Даринда Джонс - Смерть и девушка, которую он любит (ЛП)

— Тебе приснился плохой сон, — сочувственно улыбнулся он. — Все хорошо. Это не по-настоящему.

Я пыталась сосредоточиться на его словах, но никак не могла не думать о том, что этот человек до странности похож на папу. Пока я глазела на него во все глаза, он уперся подбородком в матрас, давая мне время прийти в себя.

— Ты как, звездочка? — наконец спросил он.

Вдруг на моем плече оказалась чья-то рука. В панике я отшатнулась и скукожилась в ближайшем углу.

— Господи, солнышко! — проговорила женщина. — Видимо, на этот раз кошмар был особенно ужасный. Но сегодня важный день. Может… — Она взглянула на мужчину печальными глазами. — Может, после сегодняшнего станет получше, как ты и говорил.

С ласковой улыбкой и огромными голубыми глазами эта женщина была так похожа на маму, что сердце у меня в груди больно сжалось.

И тут меня осенило. Я умерла. Слава богу, я умерла и попала в рай к родителям. Причем мне совсем не было больно. Это же чудесно!

Просто чтобы убедиться, я нерешительно спросила:

— Мама?

Женщина терпеливо улыбнулась.

— Вы моя мама?

И снова она бросила взгляд на мужчину у кровати, после чего с грустью посмотрела на меня:

— Нет. Я твоя тетка Эдна. — Тут она тихо рассмеялась. — Ну конечно, я твоя мама, глупышка. Хочешь поговорить о том, что тебе приснилось?

— А вы… вы мой папа? — спросила я у мужчины.

— Прости, звездочка, — покачал он головой, — но нет. Я твой двоюродный прадед Фердинанд. Мы еще не знакомы. Я из Испании. Английского не знаю абсолютно, так что придется нам с тобой выучить какой-нибудь язык жестов, чтобы как-то общаться. — Когда я нахмурилась, он добавил: — Жуткий был кошмар, да?

И с этими словами на меня одной сокрушительной волной навалилось все случившееся. Моих друзей больше нет. Бабушки с дедушкой и Джареда — тоже. Попали ли они в рай, как и я? Увидимся ли мы снова? Джаред говорил, что на небесах он нечастый гость. Но, может быть, он все-таки придет меня навестить?

От чувства невыносимой утраты стало трудно дышать. Я наконец оказалась рядом с родителями, о чем мечтала так долго, сколько себя помню. Однако все, чем я жила, и все, кого я знала, исчезли.

Взглянув на маму с красивой улыбкой, я бросилась в ее объятия. Не знаю, можно ли плакать в раю, но я расплакалась так, что почти задыхалась. От рыданий меня всю трясло, а мама качала меня в руках, пытаясь хоть как-то утешить. Потом подошел папа и обнял нас обеих, а я все продолжала рыдать. Я оплакивала самых замечательных бабушку и дедушку на свете. Самых лучших в мире друзей, которые остались рядом со мной даже в сверхъестественной войне. Самого красивого парня из всех, кого я встречала, которому нравилась я (я!), и который говорил мне, что я красивая, умная и одаренная.

Я плакала так горько, что болело горло и пекло глаза. Папа принес влажное полотенце, и мама прижимала его к моему лбу, пока папа укладывал меня обратно в кровать. В белую кровать с белым одеялом, похожим на облако. Я точно попала в рай.

— Извините, — еле-еле выдавила я между рыданиями, — мне очень их не хватает.

— Кого, звездочка? — спросил папа.

Я посмотрела на него. На рыжие волосы, щетинистые щеки, темно-серые глаза. Он был точно таким же красивым, как я запомнила. И мама тоже.

— Хочешь остаться дома и не пойти в школу? — спросила мама.

— В школу? — ужаснулась я. — Я все еще должна ходить в школу?!

— По закону, должна, — ответил папа. — А если не пойдешь, то мистеру Дэвису уж точно доставит огромное удовольствие отстранить тебя от учебы на долгий-предолгий срок. Помнишь ваш последний прогул с Табитой?

С Табитой? Табитой Синд? С какой стати мне прогуливать школу в раю с Табитой Синд? И как ее вообще сюда занесло? Разве тут нет какого-нибудь списка? Или каких-то стандартов, которым нужно соответствовать, чтобы получить пропуск?

— Я даже не думала… то есть я удивлена, что в раю есть школа.

В голове не укладывалось, что даже здесь меня будет учить мисс Маллинз, а мистер Дэвис останется директором. Наверняка на такую авторитетную должность нашелся бы кто-нибудь поквалифицированнее. Речь ведь, на секундочку, о небесном учебном заведении!

— Я думала, мне больше не придется ходить в школу.

— Зря стараешься, — рассмеялся папа. — Так просто тебе с крючка не соскочить. Если поторопишься, то еще успеешь на первый урок.

— Может, не стоит на нее давить? — проговорила мама. — Таких кошмаров у нее еще не было.

Папа пожал плечами:

— Решать тебе, звездочка. Как думаешь, осилишь сегодня школу?

— Наверное, — нехотя отозвалась я, хотя прекрасно знала: теперь мне уж точно не отвертеться от уроков.

Приняв душ в ванной из тосканской плитки и мрамора и нарядившись в одежду из шкафа, который был больше всей моей старой комнаты, я спустилась по потрясающей деревянной лестнице, пока не оказалась на терракотовом плиточном полу с огромным стеклянным потолком над головой. Ей-богу, этот райский дом точно взялся прямиком из моих фантазий. Правда, в фантазиях были улицы из золота и облака из коллоидного серебра, но мне хватит и дома.

Даже несмотря на радость от того, что я вновь обрела родителей, у меня слегка кружилась голова, будто все вокруг не внушало доверия. Было действительно трудно поверить в такую версию рая. А вдруг все это мне просто снится?

— Итак, — начал папа, и красивая улыбка озарило его лицо, — поскольку ты так и не высказала предпочтений, я напек твоих любимых шоколадных блинов.

Взглянув на упомянутые шоколадные блины, я чуть не потеряла сознание от приступа острейшего восторга. Мне не хватило духу сказать папе, что я никогда в жизни не ела шоколадных блинов. А это явное упущение. Надо будет серьезно побеседовать по этому поводу с бабушкой.

— А еще, — сказала мама, — двухпроцентное молоко.

И налила мне стакан ледяного двухпроцентного молока.

— Потому что боже упаси, чтобы в доме появилось цельное, — добавил папа.

Я не люблю цельное молоко? Ладно, буду знать.

— Девушке же нужно следить за фигурой, — продолжил он, явно меня поддразнивая.

Я глянула вниз. Все та же тощая я, как всегда. Понятия не имею, с чего вдруг мне теперь нужно следить за фигурой, но бог с ним. Я согласна на что угодно, пока родители со мной.

Мне никак не удавалось перестать на них пялиться. Не смогла я отвести взгляд и от того, как папа перекладывал мне на тарелку коричневый блинчик и поливал его здоровой (или нездоровой, это как посмотреть) дозой сиропа.

— Имей в виду, — мама погрозила папе пальцем, — когда она окажется у медсестры, потому что потеряет сознание от сахарной передозировки, забирать ее и объясняться с медсестрой будешь ты.

Я откусила огромный кусок и вслух застонала, когда вся эта сладость затанцевала по вкусовым рецепторам. Это и правда рай. И в раю есть шоколад! Но все-таки я не могла насмотреться на родителей. Может быть, именно такими они стали бы, если бы выжили. А может, это всего лишь мои подавленные воспоминания, которые всплывают на поверхность, пока я окончательно не умру.