Полина Гриневич - Портрет девушки в черном цвете

Маленькая спутница с фигуркой закутанной в черное по самые глаза не отпускала его ни на шаг.

Еще одна дверь. Скорее просто символическая, кованая решетка в заборе из живой изгороди. Она совсем не закрывала вид на старый кирпичный дом, стоящий буквально в двух десятках шагов. “Совсем не изменился”. Грустная мысль пришедшая откуда-то из глубины сознания.

— Ты слышишь меня, вечная?

Обращаться с таким вопросом к себе самой было странно. И все же. Им надо было поговорить. Возможно последний раз, возможно в первый.

— Скажи, Софи, тебе нравилось здесь жить?

— Я не помню.

Голос черноволосой красавицы прозвучал очень робко, неуверенно.

— Мне казалось, теперь ты вспомнила все.

— Нет нет. Ведь эти воспоминания… Я знаю их только как воспоминания других. Иногда они прорываются внезапно… Ну как мои воспоминания у тебя.

— Ты жила их жизнями, Их воспоминания — твои воспоминания.

— Наверно ты права. Но ведь я становилась ими не сразу.

— Странная у тебя была жизнь. И мать и любовница. И так раз за разом.

— Мне была обещана необыкновенная любовь. Кто не мечтает о таком! Потом я поняла, моя любовь досталась не только мне. Она досталась им всем. Они все любили по-настоящему. И без камня, без любви их жизнь теряла смысл. А я, я любила по-прежнему.

Кира понимала, думала, что понимала. Любовь, настоящая любовь. Она надеялась что их любовь настоящая. Была только одна маленькая причина, маленькое черное пятнышко. Это наверняка не имело значения, но она должна была знать наверняка. Без любви жизнь теряла смысл. Это было страшно, очень страшно. Но она верила.

Ей не нужно было даже оборачиваться, чтобы почувствовать каждой клеточкой, Милан волнуется. Стоит всего в двух шагах и так напряжен, нервничает. Не знает что их ждет и переживает. Она тоже не знает. И Софи не знает. И ей очень страшно.

— Не бойся, Софи. Это все-таки твой родной дом.

По тропинке от дома уже спешила девушка в одежде горничной. Она открыла дверь и пригласила их войти.

— Добрый день, дамы и господа. Здравствуйте, герр Януш! Добро пожаловать в имение! Фрау Изабель ждет вас в роще. Позвольте я провожу.

Дорога по засыпанной мелким камнем тропинке заняла не больше минуты. Маленькая женщина ожидала их приближения сидя на скамеечке в тени деревьев. Застывшая фигурка в голубом, с рукой, прижимающей к груди черный камень.

— Я вижу, Януш, ты все-таки привез ее ко мне. Кира, присаживайся. Здесь не так много места и членом твоей сарайи придется постоять.

Кира присела на такую же маленькую деревянную скамейку напротив Изабель. Некоторое время они рассматривали друг друга. Испанка была очень бледна. А взгляд, взгляд был словно направлен к чему-то, недоступному, невидимому для окружающих. И она совсем не торопилась начинать разговор. “Ну что же, тогда я”.

— Мне сказали, что ты хотела меня видеть. Но мы едва знакомы, разговаривали всего несколько минут.

— Да, мы встречались. Раньше. Я хочу извиниться за произошедшее, этот инцидент не входил в мои планы. Ты не понимаешь. Я только учусь сама управлять людьми. А они настолько импульсивны и агрессивны.

Кира слушала ее со все возрастающим удивлением. Слова которые ровным, спокойным тоном произносила хрупкая девушка звучали более чем странно.

— И все-таки, я довольна. Жизнь с Клио была скучна. Она редко одевала камень, редко пользовалась его силой. С ней мне было сложно исполнять желания. А мне так хотелось сделать мир лучше. В конце концов, это моя цель.

— А Изабель? Что с ней?

— Она мне не мешает. Мы с ней… подруги. Мне нравится быть… ею. Она… отдыхает, я живу. И мне больше не нужна хозяйка. Я сама знаю что мне делать. И буду делать.

В воздухе внезапно ощутимо повеяло холодом и траву вокруг девушки припорошил иней.

— Не пытайся мне помешать. Силы Изабель с камнем беспредельны и даже ты вместе со своими воинами не можешь их преодолеть.

Камень под рукой у испанки вдруг показался Кире не сверкающим кристаллом, а сгустком черной энергии, комком спутанных нитей, часть которых разбегалась в разные стороны и терялись где-то в окружающем их пейзаже. Они тянулись за горизонт и невозможно было разглядеть, что или кто находится на другом конце.

— Ты успела многое, но разве ты не понимаешь, я не могу этого допустить. Это неправильно.

— О, я вижу, что разговариваю не просто с девушкой, случайно угодившей в сети этого ничтожного сообщества. Но все равно я не боюсь тебя. Я никогда не поверю, что ты захочешь еще раз пролить кровь, только для того, чтобы справиться с амулетом. Тем более, мы с тобой родственницы… Сестра.

Кира вскочила и сделала невольный шаг вперед. Напоминать о происшествии на дороге было нечестно. Хотя о какой же честности могла идти речь. Понимает ли камень, что означает это слово. Камень наделенный жизнью от смешения магии и теплой человеческой крови, создание приносящее горе и боль множеству людей своим непониманием реального человеческого добра и зла. Но готовое принимать за них решение без малейших колебаний.

— Ни шагу дальше! Не подходи ко мне! Я никогда, никогда не приму ее!

Воздух перед Изабель словно сгустился, заледенел. В этом мерцании чувствовалась готовность защищаться и нападать, сражаться до конца. Но девушка уже взяла себя в руки. Кира ответила почти спокойно.

— Я не могу быть родственницей с тобой. Ты не человек. Но ты права, я не могу пролить кровь. И не хочу этого сделать. Тем более кровь Изабель. Я хочу другого. Спасать и помогать.

Милан сделал шаг и взял ее за руку. Рука была горячая, очень горячая. Шершавая, сильная, дорогая, нежная… Она могла бы привести множество слов, определений для этой руки, руки любимого. Человека, который только вчера по-настоящему вошел в ее жизнь. Мужчины, о котором она, казалось, знала все и не знала практически ничего. Его тепло оно сейчас согревало и придавало решительности. Как хорошо что он у нее такой. Чернота внутри, готовая взорваться опустошительным вихрем, окончательно отступила, исчезла на задворках сознания.

Милан на секунду сжал ее пальцы и отпустил. Так было надо. В глазах Изабель появился испуг, камень не понимал, не мог понять.

Мужчина набрал полную грудь воздуха и произнес.

— У меня есть желание.

Все вокруг замерло. Замерли люди у нее за спиной. Замерла Изабель. Замерли, казалось даже голоса птиц и стрекот кузнечиков в траве. Слова были произнесены и пути назад больше не было.

Изабель, наконец смогла произнести, прошептать одними губами.

— Желание… Я готова.

Ледяная преграда рухнула, Кира сделала шаг вперед и сомкнула свои пальцы на амулете, поверх пальцев испанки. Секунду или две они смотрели друг другу в глаза, и она уловила тень понимания. “Прощай, бессмертная гостья. Ты, все-таки изменила меня”.