

— Какой закон?

Глядя во тьму, Джаред прошептал что-то о том, что законы касаются его… профессии. «Профессия» — единственное слово, которое пришло мне на ум.

— Нельзя менять историю. Нельзя вмешиваться в человеческую волю. Нельзя искупить грехи отцов.

Бруклин недоуменно свела брови:

— И что все это значит?

— Что я нарушил закон. Изменил историю. Ты должна была умереть, Лорелея, а я должен был лишь немного вмешаться во время.

Глюк громко вздохнул и задал очевидный вопрос:

— Не считая того, что я просто в ужасе, я обязан спросить. Разве это само по себе не изменило бы историю? — Он задумчиво опустил голову. — В смысле так или иначе ты бы спас от гибели бабушку и дедушку Лорелеи. А это уже изменение.

— Верно. Но историю дано менять лишь людям. Я бы не изменил историю. Ее изменила бы Аманда Паркс.

И снова Глюк задал очевидный вопрос:

— Какая еще Аманда Паркс?

Избитое лицо Джареда смягчилось от улыбки.

— Пятилетняя девочка из Порталеса, штат Нью-Мексико. Она молилась, чтобы ее отец — тот человек, с машиной которого столкнулись бы твои бабушка и дедушка, — вернулся домой из командировки целый и невредимый. — Улыбка стала шире, словно Джаред представлял себе девочку. — Детская вера. Поверьте мне, на всей земле нет ничего сильнее. — Он посмотрел на меня, будто хотел, чтобы я все поняла правильно. — Из-за Аманды меня послали изменить обстоятельства смерти ее отца. А попутно и отменить смерть твоих бабушки и дедушки. Они напрямую были вовлечены в молитву девочки. Вот так бы и изменилась их судьба. Историю должна была изменить Аманда Паркс, а не я, Лорелея.

Я все еще чувствовала себя так, будто пыталась выловить из воды рыбку, а она все ускользала и ускользала между пальцами. Однако намеки на понимание уже начинали пускать корни. Значит, даже у сверхъестественных созданий существуют какие-то законы.

— Но вышло именно так, — твердо, но ласково отозвалась я. — Ты изменил историю.

— Да. — На Джареда внезапно нахлынула печаль. — Ты понятия не имеешь, что я с тобой сделал, Лорелея. Мне очень, очень жаль.

— Ты изменил ради меня историю.

— Ошибаешься. — Он опустил голову, словно ему стало стыдно, и добавил еле слышным охрипшим голосом: — Я изменил историю ради себя.

Скрыть замешательство мне не удалось. Значит, Джаред изменил историю, то есть нарушил один из своих законов… ради самого себя?

— Ты так говоришь, будто натворил что-то плохое.

— Ты не понимаешь. — Красивые губы разочарованно сложились в тонкую линию. — И не смогла бы понять, наверное. Место, куда ты должна была отправиться, прекрасное. Настолько, что ты и представить себе не можешь. А я все это у тебя отнял. Всем рискнул. — Джаред заглянул мне в глаза. — Рискнул самой твоей душой.

Согласиться я никак не могла, но вынуждена была спросить:

— Ну и зачем тогда ты так поступил?

— Если бы ты умерла, я бы никогда тебя больше не увидел. Ты бы отправилась на небеса — туда, где я давным-давно не был.

Сердце в груди замерло. Я поверить не могла тому, что услышала. Сверхъестественное создание изменило историю только для того, чтобы иметь возможность видеть меня. Меня, блин!

Минуточку… Джаред бывал в раю?

Враждебность, которую едва сдерживал Кэмерон, вырвалась на свободу. Он снова взялся за ружье.

— По-моему, достаточно причин, чтобы отправить тебя обратно.

Заранее готовая к такой реакции Бруклин полезла в карман пальто и, с большим трудом все-таки вытащив наружу пистолет, наставила его на Ласка.

— Мы как раз ждали, что ты выкинешь что-нибудь идиотское.

Кэмерон удивленно повернулся к ней. Впрочем, удивление быстро испарилось.

Я знала, что Брук возьмет пистолет. Моя лучшая подруга — крепкий орешек. Никто не стал бы с этим спорить.

Она смерила Кэмерона мрачным взглядом:

— Сначала ты хотел его убить, потому что он пришел за Лорелеей. Теперь ты хочешь его убить, потому что он ее не забрал. У тебя в голове совсем заклинило?

Когда Ласк шагнул к Брук, мы с Глюком тут же встали по обе стороны от нее и попытались испепелить Кэмерона взглядом. Пусть я выглядела скорее смешно, а не угрожающе, но изо всех сил сжала кулаки. С капелькой удачи мы втроем, наверное, могли бы справиться с Кэмероном. Да и какой у нас был выбор? Мы должны были его остановить. Или покалечиться в процессе.

Приподняв брови, Ласк зыркнул на Глюка и насмешливо ухмыльнулся:

— Я впечатлен, учитывая то, что ты обо мне знаешь.

Так и знала! Между ними действительно что-то произошло. После похода во втором классе изменились оба — и Глюк, и Кэмерон. Во мне тут же вспыхнуло любопытство, но ему придется подождать. Как сказала бы моя бабушка, нам предстояло поджарить рыбку пожирнее.

Глюк приподнял одно плечо:

— Это было сто лет назад.

— Ага. Слышал, ты плохо спишь по ночам.

— Не хуже, чем ты.

— А мокрые простынки? Очень трагично.

Знать не знала, что Ласк может быть таким жестоким, однако Глюк и бровью не повел, а продолжал стоять лицом к лицу с тем, кто даже в неудачные дни мог наградить его серьезными увечьями.

— Слушай, — Глюк расправил плечи, — мы деремся, или как? Я не могу торчать тут всю ночь.

Я им так гордилась! Беспокоилась за него, конечно, но очень гордилась.

Кэмерон поднял руки, мол, «сдаюсь-сдаюсь!»: