Полина Гриневич - Цветок с пятью лепестками

Зеленый поток хлынул в сторону Уршулы, разбежался необыкновенной, теплой волной, задел Милана, обогнул инквизитора, промчался сквозь ряды застывших черных фигур и покинул зал, пройдя сквозь стены Пантеона. Она чувствовала, как эта волна, не слабея, мчится по улицам города, все дальше и дальше.

Уршула отозвалась первая. Тепло девушки словно ответило Кире, отозвалось. И ведьма вновь ощутила свою подругу. О, хозяйка огня была разгневана. Очень. А искры зеленого отзывались из-за стен, принося Кире надежду и радость. Радость и вера в то, что все будет хорошо, вновь наполняли ее. Она вновь верила, что все будет хорошо. Она это чувствовала.

Рикардо замер. Он тоже что-то почувствовал. Не ощутить это было невозможно. Силы покинули девушку, но теперь не Милан опирался на нее, в поисках помощи. Он сам поддерживал ее. И это была самая великолепная, самая лучшая магия. Расслабиться и положиться на силу мужчины.

Инквизитор поднял руку к лицу и провел по нему, словно заново ощущая все свои черты. Когда он отнял руку, Кира с удивлением увидела, что лицо Рикардо изменилось. Словно сквозь тающий слой воска проступило лицо другого человека, лицо, обезображенное шрамом.

Итальянец замер, словно ошеломленный произошедшим. Его руки застыли, как будто этот человек не знал, что делать. Сила, давящая на Киру, ослабла и так же замерла. “Как будто стихии тоже могут недоумевать”.

Немую сцену разорвал голос Уршулы. Девушка стояла, поддерживаемая Маттео, обнаженная, пиджак опять свалился с ее плеч. А может быть, она сама сбросила его?

— Я знаю, кто ты! — голос польки словно наполнил весь зал Пантеона. — Я помню, как те, кто тогда схватили меня и Збышка, говорили об итальянце — заказчике. Тебе нужен был мой огонь? Так получи его!

Черная нить, соединяющая Уршулу и Рикардо, мгновенно покраснела, и в следующую секунду побелела подобно раскаленному металлу. Итальянец вздрогнул и разом все другие нити, окружающие его, лопнули и исчезли. Он хотел что-то сказать, но из открытого рта вырвался огонь. Секунда, и глаза инквизитора превратились в факелы огня, а еще через секунду он весь исчез в трепещущем пламени. Нить, соединяющая его с Уршулой, исчезла, но итальянец продолжал пылать, разноцветные струи огня, полностью охватившие его со всех сторон, словно превратили тело в необыкновенный цветок, поднимающийся на невероятную высоту, и вместе с черными струями выпустивший свои лепестки через отверстие в куполе Пантеона.

Последователи инквизитора беспорядочно метались по залу, сталкиваясь и опрокидывая друг друга. Они словно ослепли и не замечали открытых дверей, ведущих к выходу. Маттео подхватил на руки польку и, не обращая внимания на происходящее, метнулся к выходу. А Кира не могла оторвать глаз от огненного торнадо, по-прежнему пылающего посреди зала. “Смерть бога должна быть необыкновенной. Даже если это ненастоящий бог”.

— Идем же, Кира. Здесь нам нечего больше делать!

Она позволила увлечь себя мужчине. Сил уже не оставалось даже на возражения. Вдвоем они побежали к выходу, стараясь не столкнуться с еще остающимися на ногах безумцами в черном.

Милан и Кира покинули храм одновременно с появлением на Пьяцца-дель-Ротонда оглушительных звуков сирен пожарных машин, со всех сторон въезжающих на площадь у Пантеона. Перед глазами мелькали знакомые лица. Анна ухватила ее за руку и потащила куда-то в сторону. Сара что-то кричала в лицо человеку в мундире. Толпа людей на площади, шум. Все расплывалось, и она старалась на бегу просто удержать руку Милана. А за спиной столб разноцветного огня над храмом, казалось, уже достиг облаков, застывших в ночном небе Вечного города…

Неаполь был прекрасен и в январе. Зимой она бы не назвала это никогда. Солнце на почти безоблачном небе грело как летом. Ну, или, как минимум, как поздней весной.

В основном они гуляли по набережной Партенопе и любовались видом на море. Легкий ветерок с моря обдувал белоснежные здания и заставлял время от времени плотнее застегивать курточку. Но, несмотря на приносимую легкую прохладу, прикосновение ветра было необъяснимо приятно. Оказавшись здесь, среди почти патриархальной неги, Кира, наконец, смогла почувствовать себя спокойно.

Глядя на яхты, заполнившие всю водную гладь у дамбы Мегариде, она думала, что следующим шагом могло бы стать путешествие с Миланом на таком парусном кораблике. Вдвоем посреди бесконечной водной глади, недоступные никому, кроме самих себя.

Ну, и сейчас она чувствовала себя отдохнувшей. С Уршулой они в основном встречались за завтраком в отеле LunaCaprese. Она жила на другом этаже и редко покидала гостиницу. Сидела на балконе и смотрела на залив. За десять дней никто ни разу не потревожил их ни телефонными звонками, ни визитами. Маттео приезжал один раз, и они с полькой вдвоем ездили в Помпеи, а может, куда-нибудь еще, Кира не уточняла.

В первые дни ей казалось, что за ними кто-то наблюдает. Несколько раз она даже оборачивалась, стараясь заметить преследователя, но никого не видела. Потом это ощущение пропало.

Когда Анна привезла их сюда под утро, сил просто не оставалось, никаких. Она просто рухнула на кровать, уснула сном без сновидений и проснулась только во второй половине следующего дня. Двери на балкон были раскрыты, и морской воздух с комфортом расположился среди мебели, в точности повторяющей антураж девятнадцатого века. В немом удивлении, приподнявшись на локте, она обозревала резные деревянные стулья, комод и скатерть на столе. Чудеса, судя по всему, продолжались? Нет, ей не хотелось чудес. Кира откинулась на подушку и прикрыла глаза. Тишина. Тишина снаружи, тишина внутри.

Кровать слегка скрипнула, и теплые пальцы коснулись щеки. Она прижала его ладонь своею. Не спешить, но он и не будет. Теперь она чувствовала его еще сильнее. Но хотела еще, еще сильнее. Пламя заливало ее, огонь, который не обжигал, но пылал, пылал для двоих.

Потом она проснулась ночью. Набережная была залита светом, и она долго стояла и смотрела на далекий остров.

Уезжая, Анна оставила записку, что никто не будут надоедать им столько времени, сколько Кира сочтет нужным, и они отдыхали среди покоя зимнего города. По телевизору постоянно показывали катастрофические последствия необыкновенного пожара в Пантеоне, особенно подробно обсуждали поплывшие волнами каменные плиты пола в центре зала. О погибших не говорили. Кира смотрела на кадры закопченного здания отстраненно, так как будто это совершенно ее не касалось. Однако, вечером она отдавалась любви настолько страстно, что Милан встревожился столь разительной перемене, произошедшей с его ранее спокойной возлюбленной. Ее словно прорвало, и каждая ночь была как последняя ночь на земле.