Кристина Юраш - Я - богиня по вызову

— Она может появиться как угодно! — хрипловато заметил начальник реанимационной бригады, держа наготове сразу меч и кинжал. Вооруженный до зубов, он как бы намекал, что я и есть тот самый любить острых ощущений в неподходящем для этого, и весьма внушительном месте. — Будьте начеку!

Мое воображение рисовало новую картинку, как я, задыхаясь и обливаясь потом, карабкаюсь по стенам, шарю рукой по подоконнику в надежде, что наверху меня ждут и готовы принять по полной программе. Я могу еще зловеще пошипеть, чтобы придать драматического эффекта. Пусть готовятся к тому, что я пару раз упаду и сломаю шею. Тем, кто будет смотреть на мой спортивный подвиг. Поэтому советую всем набраться. И терпения тоже.

«А вот это, кстати, вариант!», — оживилась бездна. Мне показалось, либо он смачно облизнулся.

Я отогнала свои фантазии, пригрозив им пальчиком, присмотрелась и попыталась увидеть что-то спрятанное среди десятков подушек и десятка одеял. Пришлось даже прищуриться, чтобы увидеть бледное личико ребенка, который смотрел на всех стеклянными, покрасневшими глазами.

— Ма… ма. — прохрипел ребенок, пытаясь высвободить слабую руку.

— Несите еще грелку! — запаниковала мать, оглядываясь по сторонам. — Еще! Еще несите!

— Стоять! — рявкнула я, чувствуя, как совесть отправляет в нокаут чувство долга. — Отойдите! Несите горячую воду и мыло! Мне нужно помыть руки!

Я присела на кровать, чувствуя, что одеял куда больше десятка, разгребла подушки, сбрасывая их на пол, вымыла руки и положила ее на лоб мальчика. Ого! Да у него температура! Тридцать девять с хвостиком!

— Вы что? С ума сошли? Столько одеял! — рявкнула я на мать и отца, которые смотрели на меня, как на сумасшедшую, когда я пыталась высвободить мальчика из кокона удушающей заботы.

— Он же кашляет! — жалобно простонала мать, глядя на меня с укором.

— Несите ложку! Чистую! И свет! Зажигайте свечи! — снова рявкнула я, протягивая руку, а мене подали серебрянную ложечку, уверяя, что ее моют по десять раз. «Бе-е-е!», — послышался слабенький голосок, а я заглядывала в воспаленное горло. Тоненькая ручка лежала в моей руке, пока я отсчитывала пульс.

— Рвота есть? Суставы болят? Сопли? — пристала я к родителям, понимая, что бездна сегодня останется голодной. — Понятно. Ребенка не кутать! Ни в коем случае! Несите холодную воду и полотенце! Делать компресс на лоб! Календула есть? Заваривать и полоскать! Можно капать в нос! Ищите корень солодки! Сейчас я напишу вам, что нужно сделать с ним! Обтирайте укусом! Можете заворачивать в прохладную простыню! Мед и чеснок! Мед давать по столовой ложке три-четыре раза в день. Пусть ест свежую головку чеснока… Чаще поите его. Давайте как можно больше воды. Смородина, малина. Давайте почаще. Не хочет есть — уговаривайте! Это просто сильная простуда! Завтра к вечеру температура снова поднимется, но вы уже знаете, что делать.

Малыш смотрел на меня, а я улыбалась ему, осторожно положив его руку поверх одеяла.

— Я хочу. — начал ребенок, когда родители ушли совещаться с прислугой.

— Тише! — испугалась я, положив руку на сухие губы мальчика. — Сейчас принесут попить. Если ты об этом!

Стоило мне убрать руку, как малыш сглотнул, тяжело дыша. Его грудь с усилием вздымалась в расстегнутой, потной сорочке.

— Мне нужно прочитать над ним несколько очень могущественных заклинаний! — отчетливо произнесла я. Но во время этого никто не должен присутствовать в комнате! Иначе ритуал не сработает! Я обещаю вам, что Смерть не заберет ребенка!

