Полина Гриневич - Портрет девушки в черном цвете

Не снижая скорости, обогнавшая их машина унеслась вперед.

— Ты видела его глаза? Какие-то вообще больные! Ты как хочешь, но мне надо! Давай остановимся вот здесь.

Перед ними промелькнул рекламный щит, с изображением нескольких зданий и надписью “ресторан, мини зоопарк, зона отдыха”. Кира просто грустно кивнула. Аппетита у нее не было.

На паркинге почти не было свободных мест, но Уршула, сделав пару кругов по площадке сумела припарковаться почти у самого здания ресторанчика. Действительно, место было прелестное. Разноцветные домишки расползлись поодаль от дороги и были отделены от нее стеной невысоких елей, а вокруг, вокруг расстилалась настоящая сосновая роща.

Кира вдохнув ароматный лесной воздух почувствовала себя вновь по- настоящему живой.

— Ну вот, снова вижу Киру.

Уля чуть не подпрыгивала на месте довольная тем что можно размять ноги. Конечно, просидеть почти четыре часа за рулем это не шутка. Да еще когда подруга сидит упавшая духом и почти не желает разговаривать.

— Все идем. Я хочу мяса, огромный кусок! И еще чего нибудь.

— Ну ты даешь! Тебя послушать, так три дня голодала.

— Ага. Три не три, а кроме кофе вчера и этой фигни в гостинице сегодня утром, мы с тобой практически ничего не ели.

Кира повернулась и окинула взглядом стилизованные под старину здания.

— Куда пойдем? В бар или в ресторанчик?

— Нет нет. Только на улице. Вон там.

Кира улыбнулась и последовала за подругой. Настроение действительно улучшилось. Она словно ощутила прилив позитивной энергии. И тут вдруг, словно эхо… Этого не могло быть. Она остановилась и начала оглядываться. Милан, как будто совсем рядом, в нескольких шагах и в то же время, неразличимый, как силуэт в тумане.

Нет, она не видела его. Но ощущала. Ощущала как то необычно. Как будто кто-то, или что-то старались отделить их, не отрезать ниточку, понимая что это невозможно, а затуманить сознание и попытаться размыть четкость ощущений.

“Нет, не может быть. Он не может оказаться здесь. Таких случайностей не бывает”. Девушка повернулась и поспешила за подругой.

Они с удовольствием пообедали, потом погуляли и даже зашли в местный магазинчик. Купили учителю-поляку бутылку сувенирной “выборовой”, неизвестно как очутившейся на полке среди шнапсов, сливовиц и огромного ассортимента виски, вперемешку с русской водкой.

И все время девушку не покидало ощущение, что за ней наблюдают. Кира несколько раз незаметно оглядывалась, пыталась заметить кого-то в зеркале, резко оборачивалась. Неприятное чувство преследовало даже, когда она зашла в туалет.

Выйдя она решила что достаточно отдохнула и хочет ехать дальше. Уршула ожидала подругу стоя у мольберта работающей художницы, наблюдая, как та пытается изобразить что-то на холсте. Впрочем, любоваться можно было не только работой художницы. Казалось, она сама являлась произведением искусства неведомого творца. Странно было, почему все мужчины находящиеся на сто метров вокруг еще не сбежались сюда с вытаращенными глазами.

Рыжеволосая девушка с кистью в руке отличалась яркой, агрессивной красотой и какой-то необыкновенной сексуальностью. Ее огненно-красное платье красиво очерчивало все достоинства фигуры и выглядело на ней подобно языкам пламени охватившим неприступную для них… ведьму. Ведьму, которая не горит в огне, а повелевает этим пламенем. Удивительно было, что она рискнула в таком платье работать с красками, словно это была ее повседневная одежда.

Что-то в этой женщине было такое, неуловимое, что заставило Киру подойти поближе. Уршула неуверенно оторвала взгляд от рук артистки и хотела уже что-то сказать, но потом словно передумала и только покачала головой. В ее глазах словно застыл немой вопрос.

А художница уже улыбалась навстречу подходящей девушке.

— Девушка. Не хотите портрет? Я рисую очень быстро. Это акварель. Но могу и просто карандашом. Вы очень красивы, а портрет-замечательный подарок.

— Дарить портреты — плохая примета. Но я не возражаю. Меня никогда не рисовали. Только, пожалуй, ограничимся карандашным наброском. У нас не так много времени. Да и… в черном цвете мне лучше.

Эта фраза, вырвавшаяся словно помимо воли удивила не только ее. Художница, склонив голову, меняла лист бумаги на мольберте, а Кира поверх ее головы столкнулась взглядом с молодым гитаристом. Парень прекратил наигрывать простую мелодию, отложил гитару и смотрел ей прямо в глаза, не скрывая тревоги.

“Что это с ним?” От промелькнувшей мысли отвлекла художница. Она попросила Киру подойти поближе и немного повернуться лицом к свету. Затем словно задумалась и начала, с карандашом в руках, рассматривать ее лицо, словно желая вначале создать для себя виртуальный образ и лишь потом начать переносить его на бумагу.

Художница смотрела так странно и девушка вдруг почувствовала на лице легкие прикосновения, словно дуновение ветерка. Это ощущение что-то напоминало, что-то знакомое. Может быть другие прикосновения, раньше, были не такие нежные, не такие деликатные, но они были. Она чувствовала это, она чувствовала это когда Дженна лечила порез на руке! Но сейчас ей ничего не надо было лечить! От одной этой мысли внутри мгновенно забушевал ураган черно-зеленого цвета. Она уже видела, видела легкую зеленоватую дымку исходящую от художницы, мягкие лучики, которые словно исходили из этой дымки и коснувшись лица Киры возвращались к рыжеволосой девушки.

“Нет, она не может этого позволить”. Чернота, бурлившая внутри отбросила зеленые лучи, оттолкнула их обратно. Глаза художницы удивленно распахнулись.

— Я не могу тебя нарисовать. Что-то в тебе… Ты! Ты такая же, как она!

Агнешка резко отвернулась от мольберта и схватила подругу за руку.

— Осторожно! Она тоже может!

По рукам рыжеволосой женщины вдруг побежали крохотные огоньки. Рука польки напряглась и Кира почувствовала как от нее начинает исходить вибрация, вибрация, готовность костра вспыхнуть до небес после того как в него подбросили сухие поленья. “Они все обезумели!”

То, что могло произойти, не должно было случиться. Мужчина отбросил гитару и вскочил со скамейки, готовый бежать к ним. А от художницы напротив словно невидимое облако исходило ощущение страха и ненависти. Ненависти к ней? Огоньки уже готовы были сорваться с рук. Кира отпустила свой черный водоворот и как шнуром опутала женщину напротив. Одновременно она с силой сжала руку подруги.

— Немедленно перестать!

Она не узнала свой голос, как будто говорила какая-то другая женщина, привыкшая приказывать каждый день. Волны черноты страшной спиралью раскручивались вокруг, упирались в препятствия и возвращались к ней чтобы набраться силы и вновь ринуться в атаку.