Алана Русс - Укротитель Хаоса на полставки 2

– Обязательно, – хмурясь, Ян взял визитки и обе сунул себе в карман. Я хотела было заикнуться, что наши мобильники так и сгинули в закулисье моей книги, но потупилась.

Уму непостижимо! Телефоны остались в параллельном мире «Императора», который ожил, затянул Оксану, а затем в нем еще и неведомый многоголосый Хаос поселился, желающий оставить меня на веки-вечные у себя сувениром. А тут еще Миша с отцом и незнакомой девицей вытянули нас в реальный мир, зачитали Оксану если и не до смерти, то явно до стадии глубочайшего сна, говорили о каком-то сверхсекретном месте, куда нам нужно будет завтра прибыть, поили Бранова какой-то целебной жижей, и теперь мы с ним стоим посреди опустевшей ночной улицы, на семи промозглых ветрах.

Голова в одночасье закружилась, так что и слова вымолвить я не могла. Миша, с недовольным видом махнув на прощание, захлопнул дверцу, и машина тронулась, увозя чудную троицу прочь.

– Ян Викторыч! – попыталась ухватить я под руку пошатнувшегося аспиранта.

Тот мотнул головой, сморщился и ткнул пальцем куда-то в конец улицы.

– Нам туда, до перекрестка.

И поковылял себе. А мне только и оставалось, что осторожно, то и дело с тревогой поглядывая, брести следом и быть наготове поддержать. И если уж не предотвратить падение, то хотя бы немного смягчить.

Глава 2. Беги, Форест! Беги!

На перекрестке, прямо на углу, оказался бар с неприметными дешевыми растяжками-вывесками. Бранов на долю секунды задержался, облегченно выдохнув, потянул дверь на себя и вошел.

– Подожди здесь, – не оборачиваясь, махнул мне рукой.

Оглядываясь, я стянула шапку и послушно замерла у порога. Обычный бар. Явно не самое ходовое место, но народу предостаточно. Тесно и шумно.

Бранов тем временем добрел до стойки, тяжело облокотился. Не знай я, что с ним, точно бы решила, что он крепко пьян. Девица в униформе чуть скривилась, глядя на него. Наклонилась поближе, прислушиваясь.

– Нет Сережи… завтра только, – выудила я из общего галдежа фразы, – в столице.

Бранов озадаченно потер лоб, попытался улыбнуться и распрощался с официанткой.

– Мы что, не останемся? – уставилась я на отворившего мне дверь аспиранта.

Пусть бар и второсортный, но на улице холодно и промозгло. Правда я ведь впопыхах даже кошелек не взяла, и платить будет нечем. Осознание столь глупого промаха и запах еды заставил желудок скрутиться и завыть.

– Нет.

Нет, так нет. Я послушно прошмыгнула мимо аспиранта. Бранов вышел вслед за мной и снова утер испарину со лба. На его взъерошенную макушку ветер тут же набросал ворох снежных крупинок.

– Совсем плохо? – с жалостью глядя на аспиранта, вынула я из кармана бутылку. Жидкость в ней в свете фонарей казалась чуть желтоватой. – Та девушка, Аня, сказала вот это взять.

Бранов недовольно поморщился, поежился, глянул на парочку, со счастливыми улыбками выходящую из бара, и все же взял бутылку.

– Пойдем присядем, – сказал он. – За домом двор есть.

Отчаянно втягивая голову в плечи, побрела за ним. И чего ему в тепле не сиделось?

За зданием, на первом этаже которого притулился бар, и впрямь оказался небольшой дворик, защищенный от промозглого ветра пятиэтажками. Бранов уселся на лавку и принялся не спеша цедить питье из бутылки. Я же на обледеневшие деревяшки присесть так и не решилась.

Бранов уселся на лавку и принялся не спеша цедить питье из бутылки. Я же на обледенелые деревяшки присесть так и не решилась.

– Что это? – ткнула пальцем в бутыль. – И зачем вообще? Кто такие Слышащие? Почему меня та странная девица назвала Слышащей? Это потому, что я говорила с этим, как его…

– Хаосом, – подсказал аспирант, снова прильнув к горлышку. Допив, закрутил крышку и сунул бутыль в покосившуюся, давненько не чищенную урну.

– Да кем угодно! Что это за тварь была? Что вообще происходит?

– Ты правда с ним говорила? – нагло игнорируя все вопросы, поднял наконец голову Бранов.

Хорошо, что фонарей было немного. Неловко было бы смотреть ему в глаза. Сразу вспоминается… всякое.

– Не знаю, – мотнула головой. – Сложно сказать, кто с кем разговаривал, но чей-то голос я определенно слышала. А может и не один.

Я напряглась, силясь вспомнить, но осознание реальности всего произошедшего медленно ускользало. Будто холод отрезвил сознание.

– Значит, это правда, – будто вновь ослабев, опустил голову Ян. – Ты слышишь Хаос.

– И что мне делать-то с этим? – едва не сорвалась я на крик, видя, что Бранова снова накрывает волной оцепенения. – Что вообще происходит? Какого черта творится? Почему Мишка и его отец оказались в моей книжке?

– Сколько вопросов, – простонал аспирант, утирая лоб.

– Вы препод, – требовательно сложила я руки на груди. – Ваша задача отвечать на вопросы и просвещать. Давайте, я как никогда в жизни готова просвещаться.

– Мика, пожалуйста, помолчи.

Я замолкла, гневно раздувая ноздри. Еще немного и меня от негодования разорвет, но Бранова, казалось, это совсем не тревожило. Он вообще, судя во всему собрался вздремнуть прямо здесь, на холодной лавке. Я расцепила руки, засунув их в карманы.

Что бы там в материи не было, ему теперь явно худо. Какие уж тут вопросы.

– Поднимайтесь, – решительно ухватила я его под руку. – Вам в тепло надо. Где ваша шапка? Глупо зимой ходить без шапки. Как же так, взрослый ведь человек!

Аспирант словно проснулся и послушно отклеился от лавки.

– Я же на машине… всегда.

– На машине, – пробубнила я, оглядываясь. – Куда идти-то теперь? Я в этой части города ни разу не была.

– Туда, – аспирант ткнул пальцем в сторону болтающегося на ветру фонаря. – Через дворы на остановку выйдем.

Мы побрели по полутемным подворотням. Переполненные мусорные баки, покрывшиеся высокими скользкими буграми дорожки, – все в лучших традициях фильмов ужасов. Одно хорошо, похоже то питье, чем бы оно ни было, возымело действие. Аспирант словно ожил и двигался теперь охотнее, бодрее.

Правда расспрашивать, куда же мы отправимся от остановки, я так и не решалась. Равно как и заикнуться, что денег, чтобы добраться до общежития, у меня нет. Стыдно быть попрошайкой.

Тесно застроенный квартал наконец сменился просторным пустырем, за которым вновь тянулась вереница старых панельных пятиэтажек с грустными слепыми окнами. Только кое-где горели огоньки. Хорошо кому-то. Сидят, чай на кухне пьют в тепле. Я поежилась, в сотый раз пожалев, что снова забыла перчатки.

Интересно, который час, и как я завтра на пары пойду? А аспирант?

Я скосилась на Бранова.

– Ян Викторович, вы хоть что-нибудь мне объясните? Хоть когда-нибудь.

Бранов остановился, хохлясь замерзшим воробьем.

– Что ты хочешь знать?

Я подняла глаза. Аспирант смотрел прямо. Неужто момент истины настал? Я даже растерялась, не зная, с чего допрос начать.