Даринда Джонс - Смерть и девушка, которую он любит (ЛП)

Я же скрутила футболку в шарик, всеми силами души желая сжечь свидетельства того, что натворила.

— Вы знаете, что произошло? — спросила я у родителей, боясь взглянуть им в глаза.

— Мы все знаем, — ответила мама. — То есть все, что рассказал дедушка Мак.

Перед тем, как посмотреть на меня, папа смерил Мака мрачным взглядом:

— Он у нас не самый разговорчивый тип, но суть мы уловили.

— Вас так долго не было… — еле-еле выдавила я, чувствуя себя так, будто голос замкнут где-то в груди.

Мама сжала мою ладонь.

— И нам ужасно жаль, звездочка. Мы бы никогда не бросили тебя.

— Вы не понимаете, — ни с того ни с его начала паниковать я. — Был дикий ветер, потом молния расколола небо с тучами, и вас у меня отобрали. Отобрали!

Мама обняла меня, пытаясь, наверное, успокоить нас обеих.

— Этого не было, звездочка. Не было, потому что ты не дала этому случиться.

Я отстранилась, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Я ничего не сделала! Только смотрела, как умирают мои друзья и родные! — Скорбь и ужас стали настолько непереносимыми, что казалось, вот-вот вырвутся прямо из моей груди. — Я. Ничего. Не сделала.

Кровать просела — рядом со мной примостился Мак. Он взял мое лицо в ладони, стер слезы большими пальцами и ровным тоном проговорил:

— Позволю себе не согласиться. Ты спасла мир от полнейшего уничтожения.

Я расстроенно вздохнула, но он не стал со мной спорить.

— Помнишь, что мы сделали, пока я был в тюрьме?

— Ты был в тюрьме?! — обалдела бабушка.

— Видимо, да, — усмехнулся Мак, явно желая поддразнить ее, а когда я кивнула, продолжил: — Давай попробуем еще разок. Для меня это будет в новинку, но, если память мне не изменяет, мы уже это делали. Ты сама так говорила.

К этому моменту я уже так запуталась, что согласилась бы на что угодно, лишь бы получить хоть какие-нибудь ответы.

— Давай.

Мак поднял руку и слегка раздвинул пальцы. Мы делали то же самое, когда я навестила его в тюрьме. Только через стекло. Тогда он позволил мне увидеть, почему оказался за решеткой. Он выследил людей, которые пытали его жену, — мою бабушку, — и в конце концов убили ее. Те люди, потомки нефилимов, хотели узнать обо мне. Как меня зовут, как зовут мою маму, где я родилась. Они узнали, что на свет появился последний пророк, и хотели убить меня как можно скорее. Бабушка погибла, потому что защищала меня. Погибла в тот день, когда я родилась. Мак выследил ее мучителей и убил одного за другим в страшной перестрелке, в которой сам получил множество ранений. Он чуть не умер, но все же отыскал свою жену. Конечно, к тому моменту она была мертва. Уже несколько часов. Но он все равно обнимал ее и обещал, что поступит правильно.

Правильным поступком в итоге оказалась тюрьма и взятое с моих родителей обещание никогда не рассказывать мне о нем. О Маке. Он думал, что так будет лучше. Он не хотел, чтобы единственная внучка узнала об ужасах, которые он совершил. Но я все равно о нем узнала, когда впервые поняла, что могу нырять в фотографии. Потом узнала, где он, и пришла к нему в тюрьму за ответами. Там все и случилось: мы прижались ладонями к стеклу, и он все мне показал.

Это воспоминание было из тех, которые мне не хотелось переживать заново.

Увидев, что я колеблюсь, Мак проговорил:

— Звездочка, история изменилась. Ты все изменила.

Тяжело сглотнув, я прижала ладонь к его ладони.

Почти сразу же перед моим мысленным взором замелькали картинки, пока Мак не повел меня туда, куда хотел. Мы оказались в поле, от края до края засеянном пшеницей. В поле стоял трактор, который чинил мальчик-подросток. Я сразу узнала рыжие волосы и добрые глаза дедушки Мака. Это был он, только совсем еще юным мальчиком. Я завороженно смотрела, как по полю к трактору идет девушка. Это я шла к Маку. В той же одежде, что была на мне вчера, во время войны. Я была грязной с ног до головы. На лицо свисали спутанные волосы. Лоб и щеки были перемазаны грязью, а одежда порвана в нескольких местах.

С гаечным ключом в руках Мак поднял голову и посмотрел на меня.

— Мак, — начала я, мысленно молясь, что он меня послушает.

Да, я молилась. Я вспомнила оглушительный страх, что он убежит и не станет меня слушать, после того как мне с таким трудом удалось сюда попасть. К нему.

И осознание этого катапультировало меня обратно в настоящее, где я задыхалась от переполнявших меня чувств, а все окружающее вихрилось и кружилось, пока не превратилось в обстановку моей старой комнаты. Опустив руку, я дала себе несколько мгновений впитать нахлынувшие сокрушительной войной новые воспоминания. А потом, пораженная до глубины души, посмотрела на Мака и прошептала:

— Я это сделала. Я нырнула в фотографию, которую держал Глюк. На фото был ты.

Мак улыбнулся и кивнул, а мама обняла меня за плечи.

— Твоя мама сфоткала тебя, пока ты не видел, — продолжила я. — На день рождения ей подарили фотоаппарат, и ты стал ее самым первым снимком.

Брови Мака взметнулись вверх:

— Ты все это увидела?!

— Да, но… — Я моргнула, пытаясь что-то уловить в мыслях. — Я не смогла рассмотреть ее за фотоаппаратом. Минуточку… — Тут меня осенило, и я разулыбалась во все зубы. — Ты меня видел! Большинство людей меня не видит, когда я ныряю в фотки.

— Что ж, я не большинство.

Я не сумела сдержаться и тихо рассмеялась:

— Это точно! Ты меня видел. И Джаред меня видит, когда я хожу в кое-какую фотку.

— Уж я тебя точно видел. И позволь тебе сообщить: ты перепугала меня так, что из меня чуть разом все дерьмо не вышло.

Я снова рассмеялась, но на этот раз нервно. Меня бы за такое слово дедушка отчитал на чем свет стоит, но Маку, видимо, это прощалось. И слава богу. Потому что дойди до драки, уверена, что Мак дедушку скрутит в два счета.

— Ты тоже как пророк. У тебя есть способности, а ты мужчина.

Мак кивнул:

— Есть такое дело. Большинство мужчин в нашем роду обладает некоторой сверхчувствительностью, но это и в подметки не годится тому, как одарены наши женщины.

Бабушка села на коробку передо мной:

— Ты все изменила. Изменила будущее. Предотвратила войну.

— Но как? — спросила я, до сих пор не понимая всего.

— В тот день ты мне все рассказала, — ответил Мак и снова поднял руку. — Хочешь посмотреть?

Глубоко вздохнув, я прижала ладонь к его ладони и снова нырнула в прошлое. Мне пришлось несладко, пока я убеждала Мака в том, кто я такая, но в конце концов он все же рос со знанием о пророчествах, о том, что в его роду, еще при его жизни, родится пророк-женщина. Что грядет война. В общем, я не рассказала ему ничего такого, во что он не смог бы поверить, но поверил он все же не сразу.

Я не знала, сколько у нас времени, но мы гуляли по пшеничному полю до самого заката, и я рассказывала ему обо всем. О том, как он встретит свою жену и полюбит ее всем сердцем. Обо всем, что будет после — о плохих вещах. Я рассказала все, что помнила, и все, на что хватило времени, пока меня не убили в самом начале войны.