Анна Гале - Вила-2. Дар свободы

– Предашься ли на седмицу в руки ведьмины? – хрипит голос Ирхи, едва слушается.

– Чего ты хочешь? – спрашивает Вэй твёрдо.

– Вилу убить. А если выйдет – ещё и Лихо Водяное в ручье заточить.

– Оставь, Вэй, – вступает один из оборотней. – Земные это всё дела.

– По мне дело, – говорит Вэй медленно. – Предаюсь на седмицу в руки ведьмины.

– Уходите, остальные, – властно приказывает Ирха. – Обряд вершить буду, вам теперь тут не место.

Не по себе ведьме от вида лиц отрешённых, от взглядов сожалеющих. Не по себе от слов Крыя последних. Спешить надо, пока духу хватает. Остановишь обряд, передумаешь – не даст другой попытки мать-земля. А к виле теперь только мёртвый и сможет подобраться.

Тают в темноте и тумане лица печальные, один лишь Вэй перед Ирхой стоит, протяни руку – дотронешься.

– Одолжись земля ведьме, – начинает Ирха. – Отдай мёртвого мне на седмицу, бери взамен кровь человеческую.

Подходит ведьма к Вэю, подносит свои ладони с мозолями кровавыми к стене земляной с обеих сторон от оборотня. Дрожит земля под её руками, словно большое сердце бьётся. Чувствует Ирха, как из ладоней кровь сочится, тянет её в себя земля, пьёт кровь живую.

Лицом к лицу стоят ведьма и мертвец. Глаза в глаза смотрят.

– Силы мои – твои, – приговаривает Ирха. – Да вернётся тебе тело твоё на одну седмицу. Да вернутся к тебе силы живого и да останется у тебя неуязвимость мертвого. Не возьмёт тебя ни вода, ни оружие, ни чары Лиха Водяного, ни взгляд вилы убивающий. Да подчинишься ты мне, пока не прольётся кровь от руки твоей. И да вернёшься ты в мир мёртвых после того, как земля впитает кровь жертвенную, тобою принесённую.

Утихает сердце земли, убирает ведьма от неё ладони. Теперь надобно Вэя за руку взять, ритуал чёрный завершить. Рука у оборотня мягкая, тёплая, но пальцы Ирхи вожак сжал грубо, до боли. Стиснула зубы ведьма, чтобы стоном случайным обряд не сорвать.

Разжались руки, пошатнулась Ирха – ноги еле держат, двинуться сил нет. Привалилась ведьма к стене земляной, слова шепчет заветные, в сердце живущие, из глубин души исшедшие – к темнейшим силам обращается да мать-землю благодарит.

Кружится голова у Ирхи, слабость по телу разливается. Улыбается ведьма: не напрасна жертва. Тело Вэя всё плотнее становится, взгляд – всё жёстче. Сделал оборотень первый шаг по земле, руку протянул, поддержал Ирху. Силы её на седмицу ему отданы.

Безжалостны глаза Вэя. Не жить теперь Илиане на этом свете, не ступать её ногам по матери-Земле.

На рассвете меня разбудил новый сон. Я уже привыкла видеть каждую ночь лица оборотней, но в этот раз было по-другому. На землю спускались сумерки. Я сидела у ручья. Сначала мимо прошёл Крый. Оборотень остановился, его ясный, спокойный взгляд скользнул по мне. Крый улыбнулся и направился прочь с поляны, вглубь леса. За ним, не глядя на меня, прошагали Шин, Рюк и ещё двое. Я искала глазами Вэя, но его нигде не было видно. Оборотни мелькали среди деревьев. Стая без вожака. Почему-то во сне это внушало мне тревогу. Я озиралась по сторонам. На поляне были видны могильные холмики. Их было пять. Я лихорадочно пересчитала их. Пять. Но где шестой? Я точно помнила, что подземные воды копали могилу для Вэя у берега ручья. Но там не было холма, и вообще не было ничего похожего на могилу.

Я проснулась от того, что Лихо трясла меня за плечо. Я лежала на траве, а неподалёку успокаивающе журчал ручей. Пока в лесу тепло, я редко сплю в доме: слишком страшные воспоминания связаны у меня с его единственной комнатой.

– Тише, тише, – бормотала Лихо. – Это просто сон.

– Сон, – с облегчением выдохнула я.

Поляна выглядела как обычно, никаких могильных холмов. Подземные воды в ту ночь сровняли с землёй все шесть могил, я даже не знаю, где именно покоятся оборотни. Вся стая спит в земле вечным сном, и никто не в силах их разбудить.

– Глянь-ка, какие одёжки я тебе к осени принесла, – гордо улыбнулась Лихо.

Я только сейчас заметила, что недалеко от меня стоит большой кованый сундук, в каких девушки обычно хранят приданое. Снизу он был влажный, и капельки воды стекали на землю. Лихо явно пригнала его откуда-то ручьём. В крышке сундука отражалось восходящее золотисто-розовое солнце.

Я откинула крышку. Сундук был доверху набит вещами. У меня никогда не было столько одежды. Несколько рубах с длинными рукавами, опашень, три плотных сарафана, несколько чулок, бельё, две телогреи, одна из них подбита мехом…

– Откуда это? – нахмурилась я.

– Дань с окрестных селений, – широко улыбнулась Лихо.

– Но я собиралась сама с ними поговорить… – начала я.

– У меня это получается лучше, – перебила Лихо. – Селянам стоило лишь показать, как из колодца вылетает водяной змей и в мгновение утягивает человека под воду, на самое дно. Когда я потом показалась людям из колодца, селяне быстро и с радостью собрали тебе всё, что я сказала. К зиме соберут еще. И, разумеется, станут каждую неделю приносить тебе еду. Сама будешь рассказывать посланникам, что тебе нужно. Для начала через два дня тебе пришлют лепёшек, мяса, сыра, овощей и фруктов. Я заметила, что у тебя заканчиваются запасы.

– Это всё хорошо, – осторожно начала я, пытаясь унять озноб. – Но ты сказала про человека, которого вода утянула в колодец. Ты вот так просто утопила его?

Лихо понимающе улыбнулась.

– Ты такая же, как те вилы, что жили здесь раньше. Сколько бы пакостей ни делали тебе люди, ты всё равно не можешь ненавидеть их так, как они тебя. По крайней мере, не можешь испытывать это чувство долго. Нет, я не утопила того парня, хотя, может, и стоило бы – для устрашения. Поганый он человечишко, честно сказать. Вода затянула его в колодец, а затем вытолкнула назад. Потом я объяснила людям, что произойдёт со всем их селением, если по вине любого человека с твоей головы упадёт хотя бы волос, – Лихо прищурилась. Её улыбка стала неприятной, опасной. – Уверяю, теперь никто из них не рискнёт даже приблизиться к тебе. Ни один человек не ступит на поляну, пока не получит твоего разрешения.

– Ну, из моего селения никто разрешения не спросит, – невесело усмехнулась я.

– Из твоего селения уж точно никто больше не сунется, – протянула Лихо. – И вообще скоро там никого не останется.

Час от часу не легче. Сколько раз за этот месяц я просила Лихо оставить людей в покое и не трогать их из-за меня. Но нет, она делает то, что считает нужным, и я узнаю об этом потом, между делом. Если вообще узнаю.

– Что ты сделала? – насторожилась я.

Перед моим мысленным взором встали затопленные дома селения и сидящие на крышах люди – те, кому повезло спастись. Лихо права, я не умею ненавидеть так, как селяне. Без моей воды они просто разбредутся прочь от селения, но если за дело возьмется Лихо Водяное – пощады никому не будет.