Родители колебались, мать умоляюще смотрела на отца, который снова нервно сглотнул и коротко кивнул. Скорая на расправу помощь нехотя удалилась, позвякивая арсеналом, пока я терпеливо ждала их ухода, мысленно маша им на прощание всеми руками.

— Я хочу любимую., - внезапно прошептал мальчик, когда мы остались одни. Мое сердце дрогнуло и едва не оборвалось, а едва успела снова положить дрожащую руку ему на рот. Изо всех сил я зажала детский рот рукой, глядя в изумленные и воспаленные глаза.

— Слушай меня внимательно, — прошептала я, не убирая руку с губ ребенка. — Скажи мне! Тетя Смерть, я хочу… Повторяй! И тебе тут же станет легче… Просто повторяй… Не придумывай своего, а повторяй за мной. Тетя Смерть.

— Тетя Смерть, — выдохнул ребенок едва слышно, когда я убрала руку с его губ. В его глазах был такой ужас, но я улыбнулась. — Так вы и есть. С-с-смерть, о которой все говорят?

— И что? Страшная? — с нежностью прошептала я, прикладывая оставленный расторопной служанкой холодный компресс на лоб ребенка. — Совсем страшная?

— Смешная. И ласковая. Я думал, что вы. злая. — сглотнул малыш, с детским любопытством разглядывая меня. — Что вы очень злая. Все так говорили.

— А ты сам как думаешь? — вздохнула я, снова прощупывая пульс и пытаясь считать удары сердца.

— Не знаю, но вы странная. Вы — толстая, а я представлял вас худой, — уголки губ малыша попытались растянуться в улыбке. — А еще вы. сопите. Но я вас не боюсь. Все говорят, что вы. Кхе! Берете за руку и уводите куда-то, откуда никто не вернулся.

— Кстати про «уводить». Хорошо, что напомнил. В туалет не хочешь? Могу отвести, — я смотрела на мокрый чубчик волос, на бледность щек и воспаленные жаром глаза. — Потом вернемся.

— Если я умру, то мама и папа будут плакать? — как-то отрешенно спросил мальчик, глядя в сторону двери.

— Ты еще вырастешь, — приговаривала я, обтирая его тельце прохладной водой. — Еще женишься. А потом, когда-нибудь мы с тобой встретимся. ты будешь уже старенький, устанешь от жизни, а я приду за тобой. Но сейчас повторяй за мной! Тетя Смерть.

— Тетя Смерть, — прошептал малыш, тяжко вздыхая и снова разглядывая меня.

— Я хочу. — произносила я, чувствуя, как сердце в груди успокаивается при мысли, что к утру температура уже спадет.

— Я. хочу., - сглотнул мальчик, пока я думала, что не смогу выполнить даже под угрозой расстрела.

— Трансформер! Это очень-очент замечательная вещь! — брякнула я, первое попавшее на ум, при этом улыбаясь ребенку и повторяя сложное слово по слогам. Он повторил, а я посмотрела в окно, понимая, что трансформерами здесь и не пахнет, что при всем желании мне не удастся найти что-то похожее, поэтому выдохнула с облегчением.

— Прости, малыш, — я снова намочила компресс, проводя по пылающему лбу. — Я не могу выполнить твое желание! Поэтому тебе придется выздоравливать! Никому не говори, что это была я. Цени жизнь и постарайся вырасти хорошим человеком.

Я сглотнула, взяла с постели свою книгу, встала и вышла за дверь, где меня уже ждали родители. Ни сказав ни слова, миновав несколько лестничных пролетов, я шла через роскошный коридор к двери. Дверь была на засове, но мне ее отворили. Холодный ночной воздух ударил в лицо, высушил слезы, а я вздохнула полной во всех смыслах грудью, улыбаясь сама себе.