Кристина Юраш - Я - богиня по вызову

Внезапно послышался звон колокольчика, а вокруг роскошных домов, окруживших и взявших в плотное кольцо небольшую площадь, разнеслась новость: «Его Величество только что объявил о свадьбе! Дата уже назначена! Всем внимание! Только что из дворца! Новость! Скоро состоится королевская свадьба!», — орал невысокого роста мужик, прикладывая руку ко рту для эффекта микрофона.

Что? Как? Неужели ритуал сработал? Неужели? Сердце бешено забилось, а я с благодарностью принялась целовать черную обложку фолианта.

«Его Величество выбрал себе пару на всю жизнь по большой-большой любви! Он признался, что запечатлелся, когда ее увидел!», — кричал голос, а в окнах загорался свет. Люди высовывали на улицу, свистели и кричали.

Огромный глист сомнений, видимо, выросший вместе со мной в суровых реалиях жизни, робко укусил меня, пока я смотрела на свои пухлые руки, представляя на пальце огромное кольцо. Или у меня очень впечатлительный оборотень, либо это я! Полная луна висела на небе, поддернутая сизой дымкой спешащих куда-то облаков.

«Скоро можем ждать наследника!», — орал глашатай, трезвоня в свой колокольчик.

Я тяжело дышала, прижимая к груди свой пропуск «Да, любимый, я согласна!». Сердце стучало так, словно где-то нашелся фасон белого платья, которое стройнит невесту.

«Будущей королевой станет Ригина! Наместница и регентша!», — закончил крикун, а почувствовала, как внутри что-то застыло, а по щекам брызнули слезы. Нос зашмыгал, а я стояла, как дура, посреди площади. Народ яростно набросился на эту новость и растерзал ее на сплетни.

— Ээээх! — выдохнула я, от души выбрасывая книгу «Очень действенных приворотов», и слыша звон разбитого стекла и женский голос, проходя мимо разбитого нечаянно окна: «Ты мне стекло разбила! Эй! Ой! А что это? Та-а-ак! Ну-ка! Приворожить навсегда!»

Я шла по улице, чувствуя, как прохладный ветерок успокаивает меня, высушивая мои слезы. «Что сейчас начнется! Ригина такое устроит! Она нас ненавидит! Это пока регентша сдерживается, а как королевой станет… Ой-ё-ё-ёй!», — слышалось вокруг. Судя по разговорам на каждом углу, речь шла явно не о свадебных приготовлениях, а дальнейшей политике правящей партии!

«И ты думала, что ритуал подействует? Дескать, намазалась медом и все?», — послышался голос бездны, пока я просто шла по улице, вслушиваясь в звуки растревоженного новостью города и погружаясь в свои мысли. Надо бы найти того мага и потрусить его, как следует!

— Хочешь сказку? — спросила я, грустно улыбаясь. — Жил — был принц, король, князь, кто он там. Не было у него истинной пары. Родители сколотили ему медальон и кольцо, чтобы сыночек обрел свое счастье. Медальон надели ребенку на шею, а кольцо попало в руки к одной девушке… И видеть их может только смерть. И только смерть способна разлучить их! Но.

— И-и-и? — протянула бездна, не догадываясь, куда я клоню, слегка нахмурив брови.

— А что делает мужик? — развела руками я, слыша на каждом углу обсуждение мрачного будущего страны. — Неужели он не догадался раньше? Как сказала бы моя мама «генофонд нужно улучшать!». А лишняя хромосома — это не то, что она имела в виду! Что делает мужик, ради того, чтобы изменить ситуацию? Сопит и негодует? Хмурит брови и грозно стучит яичками, как бы предупреждая всех, что с ним шутки плохи? Что?!! Да если бы у него были блохи, он бы и то интенсивней чесался бы!

— А ты не подумала о том, что принц просто не знал? Чувствовал, что что — то не то, но не знал? — осторожно заметила бездна, а я слышала мурчание. — Что никто не имеет права ему этого говорить. Что все, кто причастны к этому будут молчать до последнего! Об этом ты не подумала?

— А у нас тут что? — обиделась я, негодующе сопя. — Мужская солидарность? Посмотри на меня, дорогое зеркало! Ты ничего лишнего не видишь?

— Вижу! — заявила бездна, а я прекрасно слышала, как слаб его голос. — У тебя одежда лишняя! А так все очень даже аппетитно выглядит!

— Кто о чем, а мы о душах! — вздохнула я, закатывая глаза. Если бездна уверял, что как оголодает, так сразу выскочит, выпрыгнет и полетят клочки по закоулочкам, то опыт подсказывает, что, во-первых, не выпрыгнет, а выползет. Во-вторых, вместо грозного рыка и желания растерзать всех, будет вялое: «Ам» и попытки укусить меня за ногу в тот момент, когда я буду проходить мимо. В — третьих. Вместо апокалипсиса бездна тихо скончается, облепленная горячо любимыми котятами. Вот так котята спасут мир!

— Стоять, гражданочка! — окликнул меня голос, а я остановилась. Патруль стражи отпустил какого-то перепуганного мужика, разводящего руками. — Мы ищем заговорщиков. Вы что-нибудь о них знаете?

— Теперь знаю. Знаю, что они опасны, — мрачно выдала я, глядя, как стражники тормозят еще прохожих.

— Вы укрываете опасных преступников? — поинтересовался усатый стражник, хмуро глядя на меня.

— Ага, одеялом. Каждый день. И целую на ночь в лоб, мол, спи, дурачок, а то заговор проспишь! — огрызнулась я, видя, как останавливают еще пару, идущую по улице. — Шучу я.

— А вдруг не шутишь? — прищурился стражник, а позади него висела ориентировка на меня.

— Может, дом твой обыщем, гражданочка?

— Сначала купите мне дом, а потом обыскивайте, — предложила я, а усача окликнули. «Я видел, как мой сосед под покровом ночи.», — рассказывал бородатый мужик, делая страшное лицо и требуя награду вперед.

И тут я застыла, слыша из открытого окна: «О, смерть! Приди! Приди ко мне!». Я подняла голову и прислушалась.

— О, смерть, прекрасная моя! Приди ко мне! Я жду тебя! — отчетливо слышался мужской голос, а я скептически посмотрела вверх. Нет, ну если зовут, то почему бы и не сходить?

Я толкнула дверь, поднялась по шаткой лестнице и увидела прикрытую дверь, из-за которой доносилось: «О, смерть! Увы, приходит срок! И я упал у ваших ног!».

Мне еще никогда стихи не посвящали! Нет, один раз посвятили, правда не стихи, а выговор за жалобу пациента на то, что я отказалась оценивать его размеры с точки зрения «большой, огромный и ничего себе какой огромный», а вместо этого оценила другой орган, правда в устной форме.

— Кхе! Кхе! — постучалась я, чувствуя себя музой. — Я тут!

Дверь открыл мужичок. Вид у него было бледный, растрепанный и слегка помятый. На полу валялись брошенные бумаги, разорванные клочки. Он тут что? Обои клеить собрался?

— Ты кто? — спросил он, округляя глаза.

— Я — твоя муза. Чего звал? — спросила я, видя, как герой переминается с ноги на ногу, а к подошве прицепилась бумажка.

— Эм… — помялся поэт, разглядывая меня с недоумением. — Вы кто?

— Смерть в манто! — закатила глаза я, глядя на гения, которому срочно требовалась муза. — Чего звал?