Александра Стрельникова - Ветер с севера

Поначалу Куиниэ была рада вспомнить дом и счастливую пору детства, но чем дольше она рассказывала, тем печальней становилось у нее на душе. Когда же, замолчав и не услышав очередного вопроса, она подумала, что Тир спит, то не выдержала, расплакалась. Чтобы не тревожить хозяйку, она зарылась лицом в подушку и тряслась в беззвучных рыданиях. Дом… Братья… Неужели все это потеряно для нее навсегда?

Проснулась Куиниэ такой же несчастной. К тому же, глянув на себя в зеркало, обнаружила, что нос предательски покраснел, а глаза распухли…

— Ты плакала, — тут же обвиняюще проговорила Ана.

Куиниэ пожала плечами — зачем скрывать очевидное?

То же повторилось и через неделю. Потом вновь и вновь… Куиниэ пересказала заинтересованной слушательнице всю свою не очень-то долгую жизнь, поведала о родителях, о старшем брате Эристоре, которым искренне гордилась и с воодушевлением живописала его ратные подвиги, ум и доброту. Когда темы для повествований исчерпались, девушки просто лежали и беседовали, сравнивали уклады жизни у лесных эльфов и здесь, на Белом архипелаге, делились мыслями и переживаниями. Иногда Тир увлекалась, и Куиниэ приоткрывалась какая-нибудь небольшая частичка ее прошлого. Из мозаики постепенно складывалась картина, и то, что представало взору, заставляло Куиниэ со все большим пониманием и невольным трепетом относиться к своей захватчице.

Так пролетели почти четыре месяца. Миновала угнетающе долгая полярная ночь. Наступил последний месяц зимы, который снежные эльфы называли ветровеем — за пронизывающие ветра с моря. Неумолимо близилась весна…

Однажды вечером в кухню вошла хмурая Тир и сообщила, что прибыли гости. Уже уходя, она остановилась в дверях и, глянув на встревоженную Куиниэ, буркнула:

— Сиди здесь. Ночевать будешь у меня.

— Кто приехал? — спросила Ана.

Отводя угрюмый взгляд от Куиниэ, Тир ответила.

— Харальдин Аттердаг, — и, выразительно скривив губы, вышла.

— Что опять здесь нужно этому мерзавцу? — проворчала Анайриэль, принимаясь энергично помешивать тушеную свинину в огромном котле.

Куиниэ, никогда до своего пленения не евшая подобной пищи, принюхалась. Пахло… вкусно. Было стыдно переступать традицию, но в противном случае пришлось бы умирать с голоду. Суровой зимой снежным эльфам было негде брать овощи или тем более фрукты.

— Кто он такой — этот Харальдин Аттердаг? — поинтересовалась Куиниэ.

— Тебе лучше этого не знать, — отрубила Анайриэль.

Вечер тем не менее прошел спокойно. Доделав свои дела, Куиниэ пошла в спальню госпожи и, вдосталь понежившись в прекрасной горячей воде купальни, улеглась в постель. Тир вернулась к себе далеко за полночь. Разделась, ворча себе под нос что-то явно ругательное, и забралась под одеяло. Она была совершенно точно не в духе, и Куиниэ не решилась заговорить с ней.

Когда же она открыла глаза, Тир еще спала. Такое случилось впервые — обычно снежная эльфийка вставала намного раньше, еще до рассвета. Стараясь не шуметь, Куиниэ оделась и пошла на кухню. Дом был поразительно тих. Пользуясь тем, что запретить ей это транжирство некому, она подбросила угля в очаг и, не зная, что ей еще делать, присела в задумчивости к столу.

А потом что-то будто поманило ее. Почти не сознавая, что делает, но чувствуя, что иначе нельзя, Куиниэ покинула кухню и медленно пересекла большой зал, носивший следы ночного пиршества. Так же неспешно она вышла из дома и, лишь свернув за угол к ристалищу, поняла, что так неумолимо влекло ее сюда. Не даром древний, как лес вокруг, шаман — истинный глава Дома Красного дуба — говорил, что у Куиниэ есть дар, не даром занимался с ней, вопреки установленным в землях лесных правилам, согласно которым эльфийки не имели права отправлять магические обряды. Она почувствовала! Услышала зов, а главное, этому зову поверила.

В центре арены, где растаявший снег перемешался с землей, образуя отвратительное грязное месиво, стоял Кэлибор, а на него яростно наседали пятеро бородатых незнакомцев. По выражению лиц сражающихся Куиниэ поняла, что это отнюдь не тренировка. Кэлибор был уже весь в крови, мокрые от пота волосы прилипли к шее и ко лбу, воздух с хрипом вырывался изо рта. Внезапно один из нападавших изловчился и нанес сокрушительный удар, который поверг лесного эльфа на колени. Куиниэ вскрикнула и, подобрав юбку, опрометью кинулась в дом.

Ни ее появление, ни внезапное бегство не ускользнули от внимания худощавого снежного эльфа, стоявшего чуть в стороне от основной массы зрителей. Его глаза, похожие на два осколка льда, хищно сузились, и он было двинулся вслед, но тут его внимание было вновь привлечено к арене — Кэлибору удалось избавиться от одного из своих противников. Его труп лежал в грязи, а из рассеченного горла фонтаном хлестала кровь.

Куиниэ ворвалась в спальню госпожи и, метнувшись к кровати, принялась трясти спящую:

— Тир, вставай! О боже, да проснись же! Он может погибнуть! Тир!

— Вечные снега! Оставь меня, девчонка.

— Там Кэлибор… Они напали на него впятером!

— Это просто тренировка, — терпеливо, как с малым ребенком заговорила Тир.

— Да они убивают его! — вцепляясь себе в волосы, вскричала Куиниэ и, внезапно рухнув на колени у кровати, взмолилась. — Прошу тебя, заклинаю, вмешайся!

Мгновение Тир всматривалась ей в лицо и, приняв решение, вскочила, отбросив одеяло. Через пять минут она уже была одета и, на ходу застегивая перевязь с мечами, устремилась прочь.

— А ты останься здесь, — ее палец решительно уперся в грудь рванувшейся следом Куиниэ, и дверь спальни захлопнулась у нее перед носом.

Тир вышла во двор в тот момент, когда истекающий кровью Кэлибор ничком упал на землю, сжимая в руке обломок меча. Острие его застряло в груди медленно оседавшего противника. Последнего… Двое из них были мертвы, один — то ли в шоке, то ли без сознания, еще двое с проклятиями стонали в грязи.

Серебристые брови Тир сошлись на переносице, когда она, миновав немногочисленных зрителей, присела у тела своего раба. С усилием перевернув его на спину, она приложила пальцы к шее и, ощутив под ними биение жизни, стремительно распрямилась:

— Курт, Бьорндил, перенесите его в мою комнату. И позовите туда Ану со всем, что может понадобиться.

— А что делать с этими? — хитро поблескивая голубыми глазками, спросил только что подошедший к ристалищу Эрик.

— Похоронить.

— Но двое еще живы…

— Разве? — холодные глаза Тир скользнули по испуганным лицам раненых.

Правая рука ее потянулась к рукояти меча, но потом, расслабившись, разжалась.

— Пусть позаботятся о себе сами.

Она шагнула из круга и пошла к дому, куда уже унесли безвольное тело Кэлибора. Внезапно кто-то выступил вперед, загородив ей дорогу. Тир подняла глаза.